В холодном порту: зачем советскому флоту был нужен «проект 51»
История отечественного ледокольного флота полна подвигов, трагедий и триумфов. Но некоторые из них настолько удивительны, что выделяются даже на общем героическом фоне. Спасение из полярных льдов экспедиционного судна «Седов» некогда было сенсацией — сегодня о нем начали забывать. 13 января, в день 79-й годовщины уникальной операции, «Известия» рассказывают о ней и о других малоизвестных страницах летописи покорения Арктики.
Внуки «Пайлота», дети «Святогора»
Первый корабль, который можно назвать дедушкой всех современных ледоколов, был построен в России в 1864 году Михаилом Осиповичем Бритневым. Его компания занималась доставкой грузов по Финскому заливу. В межсезонье, когда лед уже стоял, но был еще слишком тонким, чтобы проложить по нему зимник, транспортировка была связана с большими опасностями. Тогда и появилась мысль о специальном судне для прокладки пути через лед. Созданный Бритневым «Пайлот» представлял собой переделанный портовый буксир, носовая оконечность которого была срезана под углом 20 градусов к линии киля по образцу поморских торосных лодок. В результате судно могло наползать на лед и ломать его своей тяжестью. Корабль отлично себя проявил и позволил продлить навигацию в Финском заливе на несколько недель.
«Пайлот» много лет трудился в Финском заливе, патент на изобретение был продан в Данию, Швецию, Канаду и США. Но все же это был портовый ледокол, а жизнь требовала мореходного корабля. Разработка такого проекта началась в конце XIX века по инициативе адмирала Степана Осиповича Макарова и министра финансов Сергея Юльевича Витте. Идея и проект были наши, воплощение английское — тендер на постройку выиграла верфь в Ньюкасле. Отца всех морских ледоколов назвали «Ермаком».
С учетом полученного при эксплуатации «Ермака» опыта был заложен второй корабль ледокольного класса — «Святогор». Он вступил в строй в начале 1917 года и больше известен под именем «Красин», которое получил в советское время. Вскоре было построено еще несколько пароходов ледокольного типа — «Таймыр», «Вайгач». Они не были в чистом виде ледоколами, но сыграли важнейшую роль в исследовании Арктики и освоении северных регионов — именно на них впервые был пройден Северный морской путь.
В начале 1930-х годов экспедиция Отто Юльевича Шмидта на ледокольном пароходе «Александр Сибиряков» впервые смогла одолеть Севморпуть за одну навигацию, после чего возникла идея хозяйственного использования северных морей. Но для этого нужны были мореходные ледоколы — имевшихся в наличии дореволюционных «стариков» «Ермака» и «Красина» («Святогора») было недостаточно, к тому же они не устраивали заказчика по скорости и запасу автономного хода. Тогда главное управление Севморпути и заказало новую серию ледоколов, получивших название «проект № 51».
Ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач»
Прототипом их стал «Святогор», но в его конструкцию были внесены очень серьезные изменения. Корпусы для ледоколов разрабатывал конструктор Константин Боханевич, машины делали по английским чертежам. Для ускорения процесса постройки два ледокола заказали Балтийскому заводу, а два — Николаевскому. Строили поочередно — сначала заложили «Иосифа Сталина» (в Ленинграде) и «Лазаря Кагановича» (в Николаеве), потом, соответственно, «Вячеслава Молотова» и «Отто Шмидта», к моменту спуска на воду переименованного в «Анастаса Микояна».
Это были настоящие гиганты: более 100 м в длину, водоизмещение 11 тыс. т и огромная мощь в 10 тыс. л. с. Ледоколы развивали скорость до 15 узлов («Ермак» и «Святогор» не дотягивали и до десяти) и имели большой запас автономного хода. Учитывая, что большинство их предшественников были созданы на зарубежных верфях, линейные ледоколы «проекта № 51» можно назвать первыми отечественными кораблями этого класса.
Спасение «Георгия Седова»
В 1937 году во льдах Арктики застряли пытавшиеся пройти с востока на запад ледокольные пароходы «Малыгин» и «Садко». К ним на помощь поспешил шедший из научной экспедиции «Георгий Седов», но и он оказался в ледовом плену. Ситуация была тяжелая, поскольку корабли не были оснащены для зимовки — на них не было достаточно припасов и ни одного человека, имевшего подобный опыт. Однако выбора не было, и суда остались во льдах. Самолетами удалось вывезти большинство экипажей, зимовать осталось 33 человека — по одиннадцать на корабль. В следующем году на помощь зимовщикам пошел «Ермак», но ему удалось вызволить только два судна — «Малыгина» и «Садко». На «Седове» льдами был поврежден руль, поэтому при попытке буксировки судно заворачивало и упиралось в борта пробитого ледоколом канала. Да еще и сам «Ермак» получил серьезное повреждение. В итоге, в конце августа 1938 года караван из трех судов ушел на юг, а на выручку «Седову» в экстренном порядке отправился только вступивший в строй «Иосиф Сталин».
