Подготовка к отцовству: как Юлия Савиновских стала Френсисом
Гражданка России Юлия Савиновских, переехавшая в Испанию после того, как органы опеки изъяли из ее семьи двух приемных детей, объявила себя небинарным трансгендерным мужчиной. К такому выводу пришли испанские психиатры. Несколько лет подряд она отстаивала свое право на детей и обвиняла органы опеки в том, что ее судят за мыслепреступление. На защиту матери, у которой после удаления груди отняли детей, встала общественность. Почему случай этой семьи оказался не таким очевидным и какие выводы мы можем сделать из этой истории — об этом «Известиям» рассказали член Общественной палаты, психиатр-девиантолог и бывшая сотрудница опеки.
Ложь ради детей
В интервью Савиновских неоднократно подчеркивала, что ощущает себя женщиной, а информацию о трансгендерности придумали за нее органы опеки. Теперь, объявив себя мужчиной, многодетная мать утверждает, что это была ложь во спасение. Если бы с самого начала она открыто объявила о трансгендерности, из семьи изъяли бы не только приемных детей, но и кровных. Сейчас Савиновских вместе с тремя детьми проживает в Испании, получает пособие и готовится к гистерэктомии, которую покроет страховка. Это плановая гинекологическая операция, не связанная с переменой пола. Муж Савиновских Евгений Соков остался в России, чтобы следить за собаками. Двое усыновленных детей были помещены в интернат, один из них уже передан в другую семью.
Внимание к семье было приковано после того, как летом 2017 года Юлия провела мастэктомию — операцию по удалению молочных желез. Одновременно с этим Савиновских стала вести блог в Instagram от лица Френсиса — человека, находящегося в процессе смены пола. Когда на этот блог обратила внимание опека, Юлия объяснила, что блог — не более чем литературный прием и ведется он от лица вымышленного персонажа, а на операцию она решилась из-за неудобств, связанных с большим размером груди. Сразу же после получения статуса политического беженца в Испании Юлия объявила, что Френсис – ее новое имя.
Российский суд, рассматривая дело Савиновских, постановил, что она считает себя мужчиной и идентифицирует себя в мужском поле. Иными словами, брак Савиновских и ее мужа был признан однополым. После этого, как утверждает Савиновских, семья начала получать завуалированные угрозы от местных чиновников.
Косвенные основания
История семьи Савиновских стала прецедентным случаем, когда детей изъяли на основании подозрений органов опеки. Пусть даже они впоследствии и подтвердились. Закон не позволяет напрямую изымать родных детей из однополых семей только на том основании, что родитель состоит в гомосексуальном союзе. Однако с точки зрения опеки, ситуация, в которой мама внезапно становится папой, не является предпочтительной моделью приемной семьи, пояснила в беседе с «Известиями» член комиссии Общественной палаты по поддержке семьи, материнства и детства Элина Жгутова.
«Какая бы опека ни была: там работают традиционные люди. Причем, как правило, женщины. Когда они видят какие-то отклонения в семье, они на интуитивном уровне понимают, что что-то здесь не так. Любой разведенный человек с ребенком, живущий с человеком того же пола, получается, может растить его в гомосексуальной семье. Точно так же одинокие усыновляют детей. Ничего с этим сделать напрямую нельзя. Нет закона, запрещающего гомосексуалистам растить детей, есть только косвенные способы. Нельзя каждый день приходить к ним домой и фиксировать что-то на фотоаппарат», — отметила Жгутова.
По ее мнению, эта история очень удобна для того, чтобы выставить Россию гомофобным государством и вместе с тем добиться признания в Европе, влившись в струю.
«Это случай уникальный: жила традиционная семья в браке, и вдруг мать поняла, что она мужчина. В случае если бы она осталась в России и решилась на смену пола, брак был бы расторгнут автоматически. А кровные дети остались бы с одним из родителей. При этом нет никаких способов запретить им сожительствовать и растить детей, если по документам оба мужчины. Однополые пары не оформляются как семья, а живут в гражданском браке — с детьми или без. Отследить это или этому препятствовать — невозможно», — добавила член Общественной палаты по поддержке семьи, материнства и детства.
Согласно внутренним инструкциям
Органы опеки при принятии решений зачастую руководствуются не научно обоснованными заключениями специалистов, а только своими субъективными, обыденными взглядами на ситуацию, поясняет психоаналитический психотерапевт, девиантолог, президент благотворительного фонда «Шанс» Гелена Иванова. При этом многие из них не имеют ни психологического, ни психиатрического образования.
«Я не вижу никакой опасности для детей, родитель в данном случае так и остается значимой фигурой любви и привязанности для ребенка, вне зависимости от того, сменил он пол или нет. Всегда необходимо исходить из интересов ребенка прежде всего. В данном случае детям была нанесена тяжелейшая психологическая травма, которая однозначно не будет способствовать их психическому здоровью», — уточнила Иванова.
Установить трансгендерность, по ее словам, может только медицинская комиссия, на которой присутствует психиатр-сексолог. Органы опеки подобными компетенциями не обладают. Тем более если анализ строится на странице в соцсетях.
«Такую комиссию Юлия проходила, и не одну, как я знаю, и у нее были исключены иные психические нарушения, кроме расстройства половой идентификации. В новом МКБ-11 трансгендерность, как и иные расстройства половой идентификации, рекомендуется не причислять ни к психическим, ни к поведенческим расстройствам», — добавила психоаналитический психотерапевт.
