Увольнение многолетнего (с 2000 года) директора Большого театра А.Г. Иксанова было проведено с явной нарочитостью. Срок иксановского контракта и так истекал достаточно скоро. Да и надо принимать во внимание летнее затишье, когда как театральная, так и политическая жизни замирают. В этих условиях увольнение явно звучало, как грозное «Здесь вам не тут», а равно «Разорю» и «Не потерплю».
Возможно, дело не столько в самом Иксанове, сколько в том, что на культурном фронте обозначились новые веяния — «Я слишком долго мирволил вам», а теперь мы это дело поломаем. Новый министр культуры В.Р. Мединский, подобно многим своим коллегам из кабинета министров, заразился жаром реформаторства, а в наших условиях преобразовательный порыв определяется количеством поломанных дров. «Разберись, кто прав, кто виноват, да обоих и накажи». Научно-исследовательские институты министерства культуры, цирк Чинизелли на Фонтанке, Большой театр — всюду обновление, сопровождающееся большим шумом и треском. При таком настрое ждать осени, конечно, нельзя, растеряется наступательный дух.
Впрочем, хотя В.Р. Мединский и горяч, но в случае, когда речь идет о Большом театре, занимающем (причем весьма давно) в придворной табели о рангах место первого театра страны, решение, очевидно, принималось с участием лиц, еще более высокопоставленных. Тут даже нет особой российской специфики. Кинжальное увольнение директора «Гранд- Опера» или «Комеди Франсез» тоже было бы воспринято с немалым любопытством. Национальные образцы, ничего не поделаешь.
В нашем же случае понятие «национального образца» в последние годы директорства А.Г. Иксанова стало приобретать дополнительный и весьма малоприличный смысл. Реконструкция Большого театра вызвала немало нареканий с точки зрения акустической комиссии — а если в музыкальном театре проваливается звук, то роль такого храма искусства не вполне понятна. Возможно, Иксанову и простили бы акустические огрехи — зрительная зала просядет и вновь зазвучит краше прежнего, — но череда непрекращающихся публичных скандалов между творческими работниками испортила бы карьеру любого директора. Скандалы же, переходящие в тяжкие уголовные преступления и использованием серной кислоты (покушение на балетмейстера Филина), — это уже и вовсе чересчур. Артисты — люди творческие и вздорные, но на то и директор, чтобы усмирять их страсти, не давая им дойти до тяжких статей УК. Престиж Большого театра чрезвычайно пострадал от историй такого рода, свидетельствующих о чрезвычайном разложении творческого коллектива, и оргвыводы в отношении руководства были неизбежны. Генерала, во вверенной которому воинской части творятся такие дела, тоже отрешают от должности.
Сравнение с воинскими чинами тут вполне уместно. Наиболее известные и успешные директора Императорских театров — А.М. Гедеонов (при Николае I) и В.А. Теляковский (при Николае II) — были конногвардейцами: Гедеонов — майором, Теляковский — полковником. Возможно, усвоенные с юности строгие понятия о дисциплине позволяли им содержать вверенный им цех задорный в известном порядке, не давая неизбежным склокам переходить в прямую уголовщину, наносящую ущерб репутации трона.
На пост Иксанова претендовали бывший министр культуры М.Е. Швыдкой, а также муж Н.А. Тимаковой и член попечительского совета ГАБТа и ИНСОРа А.П. Будберг, однако руководство в итоге склонилось к кандидатуре директора Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко В.Г. Урина. Как победитель соревнования, так и серебряный и бронзовый призеры всем хороши, но, к сожалению, конногвардейских качеств ни за кем из них не замечено. Между тем, хотя Иксанов уволен, но его строптивая паства, вытворяющая черт знает что, осталась. Как будет ее усмирять В.Г. Урин, неизвестно.