Легендарный ледокол «Георгий Седов» в Гренландском море
Пробиться к «Седову» с первого раза не удалось. Экспедиция была не подготовлена, у экипажа не хватало опыта. Ледокол смог подойти на 60 миль к «Седову», но далее спасателей встретил многометровый лед и сплошной туман. Чтобы не потерять еще один корабль, 24 сентября руководство приказало разворачиваться, а «Седов» остался на вторую зимовку, причем его решено было использовать как дрейфующую научную станцию. Решение было вынужденное, но логичное. Экипаж из пятнадцати добровольцев получил научное оборудование, точное задание и приступил к работе.
Так прошел еще год. «Иосиф Сталин» успел дважды за одну навигацию пройти Северным морским путем, дрейфующая станция продолжала исследования и эксперименты, постепенно двигаясь на северо-запад. Однако осенью 1939 года положение «Седова» в ледовом плену стало критическим — во-первых, льды выдавили одну из прокладок, и вода хлынула в трюм корабля, во-вторых, запасов угля осталось угрожающе мало. Хотя на дворе стоял совсем не подходящий для плаваний в высоких широтах декабрь, ледокол снова вышел в море.
Ледокол «Иосиф Сталин» прокладывает путь во льдах, 1939 год
На сей раз спасательную экспедицию возглавили знаменитый полярник Анатолий Папанин и капитан Михаил Белоусов — наверное, самый опытный арктический мореход. К этому времени «Седов» успел перекочевать из пролива Велькицкого в Гренландское море, на личном примере продемонстрировав направления дрейфа арктических льдов и проведя массу уникальных экспериментов. В довершение зимовщикам пришлось самостоятельно чинить руль корабля, иначе его невозможно было вывести на чистую воду. Несмотря на двухметровые льды, «Сталин» пробился к «Седову», и 13 января 1940 года в 12 часов 7 минут корабли стали борт к борту. Дрейф «Седова», который длился 812 дней, благополучно закончился, а советский ледокол установил новый мировой рекорд восхождения к северным широтам.
Одиссея черноморского ледокола
Если головной корабль серии совершал подвиги, вполне присущие его профессиональному предназначению, то его младшему брату, «Анастасу Микояну», пришлось проделать путь, ледоколу совсем не свойственный.
«А. Микоян», который изначально назывался «Отто Шмидт», строили в черноморском Николаеве. Построенный на той же верфи чуть ранее «Лазарь Коганович» еще до войны ушел на Дальний Восток, а вот «Микоян» не успел — на воду его спустили, но даже положенных ходовых испытаний до начала боевых действий он не прошел. Тем не менее, судно мобилизовали, и на нем был поднят боевой флаг. Ледокол вошел в состав Черноморского флота в качестве вспомогательного крейсера.
На судне установили три 130-миллиметровых орудия и четыре 76-миллиметровых, оснастили зенитными пулеметами. Значительную часть экипажа составили рабочие Николаевской верфи — их родной город уже в середине августа заняли вражеские войска. Капитаном корабля был назначен боевой моряк, ветеран гражданской и испанской войн «кавторанг» Сергей Михайлович Сергеев. Возможно, это обстоятельство стало решающим в судьбе ледокола.
Ледокол «Анастас Микоян»
Осенью орудия «Микояна» защищали Одессу, потом корабль помогал эвакуировать войска и технику в Севастополь. Но он был совершенно необходим на севере, где начиналась эпопея полярных конвоев. Его «родной брат» «Вячеслав Молотов» оказался заперт в Ленинграде, «Сталин» требовал ремонта, а стране жизненно необходимы были поставлявшиеся по ленд-лизу союзниками грузы. В этих условиях было принято решение перебросить «А. Микояна» из Черного моря на север.
