Министр экономического развития Максим Орешкин последний месяц упорно утверждает, что непрекращающееся кредитование граждан загонит нашу экономику в рецессию. Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина на ПМЭФ ответила ему, что всё под контролем. Но на днях замминистра финансов Алексей Моисеев разделил опасения Минэка. Чиновник сказал, что уровень долговой нагрузки россиян становится социальной проблемой. Напомню, на 1 мая 2019 года рост необеспеченного потребительского кредитования составил 25,3% в годовом выражении.
Что сегодняшнюю экономику России питает, то ее и пожирает. Ни с Минфином и Минэкономразвития, ни с Центральным банком в их споре согласиться нельзя.
Полагаю, что без поддержки со стороны кредитования потребителей, экономика России уже в I квартале 2019 года продемонстрировала бы отрицательные темпы роста. Увеличение ВВП составило очень скромные 0,5% в годовом выражении. При этом преимущественно за счет наращивания расходов россиян валовой продукт и вырос, небольшое увеличение еще дал импорт. В номинальном выражении расходы потребителей выросли на 854 млрд рублей при параллельном увеличении объема кредитования физлиц на 2,9 трлн (в котором доля потребительских займов составила 1,65 трлн).
На данный момент система кредитования, сформированная политикой ЦБ, работает и ВВП увеличивается. Однако экономический рост, построенный на этой модели, представляется уязвимым. В частности, у банков накоплено много плохих долгов. Доля «просрочки» по кредитам физлицам — 5%. Это приблизительно на 1 процентный пункт больше, чем перед кризисами 2008 и 2015 годов. 8% — доля «просрочки» по займам нефинансовым предприятиям. Это 15-летний максимум. А вот достаточность капитала российской банковской системы в мае составляла 12,2%, это приблизительно та же величина, что и перед кризисом 2008-го, но меньше, чем перед кризисом 2014–2015 годов.
Банки видят эту проблему. Так, средние темпы годового прироста кредитования физлиц и предприятий за 2017–2019 годы составляют соответственно 14% и всего 1%. ЦБ на проблему не реагирует ни проведением докапитализации госбанков, ни предоставлением кредитным организациям ссуд для формирования дополнительных резервов и капитала. Нет проектов по целевому финансированию предприятий за счет средств Банка России, нет усиления регулирования валютного и долгового рынков, чтобы в случае шока их волатильность была ограничена. В результате риски кредитного и инфляционного шока остаются достаточно высокими. ЦБ отражает эти вызовы в своей политике тем, что снижает ключевую ставку вслед за инфляцией, но монетарную политику и работу в отношении банков не меняет.
Как итог — экономика в последние годы увеличивается на 1–2%, в то время как нефтяные цены существенно росли, а высокий спрос на инвестиции отражался в буме на фондовом рынке, но практически никак не сказывался в реальной экономике, в реальных доходах россиян. Проблема в том, что при ослаблении этого внешнего спроса нет механизмов, которые будут стимулировать российскую экономику. В рамках существующей модели, кризис на западных финансовых рынках — при развитии такого сценария — может перекинуться на нашу страну.
Для снижения зависимости экономики России от внешних шоков необходим комплексный подход. Как представляется, он должен включать докапитализацию банков, ремонетизацию экономики, сокращение налоговой нагрузки и смягчение условий ее администрирования. В противном случае наращивание кредитования будет происходить в агрессивной внутренней макроэкономической среде и приведет лишь к новому росту долговой нагрузки и соответствующему повышению рисков. С другой стороны, «жесткие ограничения» рынка потребкредитования — в соответствии с предложениями Минфина и Минэкономразвития — это борьба с симптомами, но не с самой проблемой. И война будет бессмысленной. Исходя из сказанного выше, она просто ограничит темпы роста экономики и отрицательно скажется на уровне жизни граждан.
Автор — финансовый аналитик
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
