Медицинская трагедия: как «дело врачей» стало возможным
13 января 1953 года статья в «Правде» возвестила о последней карательно-пропагандистской кампании Сталинской эпохи, вошедшей в историю как «дело врачей». История получилась крайне запутанная — слишком много политических, дипломатических, медицинских, литературных и личных обстоятельств перемешалось в этом клубке. Разбирались в тайнах 65-летней давности «Известия».
Следствие по «делу врачей» началось в недрах Министерства госбезопасности в 1952 году. Именно тогда без публичного резонанса арестовали нескольких видных медиков, имевших отношение к лечению первых лиц государства. Несколько месяцев дело оставалось тайным даже для большинства членов президиума ЦК. Главные фигуранты — те самые «профессора-шпионы» — оказались в застенках Лефортово в ноябре 1952 года. К ним по указанию сверху применяли «меры физического воздействия», добиваясь показаний о связях с английскими и американскими спецслужбами через еврейскую благотворительную организацию «Джойнт».
Обличительная статья в газете «Правда» от 13 января 1953 года
1 декабря 1952 года на заседании президиума (для нас привычнее термин «политбюро») ЦК Сталин раскрыл карты и разразился филиппикой по адресу соратников, которые проспали заговор у себя под носом: «Вы слепцы, котята, что же будет без меня — погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов!». Именно тогда среди потенциальных жертв коварных врачей-шпионов не были названы Анастас Микоян и Вячеслав Молотов. Для них это была черная метка от Сталина в преддверии будущей чистки.
Статья директивного значения
И вот 13 января вышла в свет сенсационная правдинская публикация — статья директивного значения. Ее — без преувеличений — прочитали десятки миллионов советских людей:
«Большинство участников террористической группы (Вовси М.С., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн А.М., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время». Двое из упомянутых «врачей-убийц» к тому времени уже умерли. Это Яков Эйтингер (скончался в Лефортовской тюрьме 2 марта 1951 года) и Михаил Коган (умер в ноябре 1951 года).
Статья прозвучала грозно. «Правда» снова напоминала, что, в соответствии с учением товарища Сталина, по мере наших успехов в деле социалистического строительства классовая борьба только усиливается. А значит, покой нам только снится. Разоблачив шпионов, «Правда» порицала еще и доморощенных ротозеев — тех, у кого притупилась бдительность, кто позволил «врачам-убийцам» орудовать в соответствии с их дьявольскими планами… Это можно было расценивать как намек на будущие громкие отставки в руководстве партии и в «головке» госбезопасности. Стало ясно, что страна снова оказалась на пороге кардинальных перемен. Трудно было отделаться и от предчувствия большой войны.
Лечебная гимнастика в Центральном институте курортологии. Москва, 1951 год
Сталин лично редактировал эту статью. Изначальное название — «Шпионы и убийцы под маской врачей» поменял на «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Оговорка насчет профессоров не случайна. Вождь народов понимал, что не стоит ставить клеймо на всех врачей, а с профессорами простые советские люди встречаются все-таки нечасто…
Но джинн уже выскочил из бутылки. По всей стране к медикам стали относиться опасливо. На несколько недель опустели поликлиники и аптеки. Люди перестали верить людям в белых халатах. Столько лет идеологи стремились приучить людей лечиться, следить за здоровьем, за гигиеной — и вдруг оказалось, что рядом со словом «врач» стоит слово «убийца». И это была не единственная социальная проблема, связанная с «врачебным» делом.
История болезни
Указания на преступную деятельность врачей – врагов народа сквозили еще в приговорах 1937–1938 годов. И в 1953-м снова и снова упоминали Горького, Куйбышева и других видных советских деятелей, которые, по официальному мнению, преждевременно ушли в мир иной по злому умыслу врачей в довоенное время. Расстрелом 13 человек завершилось в 1952 году дело Еврейского антифашистского комитета. Среди них — главный врач Боткинской больницы Борис Шимелиович. Тучи сгущались.
Борис Шимелиович. Фото из следственного дела
Прямым поводом для нового расследования стали события 1948 года. Врач Лидия Тимашук поставила секретарю ЦК ВКП(б) Андрею Жданову диагноз инфаркт миокарда. Но более авторитетные врачи (Виноградов и Егоров) заставили ее переписать заключение. История закончилась смертью Жданова — еще нестарого человека, правда, перенесшего блокаду. Изначально это был обыкновенный медицинский конфликт, но он перерос в политическое дело. Тимашук написала несколько писем в различные инстанции, в которых извещала об ошибке уважаемых профессоров.
Четыре года письма Тимашук лежали в архиве. Туда их списал чуть ли не лично Сталин. Но в августе 1952 года ее неожиданно вызвали в МГБ и попросили подробно рассказать о своих сомнениях и подозрениях, о противоречивых обстоятельствах болезни и смерти Жданова, а в январе 1953-го бдительную даму наградили орденом Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц».