25 ноября 1941 года ледокол вместе с тремя танкерами и кораблями сопровождения черноморского флота вышел в сторону Босфора и Дарданелл. У турецкого берега боевые корабли развернулись на обратный курс, пожелав товарищам «семи футов под килем» — дальше они шли одни, без сопровождения и защиты. Даже установленные на «А. Микояне» орудия пришлось снять — по договору с нейтральной Турцией проливы могли пересекать только безоружные гражданские суда.
Была договоренность, что англичане пришлют конвой для сопровождения наших судов до своей базы в кипрской Фамагусте, но в последний момент союзники отказали в помощи, сославшись на большие потери. Тогда наши капитаны решили, что дальше они пойдут порознь и скрытно. Караван представлял бы слишком заметную цель для итальянских кораблей и самолетов, контролировавших некогда греческие острова на востоке Средиземного моря. А вражеские разведчики в Стамбуле, конечно, уже обратили внимание на четыре больших судна под красными флагами. Выходили корабли в разное время и с различными интервалами, старались в порту проговориться о заведомо ложных целях плавания. Впрочем, у итальянцев разведка работала хорошо, а турецкие военные с удовольствием приторговывали служебной информацией.
«А. Микоян» покинул Стамбул первым, в ночь на 1 декабря. Подготовку к отходу тщательно скрывали, ушли по-английски, не прощаясь. Под утро капитан пристал к неприметному островку в Эдремитском заливе, а поздно вечером пошел дальше. Вблизи острова Самос «Микоян» прошел буквально под носом у итальянских дозорных кораблей, прожекторами освещавших море. Только свежая погода, косой дождь и плохая видимость помогли нашим морякам благополучно проскочить всего в двух милях от вражеской военно-морской базы.
Но после выхода из Дарданелл в открытом море спрятаться было уже негде. Ледокол был замечен самолетом, а вскоре на горизонте появились несколько итальянских торпедных катеров. Сначала они подошли вплотную и потребовали следовать за ними к Криту. Поскольку курс поначалу совпадал, Сергеев сделал вид, что уступает, но в какой-то момент резко повернул и на полном ходу пошел к Кипру. Итальянцы догнали ледокол, стали обстреливать из пулеметов и мелкокалиберных пушек, но рассчитанные на противостояние полярным льдам борта выдержали. Тем не менее, на «Микояне» появились раненые. Капитан отдал приказ подготовить корабль к затоплению в случае невозможности продолжать поход.
Между тем разъяренные итальянцы развернулись для торпедной атаки. Они выпустили четыре торпеды, но Сергеев от всех сумел уклониться. Расстреляв боезапас, корабли Муссолини ушли, но вызвали самолеты. Два торпедоносца атаковали наш ледокол, но Сергеев снова сумел уклониться. Тогда летчики стали расстреливать беззащитный корабль из орудий и пулеметов. На судне загорелся спасательный катер, в баках которого было две тонны горючего. Чудом моряки успели обрубить крепления, и сбросить пылающий катер в море. Наступила спасительная ночь, и «Микоян» на всех парах рванул к Фамагусте.
Но едва корабль приблизился к Кипру, навстречу вышли несколько англичан в полной боевой готовности. Оказалось, что итальянцы объявили по радио о том, что они утопили русский ледокол, и союзники его уже не ждали.
Под прикрытием флота его величества ледокол совершил переход до Хайфы, где встал на ремонт. «Общение» с итальянцами стоило ему более 150 попаданий, в том числе серьезных повреждений труб, что не позволяло развивать полную мощность котлам. Когда две из трех машин были разобраны, неподалеку от корабля раздался страшный взрыв — танкер «Феникс» подорвался на донной мине. Горящая нефть вытекла в море, по палубе разорванного надвое британского судна метались матросы. Наши моряки бросились к гидромониторам и мощными струями воды начали отгонять горевшую нефть, сбивать пламя. Отдали швартовы. Кочегары бросились в котельные отделения — экстренно разводить пары в оставшихся котлах; машинисты — в машинное отделение готовить единственную машину дать ход.
Решительные действия нашего экипажа помогли остановить пламя, эвакуировать моряков «Феникса» и британских солдат, оказавшихся отрезанными огнем на одном из пирсов. Правительство Великобритании выразило глубокую признательность советским морякам за спасение английских солдат, а капитану 2-го ранга Сергееву вручили благодарственную грамоту.
