Сильно впечатляет история с московским интеллигентом И.И. Фарбером, который приехал в дер. Мошенка Осташковского р-на Тверской обл. работать в сельской школе педагогом-новатором, там его посетила идея превратить сельский дом культуры в туристический и культурный центр, он горячо взялся за строительство, как человек непрактичный, запутался в счетах (версии того, как именно запутался, расходятся) и в результате был осужден к восьми годам строгого режима и 3,2 млн рублей штрафа по ст. 290-5-в («Получение взятки в крупном размере»).
Впечатление от приговора, вынесенного Осташковским горсудом, делается более понятным, если учесть, что несомненным доказательством были меченые 132,6 тыс. рублей, врученные Фарберу строительным подрядчиком Гороховым. По версии Фарбера, это была отдача долга за стройматериалы, которые педагог покупал на свои деньги, по версии Горохова — взятка, которую Фарбер вымогал за акт приемки отремонтированного клуба.
Даже если полностью довериться версии обвинения, восемь лет строгого за 4,5 тыс. ам. долл. — это сильно. Такой же срок получил в 2005 г. М.Б. Ходорковский по букету из семи статей УК, причем суммы, фигурировавшие в обвинительном заключении, были существенно выше. Другая точка для сравнения — лужковская Москва, где сумма в $4,5 тыс. просто считалась постыдной, порочащей общественную нравственность и человеческое достоинство. По итогам лужковской эпопеи вообще никто не сел, а примером самого сурового наказания стал вынесенный месяц назад приговор б. вице-мэру и председателю Контрольного комитета г. Москвы А.В. Рябинину по ст. 159-4 — «Хищение чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием группой лиц по предварительному сговору с использованием своего служебного положения в особо крупном размере». В деле фигурировала сумма 45 млн рублей, т.е. примерно в 340 раз большая, чем у Фарбера, за что не признавший свою вину Рябинин получил три года условно. Распространись московская милость к павшим на Осташковский р-н, Фарбер в рамках данной пропорции должен был бы получить ценный подарок и орден «За заслуги перед Отечеством». Вместо того получил восемь лет.
Разумеется, пословицы «Закон — что паутина, шмель проскочит, а муха увязнет», а равно и «Украдешь булку — попадешь в тюрьму, украдешь железную дорогу — попадешь в конгресс» давно были придуманы и, вероятно, не без оснований. Но тут уж очень сильная правоприменительная педагогичность. Даже в том случае, если Фарбер был не совсем безгрешен, не умел вести дела, а также был сильно неуравновешен (ряд материалов по его казусу показывают, что новатор был не без сильных странностей), в любом случае срок поражает.
Вердикт присяжных и последующий приговор вышли прямо как в «Братьях Карамазовых» — «И потом по всем пунктам пошло всё то же: виновен да виновен, и это без малейшего снисхождения!». С последующими беседами в публике — «Да-с, мужички наши за себя постояли. — И покончили нашего Митеньку!». Хотя есть существенная разница между осташковским и скотопригоньевским процессом. Отставной поручик Карамазов не только был известен пьянством и буйством, но все улики по его делу как бы сходились против него. При таком стечении улик и мотивов как бы и самые просвещенные присяжные не уверились в том, что отца убил Митенька. Положим, педагог-новатор тоже был известен своим чудачеством, однако нудные дела по строительным подрядам скорее способны порождать невнятное ощущение «то ли он украл, то ли у него украли» — и откуда такая суровая непреклонность присяжных?
Судя по всему, Фарбера сгубили его почерпанные из передовых газет представления о том, что суд присяжных — это всегда лучше для подсудимого, отчего он потребовал для себя такого суда. Иногда и вправду лучше, но в делах против непонятных и поэтому неприятных чужаков присяжные бывают склонны руководствоваться столь сильными предубеждениями, что коронный судья как бы и не предпочтительнее. Процессы против чужаков многократно описаны и в судебной хронике разных стран, и в реалистичной беллетристике — хоть немецкой, хоть американской. Все эти описания не обнадеживают, а передовые газеты, рекламируя народный вердикт, об этом, к несчастью, умалчивают.
Правда, Фарберу, похоже, не повезло во всех отношениях, поскольку его дело рассматривал вовсе не простой штамповщик, но действительно независимый судья с активной жизненной позицией. В послужном списке федерального судьи Андреева, ведшего процесс, есть посаженный мэр г. Твери, есть 12 депутатов Тверской городской думы, есть работавшие в области авторитетные чеченские предприниматели. Процесс закрывания последних судьей Андреевым даже освещался общественным движением «Чеченский комитет национального спасения» при поддержке Национального фонда за демократию. Такой список создает образ непреклонного судьи, который без всякого лицеприятия и снисхождения не дрогнувшей рукой выжигает жуликов и воров. О необходимости такого судьи нам неоднократно говорили, противопоставляя этот привлекательный образ тем судьям, которые только и получают указания по телефону.
С тем, что независимый суд — это хорошо, в общем виде кто же не согласится, но следует учитывать, что независимые фанатические судьи, готовые закатать всех и каждого, — они тоже существуют. А уж оригинальный чужак, смело клеймящий судейских прямо на процессе (чем Фарбер и занимался) — это уже будет такая жертва независимого судьи, что и врагу такой судьбы не пожелаешь.
При столь плачевном деле (да еще с присяжными, труднее будет оспоривать) неосмотрительному новатору потребен очень хороший и профессиональный (ни в коем случае не политический, который закопает его окончательно) адвокат, а сторонним наблюдателям потребен тот урок, что суд присяжных и независимый судья, жестко разящий жуликов и воров, — это хорошо, но не для всех частных казусов.
