Полярное расстройство: пароход «Челюскин» погиб не зря
Он затонул ровно 85 лет назад, 13 февраля 1934 года. Хотя это должно было произойти гораздо раньше — по сути, «Челюскин» был обречен на гибель с самого начала. Сто человек, в том числе женщины и дети, оказались на льду зимнего арктического моря более чем в сотне километров от пустынного чукотского берега. Весь мир следил за этой эпопеей, почти не веря в ее счастливый конец. Но произошло настоящее чудо, и людей удалость спасти. «Известия» об истории, которая могла стать трагедией, но превратилась в триумф человеческого духа.
В Америку через Арктику
Наверное, это плавание было авантюрой. Но не большей, чем попытки достичь полюса на собаках или оленях, дойти до него пешком или долететь на дирижабле. Плавания Васко да Гамы, Колумба или Магеллана тоже были чистейшей авантюрой, как и покорение Эвереста или походы первых путешественников в Африку. Капитаны Кук, Дрейк и Беринг плыли в неведомые страны, не имея никакой уверенности в успехе, но это их не останавливало. «Безумству храбрых поем мы песню!» — человечество никогда не познало бы мир, не будь среди людей отчаянных путешественников, готовых идти на риск ради новых открытий.
Ледокол «Таймыр»
Цель же похода «Челюскина» была ясна и очевидна — доказать возможность промышленного использования Северного морского пути. Эта идея несколько столетий будоражила умы русских путешественников и промысловиков, поскольку транзит через арктические моря открывал новые возможности в торговле с Дальним Востоком и использовании богатств Сибири и Заполярья. В 1878–1879 годах первым прошел по нему Нильс Адольф Норденшёльд на «Веге», но с зимовкой на Чукотке. В 1914–1915 годах Северный морской путь покорила российская гидрографическая экспедиция под руководством Бориса Вилькицкого. На ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» исследователи преодолели маршрут с востока на запад с зимовкой на Таймыре. Война и революция затормозили полярные исследования, и лишь в конце 1920-х индустриализация сделала вопрос об освоении Севморпути вновь актуальным.
Летом 1929 к земле Франца-Иосифа была направлена первая советская экспедиция на ледоколе «Седов», которая установила над островом красный флаг и основала полярную станцию в бухте Тихой. В следующем году «Седов» побывал на Новой земле и подошел к Северной земле. Но это были лишь прикидки — главной задачей оставался Севморпуть. И первым этот вопрос поднял руководитель экспедиций на «Седове» Отто Юльевич Шмидт.
Математик и альпинист
Как это ни удивительно, но самый знаменитый полярник СССР впервые увидел север, лишь став начальником арктической экспедиции. Шмидт происходил из немецко-латышской семьи, хотя сам всегда считал себя русским. Он учился в Могилевской, потом Киевской классической гимназии, по окончании которой поступил в Киевский университет, где проявил выдающиеся способности к математике. Был оставлен в альма-матер для подготовки к получению профессорского звания и к началу революции успел стать приват-доцентом университета. Его первая научная статья вышла, когда ученому было 19, а монографию «Абстрактная теория групп» он написал в 25. Специалисты считают этот труд серьезным вкладом в развитие математики.
В 1917 году Шмидт приехал в Петроград на съезд молодых преподавателей и очутился в самом центре революционных событий. Они так увлекли молодого человека, что в Киев он уже не вернулся. Шмидт предложил использовать математические методы в статистических расчетах продовольственной комиссии Временного правительства и сам создал модель. После октябрьских событий, уже по заданию советской власти, он продолжил работу в Наркомпроде, а потом в Наркомфине. Став руководителем Института экономических исследований, постоянно принимал участие в работе Совнаркома. В начале 1920-х его назначили руководить Госиздатом. Кстати, именно Шмидту принадлежит идея издания Большой советской энциклопедии, главным редактором которой он был до 1941 года. Одновременно Отто Юльевич читал лекции в МГУ, Педагогическом университете (тогда — втором МГУ) и Коммунистической академии.