По договоренности с британцами они должны были вооружить судно, однако в наличии оказалась лишь одна допотопная 45-миллиметровая пушка. Тогда, чтобы придать ледоколу грозный вид, наши моряки пошли на хитрость. У местных арабов добыли бревна, из которых боцманская команда изготовила на палубе подобие мощных артиллерийских установок. Сверху накрыли брезентом. Конечно, при встрече с серьезным врагом эти бутафорские пушки ледокол не спасли бы, но в какой-то ситуации могли отбить желание нападать на беззащитное судно. А заодно затруднили бы опознавание корабля по внешним контурам.
Впереди был Суэцкий канал, а дальше — неизвестность. По первоначальному плану судно должно было идти на Дальний Восток кратчайшим путем мимо Индии и Китая, но седьмого декабря Япония вступила в войну и атаковала Перл-Харбор. На следующий день Японское море, проливы Лаперуза, Корейский и Сангарский были объявлены морскими оборонительными зонами Японии, а императорский флот стал топить и захватывать американские, британские и советские торговые суда. Кратчайший путь на Дальний Восток для «А. Микояна» оказался закрыт.
Решено было идти вдоль берегов Африки до ЮАР, а далее — по ситуации. Экваториальная жара у восточного побережья изматывала экипаж, ведь корабль был к таким условиям не приспособлен. Особенно тяжело было стоять вахту в котельных и машинных отделениях, где температура поднималась до 65 градусов. Кочегары и машинисты обливались водой, но это помогало слабо. 19 марта ледокол пришел в Порт-Элизабет. Здесь выяснилось, что на линии Кейптаун–Нью-Йорк охотятся немецкие подводные лодки. С начала года они перенесли свои действия от берегов Европы сперва к восточному побережью США, а затем в Карибское море, Мексиканский залив, район Антильских и Бермудских островов. В южной Атлантике предположительно находились и быстроходные немецкие рейдеры «Михель» и «Штир». Прямой путь к Панамскому каналу для медленного и безоружного ледокола казался крайне опасным.
Тогда решено было двигаться к юго-западу, огибая Америку с юга. В целях же дезинформации Сергеев дал интервью на радио, заявив, что они идут в Нью-Йорк. 26 марта ледокол торжественно вышел из Кейптауна в северно-западном направлении, но ночью развернулся и взял курс на Уругвай. «Ревущие сороковые» здорово потрепали судно, он оно выстояло, и через семнадцать дней дошло до залива Ла-Плата. В Монтевидео случился казус — судну не разрешили войти в порт. Уругвай считался нейтральной страной и не пускал вооруженные суда, а «пушки» «А. Микояна» выглядели весьма грозно. Пришлось пригласить портового офицера, который удостоверился, что это всего лишь бутафория.
В Монтевидео пополнили запасы, провели необходимый ремонт и после короткого отдыха вышли в море. А чтобы обмануть немецкую разведку, проделали уже испытанный финт: демонстративно взяли курс на север, а с наступлением темноты развернулись и полным ходом устремились на юг. Далее был Магелланов пролив (у мыса Горн дежурили немецкие подлодки) и долгий путь на север вдоль берегов Чили и Перу.
К лету ледокол прибыл в Сан-Франциско, а затем перешел в Сиэтл. Американцы быстро и качественно починили корабль и основательно вооружили его четырьмя 76,2-миллиметровыми орудиями, десятью 20-миллиметровыми зенитными скорострельными пушками, четырьмя 12,7-миллиметровыми и четырьмя 7,62-миллиметровыми пулеметами. В таком боевом виде 9 августа 1942 года «А. Микоян» вошел в Анадырский залив, где его уже ждали 19 судов конвоя ЭОН-18, которые нужно было провести по Севморпути в Архангельск. В их составе было несколько боевых кораблей Тихоокеанского флота (лидер «Баку» и эсминцы «Разумный» и «Разъяренный»), необходимых на Севере и танкер «Сахалин», выходивший вместе с ледоколом из Стамбула. Два других шедших с ними судна погибли — «Варлаам Аванесов» был торпедирован немецкой подлодкой в Средиземном море, а — «Туапсе» около кубинских берегов.
Боевой переход был закончен, военный моряк Сергеев уступил мостик полярному капитану Юрию Хлебникову, а ледокол занялся своей профессиональной работой. Но война не отпустила корабль — 21 декабря 1942 года в родном Баренцевом море «А. Микоян» натолкнулся на немецкие минные заграждения возле мыса Канин Нос — ровно на той же долготе, от которой начался его кругосветный рейд. К счастью, корабль сумел дойти до базы, его отремонтировали и он вместе со своими братьями по «проекту № 51» еще много лет водил караваны по арктическим морям.
