На выборах мэра Москвы в сравнении с результатом Юрия Лужкова 2003 года Сергей Собянин недобрал примерно 1,8 млн голосов. На выборы пришли как раз на 1,7 млн москвичей меньше, чем тогда, — вот откуда взялся низкий процент действующего главы города, а вовсе не от успехов кандидата Алексея Навального, собравшего даже чуть меньше протестных голосов, чем самовыдвиженец Лебедев плюс кандидат «против всех» 10 лет назад.
Низкая явка стала главным отличием «первых в Москве честных выборов» от всех предыдущих. Если курс на прозрачные выборы будет сохранен — нам теперь с этим жить. Две трети москвичей просто не хотят голосовать, им это не нужно. По России в целом у граждан примерно те же настроения и динамика отрицательная. Скажете, что это пассивность и недальновидность? А может быть, просто здравый смысл?
Всеобщее избирательное право, вообще говоря, — недоразумение, не имеющее отношения к демократии и защите реальных прав человека. «Простые люди» не ходят голосовать, потому что интуитивно чувствуют, что и не право это вовсе, а какая-то попытка вовлечь их в чужие малопонятные увлечения. Выбирать профессию и место жительства по душе — право, возможность говорить что думаешь — право, неприкосновенность личной жизни и собственности — важнейшее право. А раз в несколько лет опустить бюллетень в урну — ну так, бонус не для всех вроде серьезной музыки и умного кино. Если Ивану не нравится — бессмысленно тащить его туда силой.
Не знаю, как там у англосаксов, французов и других западноевропейцев, а русский пролетарий считает признаком свободы ровно противоположное — не ходить на выборы. С советских времен так и пугали местную администрацию: не почините крышу — голосовать не стану! И в минувшее воскресенье, стоило в столице ослабить административный ресурс (команда Собянина, похоже, решила обойтись без добровольно-принудительного сгона бюджетников на участки) — и они просто не пришли, явка оказалась даже хуже, чем на выборах мало кого волнующей Мосгордумы в 2009-м.
Потому что изучать кандидатов и их программы — это же работа, для одних интересная, а для других непосильная, да еще и с неочевидным вознаграждением. Если даже выборы проходят без мухлежа — откуда не привыкшему к умственному труду человеку знать, какой из предложенных ему малоизвестных кандидатов лучше подходит для такой-то высокой должности? Представьте, что вас всерьез спрашивают о том, в чем вы не разбираетесь. К примеру: кто в следующие пять лет должен руководить национальным космическим агентством? Самое здравое решение — уклониться от ответа, и большинство «простых людей» теперь так и делает.
Если же отмалчиваться по каким-то причинам не принято, например, вам засорили мозги многолетними лицемерными уверениями, что от вашего драгоценного голоса якобы зависит будущее города, региона и целой страны, второе разумное решение — сказать: да пусть остается тот, кто руководит сейчас, как его там. Принцип «не навреди». Это ровно то, что делают знаменитые своей избирательной активностью провластные бабушки и дедушки. Движет ими вполне рациональное чувство, а вовсе не пришедший из тоталитарного прошлого страх пойти наперекор руководству. Посмотрите внимательно на наших многое повидавших и многое выдержавших бабушек — с чего бы им кого-то бояться?
Хуже всего — когда они начинают всерьез верить, что разбираются в космических проблемах и пытаются действительно выбирать по уму и сердцу. Нет, этот кандидат им не подходит, говорит непонятно, тот вообще в очках или нерусский, а вот этот да, животик степенный, морда уверенная, еще и продуктовый паек от него передали — так пусть же будет королем космоса! В начале 1990-х, защищая нововведенное всеобщее избирательное право (в СССР оно формально существовало, только кандидат всегда был один), мы утешали себя: «Да, сначала многие будут голосовать за проходимцев, но потом наберутся опыта, научатся отличать зерна от плевел». Прошли годы, судя по статистике, средний россиянин теперь гораздо лучше умеет косить от выборов, но, судя по депутатскому корпусу, так и не приобрел иммунитет от пустобрехов.
И надо ли нам тогда сокрушаться и жалеть о низкой явке? По-моему, радоваться нужно. Люди с более низким образованием и доходами оставляют решение представителям более сознательных социальных групп — ну не благо ли? Лишь бы только эти сознательные участвовали и приходили. По-хорошему, конечно, ввести бы ценз. Знаю, что нереально, но попробуйте представить. Если бы в только что завершившейся кампании не участвовали бедные окраины столицы — это ведь были бы совсем другие выборы, и у нас был бы сейчас совсем другой мэр. Вероятно, тот же Сергей Собянин, но с иной риторикой и иной повесткой.
И турецкие товарищи меня поддержат в моем элитизме. И разумные люди во многих других странах Ближнего Востока и Восточной Европы, где ограничение избирательных прав только улучшило бы качество избираемых политиков.
Заметьте, что я выступаю с абсолютно либеральных позиций. Видные защитники свободы до XX века совсем не имели в виду всеобщее избирательное право, были для них заботы и поважнее. (Отец классического либерализма Джон Локк вообще выступал за «утверждение трона нашего великого избавителя короля Вильгельма III» и обосновывал свои выводы исключительно Священным Писанием.) А потом это появилось как избирательная технология — ведь кто добивался включения в списки для голосования еще одной социальной группы, тот, скорее всего, и получал ее голоса. Сейчас банки точно так же побеждают в борьбе за право граждан брать у них короткие кредиты под грабительский процент.
Но сколько ни води за нос наших дорогих россиян, они постепенно прозревают и сами отказываются от навязанных сомнительных подарков. И постепенно оставляют избирательную поляну тем, кто привык в силу профессии и личных особенностей обдумывать и принимать более-менее сложные решения. Придет в следующий раз на выборы лишь пятая часть населения — очень хорошо. Легче будет отдельным группам активистов проводить своих кандидатов. Пусть привычка участвовать в выборах станет чем-то вроде тяги к сложным книгам и вкуса к качественным винам. Конечно, и такая публика любит и умеет обманываться, доказательства чему мы видим на каждом шагу. Но все же приятнее жить своими собственными ошибками, чем стереотипами соседа, слушающего за стеной песни вот этих... даже не знаю их фамилий. Лишь бы только мода на голосование не прошла.