Отто Юльевич Шмидт (1891–1956) — исследователь Севера, руководитель арктической экспедиции на ледоколе «Челюскин», 1933 год
У Шмидта с детства были слабые легкие, и еще в юности болезнь переросла в туберкулез. В середине 1920-х уже достаточно высокопоставленного и очень перспективного совслужащего направили на лечение в немецкие Альпы (врачи рекомендовали горный воздух), где энергичный и охочий до приключений Шмидт освоил горные лыжи и азы альпинизма. В 1928 году Отто Юльевичу предложили возглавить совместную с немецкими коллегами экспедицию на Памир. Его кандидатура подходила идеально — верный сын партии, профессор университета, хороший альпинист, да еще свободно говорящий на нескольких европейских языках. К тому же знаменитая окладистая борода придавала ему особый колорит. Так в 37 лет Шмидт впервые оказался в научной экспедиции, а уже в следующем году ему предложили возглавить рейд к земле Франца-Иосифа на ледоколе «Седов». Арктику Шмидт видел впервые, поэтому функции его скорее можно назвать организационными, представительскими и комиссарскими, зато в помощь ему были даны опытные полярники — знаменитый океанолог и метеоролог, участник многих экспедиций (в том числе, экспедиции Георгия Седова) Владимир Юльевич Визе и лучший арктический капитан Владимир Иванович Воронин.
Ледокол «Седов»
После первой экспедиции Шмидт заболел Арктикой и идеей Северного морского пути. Его инициатива была одобрена на высшем уровне, Шмидта назначили директором Всесоюзного арктического института и поручили организовать экспедицию. В 1932 году ледокольный пароход «Сибиряков» отправился из Архангельска покорять Севморпуть. Руководил походом Шмидт, рядом были Визе и Воронин. «Сибиряков» стал первым судном, которому удалось пройти из Европы в Америку за одну навигацию, и, естественно, это достижение было подано как бесспорное доказательство преимуществ социалистического строя. Сибиряковцев встречали как героев, Отто Шмидт стал знаменитым полярником, «главным конструктором покорения Севера», как писали в центральных газетах. В декабре 1932 года, всего через несколько месяцев после завершения эпопеи «Сибирякова», было создано управление Главсевморпути. Располагалось оно неподалеку от Кремля на улице Разина (Варварке), а руководителем его стал, естественно, профессор Отто Юльевич Шмидт.
«Волжская баржа» в Ледовитом океане
Можно сказать, что Шмидт стал заложником собственного триумфа. Во многом благодаря его победным реляциям успех «Сибирякова» был воспринят как реальное доказательство возможности промышленного использования Севморпути, для чего и было создано управление. И логичным следующим шагом стала попытка преодолеть маршрут не на ледоколе или ледорезе, а на обычном грузовом судне. Однако здесь всё было не так просто. Дело в том, что «Сибиряков», хоть и дошел от Архангельска до Петропавловска-Камчатского, но во многом благодаря счастливому стечению обстоятельств: в Чукотском море судно было затерто льдами и потеряло часть гребного вала с винтом. Чудом льды сами вынесли беспомощный пароход на чистую воду Берингова пролива, а остаток пути ледорез преодолел под самодельными парусами. Потом его взяли на буксир подошедшие суда.
Понятно, что если такие трудности и бедствия выпали на долю полярного профессионала «Сибирякова», то неподготовленному пароходу они вряд ли окажутся по плечу. Но партия сказала «надо» — и Шмидт ответил «есть». Хотя Визе и Воронин идею экспедиции не поддержали.
