Время — дети: Виктор Пелевин рассказал о победе советских спецслужб над Америкой
Очередной «ярбух» Виктора Пелевина делится на две части и три самостоятельных вещи: молодежный мистический триллер «Иакинф», пародия на конспирологический интеллектуальный детектив «Искусство легких касаний» и очерк тюремных нравов «Столыпин». Критик Лидия Маслова прочитала весь opus magnum и волей-неволей представила его как книгу недели для «Известий»
Виктор Пелевин
Искусство легких касаний
Москва: Эксмо, 2019. — 416 с.
Применительно к Пелевину говорить об отдельных сочинениях не очень сподручно: он давно уже пишет некий надмирный метароман, где объясняет общее устройство мироздания, не склонного к принципиальным изменениям (меняется только дизайн), а потому предлагающего писателю стабильный круг привычных тем для вышучивания.
В «Иакинфе» четверо друзей отправляются на трекинг в Кабарду, где встречают мудрого седобородого проводника Акинфия Ивановича, который в процессе хождения по горам с любознательным молодняком постепенно трансформируется в Иакинфа (он же Гиацинт, друг Аполлона по ЛГБТ-линии), коротко знакомого с древним рогатым богом Баалом. Иакинф втирает «малятам» много полезной информации, в частности, объясняет, зачем на самом деле людям нужны дети.
Это, пожалуй, некая тематическая новинка для Пелевина, который вроде бы в своих книгах уже всё на свете разъяснил, но и к детскому вопросу подходит с присущей ему печальной трезвостью: конечно же, человек заводит детей не ради них самих, а в наивной попытке перехитрить время и откупиться от смерти.
Всё больше дистанцирующийся от реальной русской жизни в сторону общечеловеческой философии, Пелевин тем не менее предлагает в «Иакинфе» любопытный социальный срез, описывая четыре варианта карьеры, открывающейся в «новой России» перед молодым человеком: телевизионная говорящая голова средней руки (извините за анатомический казус), банковский брокер, замерщик в остеклительной фирме «Балконный материк» и социолог, осмысляющий вполне бессмысленную деятельность первых трех.
Целых четыре карьерных опции по нынешним временам — это много, можно сказать, целый веер головокружительных возможностей, между тем как искушенный читатель Пелевина давно знает, что всё кажущееся многообразие расходящихся тропок перед амбициозным юношей, обдумывающим житье, по сути сводится к двум: устроиться известно кем у клоунов или клоуном известно у кого.
Аналогичным образом борхесовский квартет базовых литературных сюжетов Пелевин (точнее, Иакинф) одним взмахом бритвы Оккама редуцирует до двух: «Вот был один латиноамериканец, который говорил, что сюжетов всего четыре. Я уже не помню, что там у него — какие‑то герои, крепости, путешествия. А по‑моему, сюжетов всего два. Первый — как человека убивают из‑за денег. Второй — как человека приносят в жертву». А уже на следующей странице писатель небрежным жестом бывалого иллюзиониста разоблачает оптический обман: у читателя просто двоится в глазах, а на самом деле это один сюжет с разных ракурсов.
В позапрошлой пелевинской «Лампе Мафусаила» обильно цитировался монументальный труд «Новейшая история Российского масонства» «заметного, но противоречивого и спорного» русского историка и философа К. П. Голгофского. Теперь Голгофский накатал собственно новеллу «Искусство легких касаний», детектив с культурологическими претензиями в духе «Кода да Винчи», основанный на реальных событиях — загадочной смерти его соседа по даче, генерала ГРУ Изюмина.
Расследование (усушенное в компактный дайджест услужливым ресурсом «Синопсис для VIPов», позволяющим себе комментировать с либеральных позиций «ватный» дискурс автора) приводит Голгофского в часовню при Калининградском кафедральном соборе, лионский бордель, знаменитое у парижских интеллектуалов Café de Flore, в норвежские фьорды и окрестности Сухума.
Завершается этот конспирологический травелог сенсационным открытием — современная духовная ситуация в Америке это на самом деле результат тщательно спланированной многолетней операции советских спецслужб под руководством генерала Изюмина, одержавшего блистательную победу: «…Его задачей было разрушить то главное, что делало Америку Америкой — ясный, рациональный и свободный американский ум. В идеале он хотел превратить США в такое же тупое и лживое общество, каким был Советский Союз семидесятых. Задачей Изюмина было свернуть свободу слова и создать в Америке омерзительную и душную атмосферу лицемерия».
Победа, однако, оказывается не окончательной — на запущенную Изюминым ментальную ядерную бомбу приходит американская ответка, накрывающая Голгофского на кратовской дачной улочке, озаренной вечерним солнцем, однако вместо прекрасного заката ученый с небывалой ясностью вдруг видит «скелет когда‑то великой страны, где всё настолько давно и надежно украдено, что нет никакой надежды ни на будущее, ни на прошлое».
Вторая часть «ИЛК», точнее, заключительная треть называется «Бой после победы» — как третий фильм советской кинотрилогии о разведчиках, снятой по повести Василия Ардаматского «Сатурн почти не виден» (это название первой части пелевинской книги, хотя всё это зашифрованное структурирование смахивает на легкое издевательство, как и украшающая форзац хулиганская криптоикона Сатурна в виде лося с клюшкой и надписью: «И нам, рогатым, откатывай!»).
«Бой» состоит только из одного «Столыпина», да в общем-то в пелевинском понимании и вся Россия состоит из одного «столыпина», в смысле вагона с сидельцами, занятыми обсуждением оттенков смысла между понятиями «зашкварить» и «зафоршмачить» (по виртуозности диалогов «Столыпин» приближается к уроку боевого НЛП в «Зале поющих кариатид», где растолковывались нюансы терминов «опущение» и «присоединение»).
Если «Иакинф» примерно так же предсказуем, как голливудский хоррор для юношества (удовольствие тут не в сюжетной неожиданности, а в манере повествования), то «Столыпин» готовит читателю своего рода сюрприз, связанный с появлением героев прошлой книги «Тайные виды на гору Фудзи» — олигархов Федора Семеновича и Рината Мусаевича, с помощью нового аттракциона, организованного стартапером Дамианом Улитиным, наконец-то вернувшихся домой после опасного буддийского путешествия к свету.
Виктор Олегович Пелевин не Дамиан — придумывать новые аттракционы для пресыщенной публики не нанимался, однако его поклонники почувствуют себя в нынешней книге как дома или как в любимом заведении, где им подадут проверенный ассортимент пищи для ума из продвинутых органических букв.
