Ясную десятилетнюю историю совместными усилиями братьев-журналистов за два дня сделали мутной. Кажется, это самое определенное, что можно сейчас сказать про освобождение Михаила Борисовича Ходорковского.
Мама — это святое, чужая мама — вообще персона неприкасаемая. Про маму рассуждать здесь не будем, ограничившись лишь одним замечанием: он ведь, когда садился, понимал, что это надолго и некоторых близких, возможно, уже больше не увидит. И в 2003-м это его не останавливало. (Что возможность избежать сурового приговора, пойдя на какие-то уступки, у Ходорковского тогда была, давайте примем в качестве аксиомы.) Так что дело, скорее всего, не только в семейных обстоятельствах.
А тогда в чем? Лично я еще не видел ни единой версии, хотя бы приблизительно похожей на правду. Если вы верите какой-то из них — дело хозяйское, а меня вот комментаторы не убедили.
Ходорковского как живого и довольно обаятельного человека, безусловно, следует поздравить с президентским помилованием и порадоваться. Но Ходорковский как образ в массовом сознании, как персонаж драмы шекспировского масштаба скорее проиграл от досрочного выхода на свободу. Страдал десять лет, держался всё это время достойно, а всё равно уже не скажет, что отмотал срок от звонка до звонка и сумел стопроцентно соблюсти принцип «Не верь, не бойся, не проси». Попросил в итоге, немного смазанная вышла концовка, а запоминается, как мы знаем от людей в спецслужбах, последнее слово. Из-за концовки вся история чуть подпортилась, потеряла часть своей цены, как когда-то акции нефтяной компании после старта «дела ЮКОСа». А это ведь личная история Ходорковского, он ее главный бенефициар, а значит, снова упускает капитал, на этот раз репутационный.
Свобода лучше, чем несвобода, а милосердие лучше, чем немилосердие. Моральным победителем в длинном сюжете об опале основателя ЮКОСа становится Владимир Владимирович Путин. Мне сегодня обоих главных героев этого текста хочется называть по отчеству. А как еще, если даже некоторые мои крайне критично настроенные к Путину знакомые 20 декабря объявили о вдруг возникшем к нему уважении и утраченной актуальности термина «кровавый режим».
Десять лет назад мой коллега по тогдашней работе в компании ЮКОС (да, имел честь) рассказывал про ритуал, якобы существующий у волков: зверь, занимающий более низкое положение в иерархии стаи, время от времени подставляет вожаку свою беззащитную шею, мол, признаю твою волю загрызть меня или оставить в живых. В общественном сознании теперь зафиксируется, что бывший олигарх после долгого сопротивления наконец подставил шею президенту, а он у нас не садист какой-нибудь, взял и вытащил Ходорковского из тюрьмы. Теперь выглядит так, что он мог бы сделать это даже и раньше, если бы только сам осужденный не упорствовал.
У процедуры помилования существует сложная бюрократия, в ней участвует несколько инстанций, каждая из которых в принципе имеет право заблокировать процесс. Но мои коллеги по цеху подавали новость так, будто Путин просто сел и в одиночку подписал прошение. В этой саге два крупных героя, МБХ и ВВП, остальные пропущены как незначительные подробности, включая адвокатов, пиарщиков и родных Ходорковского.
Попробуй докажи теперь кому в кухонном споре, что президент не сам лично хлопотал за выдачу освобожденному зэку загранпаспорта без очереди, да еще и сразу с германской визой. Ему что стоит договориться — у него в Берлине блат, там живет его хорошая знакомая Ангела М.
И сама катавасия со срочным вылетом помилованного в Германию, в то время как ошарашенные родственники ждали его в Подмосковье, работает не только на смазывание истории сопротивления Ходорковского, но и каким-то странным образом на имидж Путина. Ведь «наколка», как известно, — друг чекиста.
Да, и вот еще что. За последние 3–4 месяца Кремль во главе понятно с кем, выходит, выполнил уже два из основных требований Болотной площади: 1) обеспечил (сравнительно) прозрачные выборы, по крайней мере в Москве; 2) приступил к освобождению тех, кого считают политзаключенными. У меня нет комментария к этому факту, придумайте сами.
