Большие споры вокруг малого заряда: что будет с военным бюджетом США
Палата представителей конгресса США приняла проект военного бюджета на 2020 финансовый год. Законопроект был принят самым минимальным количеством голосов в истории — 220 против 197 и впервые с полным партийным расколом: ни один республиканец не проголосовал «за». Одним из главных, принципиальных, споров стал вопрос развертывания ядерных боеголовок малой мощности. Подробности — в материале «Известий».
Итак, нижнюю палату американского парламента с трудом, но прошел проект условного «военного бюджета». Если быть точным, законопроект называется «Об ассигнованиях на национальную оборону» (National Defense Authorization Act, NDAA). Он традиционно для американской системы контроля законодательной власти над вооруженными силами включает много сугубо политических или доктринальных моментов, замаскированных запретами выделять на то или иное деньги. Так, например, статьей в NDAA, кочующей из года в год, законодательно и превентивно запрещено выделять деньги на разработку наземного мобильного комплекса с межконтинентальной баллистической ракетой. В развал Договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) также большой вклад внесли принятые американскими конгрессменами статьи, требующие от Пентагона начать «в ответ на русские нарушения» разработку ракетных комплексов, выходящих за его ограничения.
О ранней версии оборонного бюджета на 2020 финансовый год, привлекшего внимание СМИ рекордной суммой в $750 млрд, «Известия» писали. Прошедшая демократическую палату представителей версия сохранила из них $733 млрд, в то время как республиканский сенат предварительно поддерживает президентскую версию. Теперь двум палатам предстоит вырабатывать компромиссный вариант. О его деталях будет иметь смысл поговорить по итогам (хотя один из самых обсуждаемых вначале вопросов — предложение раннего списания авианосца CVN-75 «Гарри Трумэн» отвергли обе палаты). Сейчас имеет смысл обратить внимание на, казалось бы, мелкий вопрос, вызвавший жесткое размежевание и ставший одной из главных причин того, что впервые за историю этого ключевого документа (NDAA существуют с 1961 года) он был продавлен минимальным большинством одной партии с единогласным «против» другой.
Речь о финансировании оснащения баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) «Трайдент II» боеголовками малой мощности W76-2.
В поисках потерянного инструмента
Военно-инженерная мысль периода холодной войны подарила участникам ядерной гонки впечатляющие не только по масштабам, но и по многообразию ядерные арсеналы. За более всего бросающимися в глаза частоколами из межконтинентальных баллистических ракет скрывалась такая экзотика, как ядерные снаряды для гаубиц и минометов, противолодочные мины для вертолетов, торпеды, зенитные и противокорабельные ракеты, ракеты «воздух–воздух» и даже «ядерные рюкзаки» — компактные «ядерные мины», средством доставки для которых был диверсант.
Ядерное оружие было сделано для любой мыслимой задачи: американская пехота готовилась отстреливаться в Фульдском коридоре от неожиданно показавшихся из-за рощицы советских танков из ядерной безоткатной пушки «Дэйви Крокетт», легко помещавшейся на джип, а для борьбы с идущими через Северный полюс легионами американских самолетов-ракетоносцев на советские перехватчики МиГ-31 подали бы ядерные версии ракет большой дальности Р-33.
Ядерная пушка «Дэйви Крокетт»
Накоплены были астрономические арсеналы, которые неожиданно, с концом противостояния, оказались ненужными. И даже более того — опасными: контроль за тактическим ядерным оружием был куда хуже. Американский сенатор Сэм Нанн, ездивший с инспекциями в Европу, а в дальнейшем один из видных идеологов ядерного разоружения, вспоминал, какое впечатление на него произвело то, что командиры на местах сами не знали, сколько ядерного оружия есть в запасе у их частей: «Мы не знали, пугало ли наше оружие Советы, но сами мы были в ужасе».
После распада СССР стороны рьяно взялись за его ликвидацию. Как правило, у нас как проявление коварства вспоминают то, что американцы, боясь расползания советского арсенала неизвестно куда, выделяли деньги на его утилизацию. Однако при этом забывается, что со своим они поступили еще жестче — было ликвидировано практически всё нестратегическое ядерное оружие, за исключением авиабомб семейства B61.