Для похода выделили грузопассажирский пароход «Лена», который весной 1933 года должен был сойти со стапелей датской верфи «Бурмейстер и Вайн». Он был куплен советским правительством для дальневосточной торговли и имел по регистру Ллойда категорию «усиленный для навигации во льдах». Но всё же это был не ледокол или ледорез, а обычный пароход водоизмещением 7,5 тыс. т, с двигателем мощностью 2,4 тыс. л.с., способный развивать скорость до 12,5 узла. «Лена» успела войти в состав Торгфлота, но по инициативе Шмидта судно передали Главсевморпути, а чтобы подчеркнуть его исследовательский характер, переименовали в честь знаменитого русского полярника XVII века, участника Великой северной экспедиции Семена Челюскина.
После первых испытаний кораблю пришлось вернуться в Копенгаген, чтобы устранить недостатки. Уже наступило лето, идеальное время для выхода прошло. Однако экспедиция была утверждена, и Шмидт не решился отойти от правительственного плана. Лишь в последних числах июля корабль покинул Данию и пошел в Мурманск, где должен был взять на борт личный состав. Вел судно капитан Воронин, но в судовом журнале было сказано, что он лишь временный капитан, до Мурманска. Потомственный моряк, выходец из поморов, он открыто называл «Челюскин» шаландой и волжской баржей, а поход на нем в арктические воды — безнадежной авантюрой. Он согласился лишь на роль консультанта при приемке и ремонте судна, но не более. В Мурманске Воронин хотел сойти на берег, однако Шмидту как-то удалось уговорить капитана. Это осталось тайной: ни один, ни второй в опубликованных воспоминаниях об этом не рассказали, а всё остальное — лишь домыслы и предположения.
После стоянки в Мурманске «Челюскин» 2 августа вышел на восток. На корабле находились 112 человек, которых можно разделить на четыре группы: экипаж судна, научная экспедиция, представители прессы и, наконец, полярники, которых «Челюскин» должен был по дороге доставить на остров Врангеля. Некоторые зимовщики ехали семьями, поэтому на борту оказались дети и женщины. Освещать исторический поход призваны были поэт Илья Сельвинский, корреспондент «Комсомольской правды», и секретарь Главморпути Леонид Муханов, кинооператоры Марк Трояновский и Аркадий Шафран, писатель Сергей Семенов, художник Федор Решетников, фотограф Петр Новицкий и спецкор «Известий» Борис Громов.
Неприятности начались при первой же встречей со льдами, уже в Карском море. К счастью, неподалеку был ледокол «Красин», который помог проложить путь. Тут же выяснилось, что корпус «Челюскина» слишком широк, поэтому, даже следуя за «Красиным», он не мог избежать контакта с ледовой кромкой. Судно заработало пробоину в борту, но ее удалось залатать. В итоге решено было перегрузить на ледокол часть угля, чтобы уменьшить осадку «Челюскина». Судно приподнялось, и удары льдин стал принимать на себя более толстый пояс в районе ватерлинии. Здесь же, в Карском море, экипаж судна увеличился — в семье полярников Васильевых родилась дочь. Имя выбирали всей экспедицией, и по предложению Шмидта назвали ее Карина — в честь моря, где произошло приятное событие.
Ледокол «Челюскин» во льдах
Вскоре «Красин» ушел в устье Лены сопровождать караван судов, и «Челюскин» остался один. Несколько раз он оказывался затерт льдами, но экипажу с помощью взрывчатки удавалось высвободить корабль. Однако близилась зима, морозы усиливались, и 23 сентября уже в Чукотском море произошло то, что было практически неизбежно: корабль окончательно попал в ледовый плен. Причем произошло это как раз там, где годом ранее потерял винт и оказался в аналогичном положении «Сибиряков». Теперь оставалось надеяться, что экспедиции Шмидта снова повезет и льды сами вынесут судно в Берингов пролив.
Неподалеку находился ледорез «Литке», и Шмидт мог обратиться за помощью по радио, но он понадеялся на свою счастливую звезду. К тому же до чистой воды пролива оставалось всего несколько миль. Однако вскоре направление дрейфа изменилось, и льды потащили беспомощный корабль на север. В это время судно было неподалеку от чукотского берега, и Шмидт даже смог отправить на берег восьмерых членов экипажа (заболевших и тех, кому срочно требовалось вернуться по служебной надобности) — их забрали подошедшие к кораблю на оленьих упряжках чукчи. Остальные готовились к зимовке на «Челюскине».