На долгие годы фамилия Тимашук стала нарицательной: для кого синонимом бдительности, а для кого — стукачества. Ей даже пришлось давать объяснения партийной организации по поводу своего давнего доноса… В итоге она все-таки продолжила трудиться в 4-м Главном управлении Министерства здравоохранения СССР.
Любопытно, что в первоначальном споре с маститыми коллегами Тимашук, скорее всего, была права. По крайней мере, академик Владимир Никитич Виноградов и после смерти Сталина признавал, «что у А.А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой». Ничего сенсационного в этом нет — такими ошибками и в наше время пестрит каждая история болезни. Но в те дни любую ошибку воспринимали как вредительство.
И головы полетели. В содействии «врачам-убийцам» обвиняли арестованного бывшего министра госбезопасности Виктора Абакумова. Министра здравоохранения СССР Ефима Ивановича Смирнова обвиняли в потворстве «преступным» коллегам, с которыми он «сросся на почве пьянства». Жертвой подозрительности вождя стал и многократно проверенный начальник охраны Сталина Николай Власик, арестованный, главным образом, за то, что в 1948 году скрыл от вождя подозрения Тимашук.
Еврейский вопрос
Не все упомянутые в статье врачи были евреями. Но обилие еврейских фамилий бросалось в глаза и пробуждало страсти. Можно ли трактовать послевоенные идеологические кампании Советского Союза как поворот к антисемитизму? Политика Сталина в этом отношении никогда не была прямолинейной. Антисемитские тенденции с первых лет советской власти не приветствовались и даже преследовались. Переход Советского Союза на «черносотенные» позиции означал бы крах международного коммунистического движения, которое после войны заметно усилилось.
Л. М. Каганович и И. В. Сталин
Советский Союз, пожалуй, был первым в мире государством, в котором антисемитизм официально порицался. Это неудивительно. Исторические корни гонений на иудеев связаны с религиозными разногласиями — а в стране победившего марксизма все конфессии без разбора были почти на четверть века поставлены практически вне закона. Кроме того, идеологи настойчиво разъясняли, что межнациональная рознь выгодна империалистам, финансовым тузам, буржуазным «хозяевам жизни», она противоречит основному принципу социализма: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Разумеется, и в разгар «дела врачей» прямых обвинений в адрес представителей одной, отдельно взятой национальности в советской прессе не было. Но трудно отрицать, что советская власть по тактическим соображениям на некоторое время решила опереться и на старую проверенную ксенофобию… Свою роль сыграл и фактор разрыва отношений с Израилем, и рост национального самосознания советских евреев, и международные связи между еврейскими организациями. Так или иначе, евреев в январе 1953 года превратили в козлов отпущения, они теперь отвечали за всё… Но Сталин вовсе не собирался идти курсом Гитлера. Когда-то он писал: «Антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся». Но он не мог не понимать, что кампания против врачей с замысловатыми фамилиями воодушевит подспудных погромщиков, и евреям, независимо от их отношению к врачебному сословию, придется несладко.
Международная панорама
Если в этих маневрах Сталина имелся стратегический план, он был связан с международной политикой. Сказывались реалии холодной войны. Вождь опасался, что еврейские международные организации, связанные с Вашингтоном, усилят свои позиции в восточноевропейских странах советского блока.
Дело раскручивалось в условиях первого — самого напряженного — этапа противостояния с США, и в этом его специфика. Это было время параноидальной шпиономании — и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах. А для нашей страны это были еще и сумерки сталинской эпохи.
Любые контакты с международными организациями за железным занавесом считались подозрительными. Отсюда и демонизация «Джойнта», и паническое отношение к межгосударственным научным контактам, которые в прежние времена не были редкостью для советских врачей высокого уровня.
Рудольф Сланский во время процесса
Когда Москва чихала, кашлять начинали и в других социалистических странах. Схожий процесс в ноябре 1952 года разразился и в Чехословакии. Это «дело Рудольфа Сланского», отставленного генерального секретаря чехословацкой компартии. «Группу Сланского» обвиняли в покушении на жизнь главного пражского коммуниста — Клемента Готвальда — с помощью врачей-убийц. В Чехословакии тоже речь шла о связях врагов народа с «сионистским подпольем». Итоги этого процесса вряд ли можно признать успешными для СССР. Прага к расстрелам не привыкла. Авторитет советской власти в Чехословакии надолго упал. Страну лихорадило.
