Случаев политического поведения, описываемых пословицами «С паршивой овцы хоть шерсти клок» (взгляд изнутри), «Ласковы телятки сосут по две матки» (взгляд извне) и «Даже свинья не гадит там, где кушает» (употребляется субъектами ярко выраженного оперчекистского склада натуры) известно довольно много.
М.А. Гельман выставляет плакаты к сочинской Олимпиаде, выдержанные в стиле антибольшевицких карикатур 1920–1930-х годов, изображающих большевиков в зверском виде с окровавленным кинжалом в зубах, получая деньги на свою культуртрегерскую деятельность из региональных бюджетов. Белоленточный депутат-социалист И.В. Пономарев добывает деньги на борьбу за освобождение народа посредством чтения экспресс-лекций по президентским расценкам, оплачиваемых из бюджета правительственного маякового хозяйства «Сколково». Теперь уже бывший ректор РЭШ С. М. Гуриев, чья кузница кадров осыпана правительственными щедротами, сочиняет программы для Д.А. Медведева, одновременно покровительствует А.А. Навальному, осыпающему партию, возглавляемую Д.А. Медведевым, субстанцией совсем другого свойства. Перечислять ласковых теляток можно очень долго.
Реакцию властей на такое поведение ровной и последовательной никак не назовешь. Власть (она же паршивая овца) долго и терпеливо сносит выдирание дорогостоящих клочьев шерсти, вероятно, полагая, что великодушие смягчит сердца выдирающих. Затем, вдруг осознав тщетность надежд, они сменяет великодушие на крайнюю суровость, даже прибегая к оперследственным мероприятиям, законность которых как минимум сомнительна. Хотя, казалось бы, гораздо проще не содержать за счет казны (причем по высшему разряду) лиц, расположенных к власти недружелюбно. Ответить «Бог подаст» — реакция вполне сдержанная и корректная, причем не нужно никаких следственных действий и тому подобных нервных поступков. Достаточно вычеркивания из платежной ведомости. «Вам отвратительна власть жуликов и воров? Тогда тем более вам должно быть отвратительно кормиться на воровские деньги, и мы избавляем вас от этих мучений».
Если как волка ни корми, он все в лес смотрит, то даже и негуманно унижать его достоинство правительственным спецпайком.
Притом что в деяниях волка, все смотрящего в лес, нет ничего формально противозаконного. Обязательства, возникающие при спецкормлении, носят чисто моральный характер, и максимум, что полагается при их нарушении, — это прекращение усиленного питания за правительственный счет. В остальном — полная воля бегать хоть в лес, хоть в Париж, хоть добывать себе клочья шерсти не с паршивой овцы, но с благородного краудфандинга.
Симпатизанты персонажей, мужественно выстрадывавших перестройку (ведь «с паршивой овцы хоть шерсти клок» можно и так назвать), заметят, что перед нами тут типичный образец мышления «по понятиям» — между тем если Гельман, Гуриев etc. никому ничего не были должны формально, то, значит, не были должны вообще. Ибо неформальных обязательств вообще не существует. По крайней мере, перед нехорошими людьми из власти — перед хорошими, рукопожатными людьми неформальные обязательства, конечно, могут быть и в весьма большом количестве.
Но такое различение между хорошими и нехорошими людьми и корпорациями удобно провозглашать, однако трудно осуществлять. Например, КС оппозиции, очевидно, хорош и рукопожатен, равно как хорош и рукопожатен киберактивист А.А. Навальный. Между тем, когда на КС встал вопрос о поддержке киберактивиста, желающего баллотироваться в мэры Москвы, собрание не смогло принять этого решения. При этом всем известны как трудные обстоятельства А.А. Навального — поддержка, пусть символическая, никак не была бы для него лишней, — так и общие соображения, породившие КС осенью прошлого года. Они были в том, чтобы дать А.А. Навальному какой-то титул, ибо зваться просто киберактивистом (которых хоть пруд пруди) ему уже было невместно. Признанный лидер КС оппозиции — другое дело. Формально это нигде не было записано, но на уровне понятий в этом был главный смысл всего начинания. В итоге, однако, члены КС обошлись с неформальными обязательствами точно так же, как выстрадыватели перестройки — похерили с особенным цинизмом. Чем доказали, что либо неформальные обязательства (понятия тож) есть, причем все равно перед хорошими людьми или нехорошими, а просто потому что взялся за гуж, не говори, что не дюж, либо их вовсе нет — и тоже в равной степени перед хорошими людьми или нехорошими.
Слово «лояльность» сегодня приобрело значение, близкое к «сервильности» или «низкопоклонству», почти утратив положительный смысл. Между тем изначально оно обозначало необходимое условие устойчивого существования любого сообщества и корпорации — готовность в известных случаях брать меньше, чем давать, готовность понимать обязательства, возникающие по умолчанию, и уж во всяком случае — готовность не относиться к сообществу, с которым ты связан известными узами и доколе ты с ним связан, как к паршивой овце, с которой хоть шерсти клок. Такая минимальная лояльность необходима везде, а ее дефицит разъедает отношения тоже везде. Это не болезнь власти или болезнь оппозиции, а болезнь всего общественного организма.