Зимовка в океане
На судне было всё необходимое — запасы еды, вода, уголь. Серьезно опасаться было не за что. Шмидт проявил себя великолепным начальником экспедиции, организовав быт и занятия для всех членов команды. Ученые и полярники проводили наблюдения и эксперименты, моряки следили за исправностью оборудования и ремонтировали судно, дети учились, операторы снимали кино, журналисты писали материалы, а радист Эрнст Кренкель передавал их репортажи на большую землю. Днем свободные от вахт занимались спортом, вечерами проходили смотры художественной самодеятельности и лекции, которые знаменитые ученые читали для экипажа. Страна следила за жизнью «Челюскина», не испытывая особых тревог.
Беда подступила 13 февраля в виде мощного ледового вала, который надвигался на корабль, круша всё на своем пути. Защититься от стихии моряки не могли, оставалось лишь перейти на лед и отойти подальше от корабля, которому угрожала смертельная опасность. Благо опытные полярники заранее позаботились о том, чтобы все необходимое было упаковано и складировано на палубе — как раз на случай подобной ситуации. Объявили аврал, все бросились на выгрузку жизненно необходимых запасов. Работы сопровождались страшным треском и скрежетом — льды сжимали и ломали корабль, как консервную банку. Швы разошлись, вода хлынула в трюм. Последними палубу покидали Шмидт и Воронин, и едва они успели спрыгнуть на лед, как «Челюскин» наклонился вперед и со страшным стоном от вырвавшегося воздуха пошел ко дну. Единственным, кто не успел покинуть корабль, оказался завхоз Борис Могилевич — в последний момент, когда «Челюскин» уже накренился, его придавило покатившейся по палубе бочкой с топливом. Через мгновение судно скрылось в ледяной пучине, так что спасти его никакой возможности не было.
Более ста человек оказались на льду, в сотне километров от ближайшей земли. Часть припасов успели выгрузить, но ведь заранее никто не рассчитывал на зимовку посреди океана. Тем не менее стали обустраиваться — ставить палатки, делать домики из досок, складывать печи для камбуза и ледяные пещеры для хранения продуктов.
Шмидт и Воронин закрылись в палатке. Свидетели позже говорили, что всегда оптимистичный Отто Юльевич в этот момент потерял самообладание. «Всё, это «вышка». Потерянный корабль нам не простят!» — говорил начальник экспедиции. И, учитывая реалии тех лет, это было очень похоже на правду.
Эрнст Кренкель, «RAEM — мои позывные». М. 1973
«В углу палатки на коленях приступаю к сборке радио. Освещение небогатое — фонарь с разбитым стеклом. Приходится работать без рукавиц. Плоскогубцы, нож, провода обжигают руки. Изредка грею одеревеневшие пальцы в рукавах... Начинает не то подсыхать, не то замерзать мокрое от пота белье, затекают колени.
Нельзя даже протянуть ноги, так как палатка набита до отказа. Приемник наконец включен. Снимаю шапку, надеваю наушники — жжет морозом уши. Вожу реостат и по легкому звону ламп слышу: работает... Ирония судьбы: 104 человека находятся на льдине в мороз, в пургу, ночью, никто во всем мире не знает об их судьбе, а первое, что слышит лагерь Шмидта, — веселый американский фокстрот...»
Вскоре волшебник-радист Кренкель сумел установить связь с Большой землей и получил первое сообщение из Москвы: «Шлем героям-челюскинцам горячий большевистский привет. С восхищением следим за вашей героической борьбой... Сталин, Молотов, Ворошилов».
Это была индульгенция для руководителей экспедиции. Они не вычеркнуты из списков живых, наоборот, теперь они в центре всеобщего внимания, а ситуация, в которой они оказались, рассматривается как «героическая борьба». Шмидт, отлично понимавший правила игры в кремлевских коридорах, принял это как руководство к действию.