Савиновских нужна была психологическая помощь, а не наказание в виде изъятия детей из семьи, считает девиантолог.
«Скорее всего, ее отъезд за границу и последующее признание себя трансгендером — это ее единственная возможность защитить родных детей и получить защиту от другого государства в данной ситуации», — подчеркнула Иванова.
Заведующий кафедрой медицинской психологии Казанского государственного медицинского университета, эксперт Всемирной организации здравоохранения, профессор Владимир Менделевич в своей научной работе «О многодетной матери Юлии Савиновских, лишенной приемных детей из-за желания сменить пол» утверждает, что эта история создала опасный прецедент: приравнивание расстройств поведения к психическим на юридическом уровне с поражением таких лиц в правах.
«Если ограничение прав психически больных может быть в ряде случаев признано оправданным и обоснованным, то наказание за поведенческие или личностные отклонения выходит за рамки научно и этически обоснованных. Процесс объединения психических и поведенческих расстройств в одну группу не способствует поиску диагностической истины, идет в разрез с попытками нормализовать отношения между пациентами и врачами и не направлен на помощь пациентам», — говорится в работе профессора Менделевича.
Доктор медицинских наук настаивает на пересмотре положения МКБ (Международной классификации болезней), в соответствии с которым расстройства поведенческого спектра фактически приравниваются к психическим. Потому что для суда всё, что включено в этот список, является психическим заболеванием. С позиции современной психиатрии знак равенства между этими понятиями является совершенно ненаучным. В последнем принятом судебном решении от 5 февраля 2018 года говорится, что «главной причиной расторжения договора с ответчиком является транссексуализм, поскольку дети отдавались в традиционную семью».
«Следует также иметь в виду, что понятие болезни (расстройства) в общей медицине подразумевает наличие страдания пациента, стремления вылечиться. Можно ли обнаружить у Юлии Савиновских какие бы то ни было «болезненные страдания», от которых она хотела бы избавиться? Таких симптомов и жалоб на состояние здоровья у нее нет», — говорится в работе профессора Менделевича.
Как действует опека
Мотивы, ради которых Савиновских приходилось публично говорить неправду, вполне понятны: Юлия хотела всеми возможными способами вернуть детей. Ни у опеки, ни у суда не было достаточных оснований полагать, что семья Савиновских недостаточно хорошо заботится о своих приемных детей.
На практике случаи, когда один из родителей решается на смену пола — очень редки. Рекомендаций по этому поводу не найти нигде: ни в законах, ни в правилах, ни в методических рекомендациях, рассказала «Известиям» бывшая сотрудница органов опеки на условиях анонимности. Сотрудник опеки смотрит на безопасность ребенка, на то, как родители занимаются им, как проходит адаптация, какие трудности возникают.
«Смена пола родителей имеет мало отношения ко всему этому. Много зависит от самих сотрудников: они отталкивались от своих моральных установок и общественного мнения. Специалист опеки должен быть знаком с семьей и регулярно общаться. Ставить это единственным обстоятельством для изъятия детей по меньшей мере странно. Если были какие-то еще проблемы и нарушения, то тогда это возможно», — считает бывшая сотрудница органов опеки.
Для приемных семей действует договор, в котором мог содержаться пункт о моральном воспитании детей. Именно этот пункт могли взять за основу процедуры изъятия.
«Насколько это правильно — сложно судить. Решение очень спорное, потому что изымать можно, только если есть реальная угроза жизни и здоровью ребенка. Реальной угрозы для детей в случае этой семьи, насколько я понимаю, не было. Во-первых, основанием может быть неисполнение родителями своих должностных обязанностей. Если есть претензии к внешнему виду ребенка, к тому, как с ним обращаются. Если есть сообщения о том, что родитель с ребенком не проживает», — отмечает собеседница «Известий».
Одной лишь неубранной квартиры для таких радикальный мер недостаточно. Чтобы опека заинтересовалась состоянием ребенка и начала процедуру изъятия, в квартире должна быть полная антисанитария: мусор, зловоние, насекомые, грызуны.
«Многое зависит от того, как работала опека с семьей: если это твоя подотчетная семья, ты должен знать всё, что в ней происходит. Люди должны делиться с тобой проблемами, трудностями. На время адаптации ты становишься членом семьи. Такое, чтобы несколько лет они не обращали внимания и вдруг после появления блога всполошились — это очень странно. Либо работа не велась, либо мы не знаем всего, что происходило в этой семье», — считает бывшая сотрудница опеки.
Даже если в доме идеальная чистота, вопросы могут возникнуть к состоянию ребенка. Особенно если у него есть инвалидность. Опеку может насторожить частота смены памперсов или наличие опрелостей у ребенка. Но даже это не будет прямым указанием для изъятия: сперва родителям должны вынести предупреждение и поставить на строгий контроль. В таком случае сотрудник опеки будет навещать семью ежедневно.
«На все случаи не напишешь четкую инструкцию. Если я прихожу в семью и вижу, что ребенок синий и избитый или родители находятся в состоянии наркотического опьянения, тогда его изымают. Потому что оставлять его там опасно. Но это непростой процесс: вызываются «скорая», полиция, оповещается прокуратура. Решение принимается коллегиально. Просто так прийти и забрать, потому что мне что-то не понравилось, — такого нет», — резюмировала бывшая сотрудница опеки.