В России также прошло значительное сокращение арсеналов тактического ядерного оружия (более чем на 80%), однако номенклатура оставшегося, как принято считать, заметно шире. Этот факт всегда вызывал определенную критику и периодические проявления озабоченности, но неофициально декларируемая российская позиция, что она таким образом компенсирует количественное превосходство НАТО и Китая в обычных вооружениях и на дальнейшие ограничения не пойдет, по крайней мере без более комплексных договоренностей по безопасности и вывоза американских авиабомб из Европы, была и остается твердой.
Однако после обострения в отношениях России и Запада тема высокой роли тактического ядерного оружия в российской военной стратегии стала подниматься за рубежом активнее. Вышедший в феврале 2018 года «Обзор ядерной политики» (Nuclear Posture Review, NPR), основополагающий американский доктринальный документ в этой области, который выпускает после прихода в Белый дом новая президентская администрация, был во многом построен вокруг идеи, что ключевым элементом в военном планировании России якобы является т.н. тактика «эскалации для деэскалации».
Выглядит она примерно так: российские войска вторгаются, например, в Прибалтику, молниеносно громят национальные вооруженные силы, занимают территорию и, прежде чем НАТО стянет силы для контрнаступления, резко повышают ставки в конфликте, нанося демонстративный ядерный удар по какой-то малозначительной цели. Не способный ответить симметрично, западный блок встает перед необходимостью идти по условной «лестнице эскалации конфликта» дальше, задействовать стратегические ядерные средства, что маячит сомнительной перспективой «сменять Вильнюс на Нью-Йорк и Лондон». Вместо этого он соглашается на переговоры, заключается перемирие, сохраняющее за Москвой как минимум часть приобретений.
Безоружная ракета Trident II D5 на испытательном запуске у побережья Флориды, США, март 2008 года
Здесь важно отметить, что приверженность российского военно-политического руководства тактике «эскалации для деэскалации» была зафиксирована в одном из основополагающих документов военного планирования США. При этом следует отметить, что подобное в открытых отечественных доктринальных документах категорически отсутствует (декларируется исключительно ответно-встречный удар) и что-то похожее можно найти только в нескольких старых статьях в военно-научных журналах и нескольких, надо признать довольно неудачных, высказываниях официальных лиц, также сделанных годы назад. Однако в NPR американцы подали это как важнейшую проблему, подрывающую стратегическую стабильность, и тут же предложили решение — мол, тактика основана на том, что у России сохранились и были даже модернизированы средства, позволяющие поэтапно идти по «лестнице ядерной эскалации», а США по доброте душевной сократили слишком много и теперь необходимо вернуть недостающие «ступени».
Инструмент был выбран достаточно необычный: создание боеголовки малой мощности для БРПЛ «Трайдент II», которой вооружены американские ракетные субмарины типа «Огайо». Причем выбрали самый быстрый и незатратный способ — переделку имеющихся боевых блоков W76-1 (с зарядом мощностью 100 килотонн), вероятно, включающих замену второй ступени термоядерного заряда на массогабаритный макет. В результате получается обычная ядерная бомба (что необычно для арсеналов развитых стран, почти целиком состоящих из термоядерного оружия) с мощностью порядка 5–7 килотонн. Минимизация изменений позволила с начала 2019 года на полученные в бюджете на 2019 финансовый год небольшие средства сразу начать «серийную» модернизацию-переделку боевых блоков. К концу календарного 2019 года первые легкие боевые блоки должны быть готовы к установке на ракеты выходящих в море на патрулирование подлодок. И тут возникла проблема.
Снижение или повышение рисков?
Официально идея президентской администрации, поддерживающих ее в целом республиканцев и Пентагона, как мы уже разобрали выше, сугубо благая — если Россия увидит, что у США есть адекватный и соразмерный ответ на ее «Искандеры», то не станет полагаться на тактику «эскалации для деэскалации» и, таким образом, риски войны вообще и в особенности ядерной значительно снизятся.