Несостоявшаяся развязка
Мог ли Сталин предвидеть тяжелые последствия новых чисток? Опыт выхода из кризисных ситуаций у него имелся: после статьи «Головокружение от успехов» умерились перегибы коллективизации, после отставки Николая Ежова сошел на нет Большой террор. О маневрах Сталина, связанных с отношением к «безродным космополитам», вспоминал Константин Симонов. Нечто подобное готовилось и на этот раз. В развитие событий вмешалась болезнь и смерть генерального секретаря — и мы можем только строить предположения о его планах… Но некоторые признаки характерных отступательных маневров история сохранила. Пропагандистская кампания — крайне агрессивная в январские дни — стала сходить на нет еще в феврале 1953 года.
Все арестованные по «делу врачей» были освобождены через месяц после смерти Сталина и восстановлены на работе. Было официально объявлено, что признания обвиняемых были получены при помощи «недопустимых методов следствия»
Готовились и разъяснения, которые бы показали массовой аудитории, что в СССР существуют и лояльные, «наши» евреи, и их большинство. Сталин поручил заведующему агитпропом Николаю Михайлову подготовить проект письма в редакцию «Правды» от имени наиболее выдающихся советских деятелей еврейского происхождения, в котором бы подчеркивалось их единство со страной в трудный час борьбы с происками заокеанских врагов… Под этим письмом должны были подписаться десятки академиков, писателей, инженеров, рабочих, военных.
Занавес
Слухами земля полнится. А во дни великих и ужасных государственных кампаний — вдвойне. «Дело врачей» породило целый ворох самых невероятных кривотолков. Говорили, что врагов народа на этот раз казнят публично, чуть ли не на Красной площади. Рассуждали о грядущей депортации евреев в Сибирь или на Дальний Восток. Позже появлялись фантастические рассказы о смерти Сталина, связанные с последствиями «дела врачей»: в одном из них Лазарь Каганович, защищая соплеменников от выселения, смертельно ранил вождя, запустив в него пресс-папье. Всё это, конечно, не имеет отношения к реальным событиям и планам. Но в атмосфере того времени молва играла важную роль.
Дело рассыпалось в первые дни после смерти Сталина. Лаврентий Берия с самого начала отрицательно относился к этой авантюре — и не замедлил свести на нет старания следователей. Это неудивительно. «Дело врачей» косвенно было направлено именно против Берии. Американские советологи прямо утверждали, что Сталин затевает новую чистку, чтобы убрать энергичного конкурента-соплеменника, — и в этом мнении есть резон.
4 апреля 1953 года в центральных газетах было опубликовано сообщение МВД: «Министерство внутренних дел СССР провело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях в отношении активных деятелей Советского государства. В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси М.С., профессор Виноградов В.Н., профессор Коган М.Б., профессор Коган Б.Б., профессор Егоров П.И., профессор Фельдман А.И., профессор Этингер Я.Г., профессор Василенко В.Х., профессор Гринштейн А.М., профессор Зеленин В.Ф., профессор Преображенский Б.С., профессор Попова Н.А., профессор Закусов В.В., профессор Шерешевский И.А., врач Майоров Г.И. были арестованы бывшим Министерством государственной безопасности СССР неправильно, без каких-либо законных оснований». Говорилось и о том, что признательные показания следствие добывало незаконными методами. Подполковник МГБ Михаил Рюмин, разрабатывавший дело с особой ретивостью, был уволен из органов и сам оказался под следствием. Несчастных профессоров выпустили. Скандальное дело, которое только заваривалось, навсегда перешло в область пересудов и домыслов.
Мирон Вовси — советский терапевт, академик АМН СССР
Судьбы пострадавших врачей после 1953 года складывались вроде бы гладко. Одним из главных обвиняемых по делу «врачей-шпионов» был генерал-майор медицинской службы, академик Мирон Вовси, который приходился двоюродным братом актеру Соломону Михоэлсу. Вскоре после прекращения дела ему вернули все регалии, включая партийный билет, и Вовси вернулся на работу в Боткинскую больницу. Умер он в 1960 году. Любопытно, что до «дела врачей» Вовси не раз получал высокие государственные награды, а в последние годы жизни, после полной реабилитации, его почему-то не награждали… Академик Владимир Виноградов после возвращения из застенков вернулся к обязанностям председателя Всесоюзного терапевтического общества и даже получил звание Героя Социалистического Труда. Но ни одна энциклопедическая статья, ни один мемуар не передаст той боли, которую испытали невинно обвиненные.
После войны, после Большого террора 1936–1938 годов советских людей непросто было запугать. Но «дело врачей» прогремело на всю страну и надолго осталось в общественном сознании и в фольклоре.
Свидетельство тому — известная песня Владимира Высоцкого про Мишку Шифмана (1972 г.):
Вон, дед, параличом разбит,
Бывший врач-вредитель.
А у меня антисемит
На антисемите
И спустя 20 лет слушатели понимали, на что с горькой иронией намекает с магнитофонной катушки хриплый голос.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
