Маррс атакует: ДНК-формула любви и ее побочные эффекты
Романтическая антиутопия новомодного британца Джона Маррса анонсирована как «будущий хит Netflix», якобы готовящего десятисерийную адаптацию «Единственного». Действительно, книга читается гладко и стремительно, как либретто качественного сериала с высокой «событийностью» (выражаясь продюсерским жаргоном). Критик Лидия Маслова так увлеклась повествованием о странностях любви в дивном новом мире будущего (судя по последним событиям, так и не слишком отдаленного), что решила предложить его как книгу недели, специально для «Известий».
Джон Маррс
The One. Единственный
Москва: Эксмо, 2020. — [пер. c английского А.В. Бушуева, А.А. Бушуевой]. — 416 с.
Автор ловко разделил повествование на короткие главки, каждая озаглавлена именем одного из пяти главных персонажей (три женщины и двое мужчин), которые чередуются почти всегда в одном порядке, так что запутаться в сюжетных линиях трудно. Лишь два раза Маррс заменяет имя героя на имя его «ДНК-пары» (так называется твой единственный в мире партнер, которого можно определить с помощью несложной процедуры, доступной каждому) — когда один из главных действующих лиц погибает или когда автор хочет пустить читателя по ложному следу, намекая на чью-то возможную гибель.
Джон Маррс вообще искусный манипулятор, точно чувствующий момент, когда пора подбросить дровишек в ровный огонек читательского интереса: редкая глава не заканчивается клиффхэнгером, заставляющим поскорей перескочить к следующей. И хотя в ней речь уже о другом персонаже, но и там непременно найдется что-то интересненькое. Что обусловлено самой спецификой этого оригинального «свидания вслепую», когда в поисках партнера ты не имеешь возможности заранее ознакомиться хотя бы с отфотошопленными фотографиями в «Тиндере», а получаешь лишь имя и адрес, по которому может проживать кто угодно — хоть негр преклонных годов, хоть одноногая лесбиянка, хоть сомалийский пират.
Всякие сословные, географические и возрастные дистанции системе ДНК-поиска абсолютно не помеха, и на этой богатой идее вполне можно построить еще один роман совсем в другом ключе. Например, юмористическом, в противоположность Маррсу, чем дальше, тем больше уходящему в душераздирающую мелодраму, а иногда и в бессовестный pulp fiction. Единственную шутку автор позволяет себе в сцене, где перечисляется содержимое книжных полок серийного убийцы: «Восхождение Ганнибала», «Американский психопат», «Что‑то не так с Кевином», автобиография Дональда Трампа...
Актриса Тильда Суинтон в фильме «Что‑то не так с Кевином» режиссера Линн Рэмси
К счастью, развитие интернета практически свело на нет неприкосновенность частной жизни. Можно заранее пробить своего ДНК-суженого по всем базам и решить, хочешь ли ты вообще с ним встречаться или лучше остаться в том браке, который до сих пор тебя более или менее устраивал. До принудительного спаривания по ДНК-диагностике дело пока не дошло, однако общественное одобрение явно на стороне ДНК-пар, для которых даже предусмотрены какие-то экономические преференции.
Вырисовывается своеобразная модификация матримониального тоталитаризма, основанного не на формальных законах, а на внутренних предрассудках. Примерно как в советское время — в принципе, можно безнаказанно сожительствовать и без штампа в паспорте, но со штампом-то, конечно, почетнее.
В качестве самого экстремального варианта, который может достаться желающему поиграть в любовную ДНК-лотерею, Маррс выбирает серийного убийцу с эстетскими замашками, считающего себя не таким, как все его вульгарные и легкомысленные предшественники, а спарив его с сержантом полиции (женщиной), достигает убийственного мелодраматического эффекта. Не менее любопытна история двух мужчин, никогда не допускавших и мысли о гомосексуализме, но вынужденных расстаться со своими невестами ввиду действия обстоятельств непреодолимой силы.
Есть сюжет о женщине, чья ДНК-пара нечаянно погибает, так и не успев с ней встретиться. Однако с учетом современного развития технологий (в том числе таких далеко не новых, как банк спермы) Маррсу ничего не стоит выполнить заветное желание «соломенной вдовы» о ребенке и устроить ей почти что спиритическое свидание с суженым. Что-то в духе графа Калиостро из фильма «Формула любви»: «Она его осязала и теперь вроде как на сносях».
Кому-то, возможно, некоторые линии покажутся менее захватывающими просто в силу субъективных предпочтений, но все они сделаны одинаково крепко и натянуты упруго, как проволока для резки сыра. Инструмент, кстати, служит важнейшим сюжетным аксессуаром, примерно как нож для колки льда в «Основном инстинкте», на который намекает одна из сцен. Проволока даже метафоричней, чем нож: любовь — своего рода сыр в мышеловке, и нужно большое везение и редкое мастерство, чтобы полакомиться им, совсем не поранившись.
Сыр, заметим, не бесплатный, хотя стоимость теста довольно символическая — 9,99 фунтов, и в нее включены очень многие удобства. Прежде всего, возможность сократить период ухаживаний и не ходить вокруг да около, а сразу перейти к сути, как упомянутая сержант полиции:
«Мы с вами ДНК‑пара, что означает, что нам не нужно делать те вещи, которые мы делали, когда встречались с другими людьми. <...> Мы можем перейти к близкому знакомству друг с другом и посмотреть, что бывает, без всяких игр. И прямо сейчас — не важно, что тому причиной: гормоны, химия, три водки и один бокал вина, которые я только что выпила, — я взорвусь, если очень и очень скоро не займусь с вами сексом»
Тем не менее далеко не все выходят к своей ДНК-паре с открытым забралом. Большинство склонны по тем или иным причинам что-то скрывать, во что-то играть и притворяться не тем, кто они есть. Это придает «Единственному» оттенок детективной увлекательности и саспенса, когда в каждом сюжете хеппи-энд вроде и маячит, но висит на волоске.
Однако и линии с трагическим вроде бы финалом лишь кажутся «несчастливыми» — Маррс полностью солидаризируется с Борисом Заходером насчет того, что «несчастной любовь никогда не бывает, даже если она убивает». Об этом сигнализирует уже эпиграф из «Отверженных»: «Любить, испытывать любовь — этого достаточно. Не требуйте большего. Вам не найти другой жемчужины в темных тайниках жизни».
Какие бы глупости и подлости не делали персонажи «Единственного», какие бы подлоги и фальсификации, жестокости и издевательства они не подавали под романтическим соусом, любовь сама по себе категорически не может быть дискредитирована и скомпрометирована как некая биохимическая иллюзия или нарядная маскировка основного инстинкта размножения.
В созданном Маррсом мире «недалекого будущего» человек, комфортно существующий в единственном числе, сильно рискует заслужить репутацию морального урода. Впрочем, таких самодостаточных граждан, для которых поиск «половинки» не является доминантой эмоциональной жизни, в книге попросту нет даже среди второстепенных персонажей, и самодостаточный индивидуалист подвергся бы тут самому суровому остракизму как отмороженный репликант, лишенный главной человеческой потребности.