Однако сразу у экспертного сообщества возникли вопросы к адекватности выбранного ответа: носитель-то выбран стратегический, причем один из наиболее актуальных для нанесения первого удара по командным центрам (за счет меньшего времени подлета). В ситуации крайне острого кризиса, идущих боевых действий, противник может и не дожидаться ясности, куда летит ракета и какой на ней заряд, а немедленно задействовать процедуру встречного удара, пока его системы предупреждения о ракетном нападении и управления ядерными силами целы и функционируют в полном объеме. То есть для своей декларируемой цели — контролируемой эскалации — это инструмент сомнительный.
Кроме того, в американском арсенале есть и более подходящие инструменты для этой задачи — крылатые ракеты воздушного базирования (AGM-86 и разрабатываемая ей на замену LRSO) на ракетоносцах B-52H и бомбы B61 (в т.ч. создаваемая высокоточная модификация B61-12 с регулируемой мощностью 0,3–50 килотонн) на малозаметных носителях (B-2A, в перспективе F-35A и создаваемый новый бомбардировщик B-21). Вопросы «почему они не подходят» стараются отбивать тем, что против технически развитого противника они слишком уязвимы, но в ответ на это возникают только новые вопросы «а почему мы тогда тратим на них деньги», остающиеся без внятного ответа.
Ракетоносец B-52H
Зато БРПЛ с легким зарядом выглядит довольно привлекательно в качестве ядерного оружия для локальных войн, с ядерным и пороговым государством-изгоем. Стоит вспомнить, что ранее боевые блоки W76 прошли модернизацию, повышающую их точность, так что даже 5–7 килотонн может хватить для поражения малоразмерной и важной цели (кроме особо укрепленных), а сопутствующий ущерб по меркам ядерного оружия будет невелик. Вкупе эта мера встает в ряд других американских действий (создание высокоточной B61-12 также с пониженным побочным ущербом, выход из ДРСМД), в будущем повышающих риск применения ядерного оружия в локальном конфликте, что многими подвергается критике, в том числе и в США — благо ругать нынешнюю администрацию в академических и экспертных кругах это даже модно.
Примешалась к вопросу снижения ядерного порога и внутриполитическая борьба в США. Демократическая партия и так традиционно не любила ядерное оружие (в том числе и свое, американское) и неохотно поддерживала траты на него, а тут к этому добавилось и принципиальное неприятие практически любых инициатив, хотя бы косвенно исходящих из Белого дома. Производство боезарядов они прозевали — как потому что тогда еще не получили большинства в палате представителей, так и потому что год назад внимание политиков было сосредоточено на Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, который сегодня уже фактически почил. Но теперь противники Трампа настроены дать решительный бой и заблокировать финансирование развертывания боезарядов — относительно небольших трат, но если в закон пройдет прямой запрет, то американские военные просто не будут иметь право это сделать и готовые боеголовки так и останутся на складах.
Однако сторонники президента в Республиканской партии решительно настроены отстоять то, что объявляют критически важным для «сдерживания России», хотя очевидно, что тут для них также встал вопрос принципа. Примечательно, что конфликт вызвала не общая сумма NDAA: прошедшие $733 млрд — это то, что запрашивал Пентагон в одном из проектов, и еще $17 млрд вполне могли были быть добавлены, чтобы демократам было что срезать. Тема для раскола оказалась, похоже, неожиданной даже для самих законодателей, но стороны, что называется, «накрутили» друг друга.
Здание Капитолия, где проводятся заседания палаты представителей США
Как уже неоднократно упоминалось, впервые в истории при голосовании в палате представителей произошел полный раскол. Нельзя исключать, что в сенате демократы ответят таким же демаршем. Американским законодателям предстоит тяжелейшее согласование законопроекта, прежде чем он ляжет на стол президенту, который также может отказаться его подписывать.
Хорошей новостью для России тут может быть разве что то, что трудности с принятием бюджета временно затруднят разработку новых ракетных комплексов и ввод в действие таких антироссийских мер, входящих в NDAA, как санкции против суверенного госдолга.