О жизни челюскинцев на льдине сняты километры кинохроники и написаны тысячи страниц. Репортажи в газетах выходили почти ежедневно, а позже десятки зимовщиков оставили воспоминания. Самый напряженный момент был в начале ледового сидения, когда часть команды отказалась подчиняться Шмидту — они считали, что нельзя оставаться на месте и ждать помощи, а нужно всем идти в сторону земли. Логика в этом была, но и риск был огромный, учитывая, что в команде были женщины и дети, а средств передвижения практически не было. Отто Юльевичу пришлось проявить характер — когда аргументов не осталось, он вынул из кобуры маузер и пообещал застрелить любого, кто нарушит его приказ. Угроза подействовала.
Шмидт понимал, что главной проблемой для эмоционального настроя зимовщиков может стать вынужденное безделье, поэтому старался занять людей любым способом. Кроме обслуживания ежедневных потребностей лагеря, они расчищали взлетно-посадочную полосу, занимались спортом (даже футбольное поле соорудили), читали и слушали научные лекции, устраивали концерты, проводили партсобрания, даже издавали стенгазету. Известен хрестоматийный случай, растиражированный в те дни всеми центральными газетами: земля связывается с лагерем, а радист отвечает, что профессор Шмидт подойти не может, потому что читает лекцию по историческому материализму.
Страна своих не бросает
Спасение экипажа парохода «Челюскин», который затонул во льдах в феврале 1934 года. Группа летчика Николая Каманина укрепляет самолет на льдине
Штаб спасения возглавил член политбюро Валериан Куйбышев. Непосредственно на Чукотке уполномоченным комиссии назначили выдающегося полярника Георгия Ушакова — заместителя Шмидта в Главсевморпути. Практически сразу было решено, что единственный реальный способ вывести челюскинцев со льдины — это авиация. Собрали лучших пилотов и техников, нашли и доставили на Чукотку пригодные машины, подготовили базовый аэродром в Ванкареме, завезли топливо. Пятого марта, через три недели после гибели корабля, самолет АНТ-4 под командой Анатолия Ляпидевского первым сел на импровизированный ледовый аэродром. В обратный рейс он взял женщин и детей. Потом была почти месячная пауза, но постепенно летчики вывезли всех полярников. Шмидт тяжело заболел, и его, по решению правительственной комиссии, эвакуировали в госпиталь города Ном на Аляске. 13 апреля 1934 года последними лагерь покинули радист Кренкель, капитан Воронин и заменивший Шмидта в качестве начальника экспедиции Алексей Бобров.
Операция по спасению экипажа и участников экспедиции парохода «Челюскин»
Героев-челюскинцев чествовала вся страна — по пути из Владивостока их поезд торжественно принимали в каждом городе. Апофеозом стала встреча в столице, когда автомобильный кортеж в сопровождении кавалерийского эскорта медленно ехал через переполненные восторженными москвичами улицы. Главными триумфаторами были летчики — семеро из них стали первыми героями Советского Союза. Техников, в том числе двух граждан США, наградили орденами Ленина, а полярников — ордерами Красной Звезды. Все же задание они не выполнили, а корабль потеряли.
Москва торжественно встречает участников полярной экспедиции на пароходе «Челюскин». 19 июня 1934 года
Но, как говорится, отрицательный результат — это тоже результат: практическим путем было доказано, что навигация грузовых судов по Севморпути возможна, но обязательно в сопровождении специальных судов, на основании чего было принято решение о строительстве ледокольного флота. Линейные ледоколы проекта № 51, созданные нашими инженерами, как раз и были разработаны для проводки грузов по арктическому маршруту. Если на рубеже 1930-х сомнения вызывала сама идея Севморпути, то через 10 лет он стал реальностью. В годы войны полярным маршрутом пройдут сотни тысяч тонн важнейших грузов, которые сыграют значимую роль в победе. А значит, гибель «Челюскина» не была напрасной.
