53 спартаковца: как окраина Донецка пятый год живет на линии огня
Бывший совхоз «Спартак» на окраине Донецка — одна из самых горячих точек в прифронтовой зоне Донбасса. Обстрелы здесь как по расписанию: ежесуточно, без перебоев и вне зависимости от графиков перемирий (сейчас, например, идет «школьное»). Несмотря на непрекращающиеся боевые действия, в селе Спартак продолжают жить мирные люди — 53 человека. С приходом морозов они спешно запасаются дровами и углем: впереди зима, которую в очередной раз нужно пережить. Основное место обитания горстки оставшихся жителей — подвалы, чадящие над землей трубами буржуек. Среди тех, кто пятый год вынужден соседствовать с войной, и единственный ребенок в поселке — 13-летняя Вика Клишкова. Специальный корреспондент «Известий» побывал в Спартаке, чтобы узнать, почему не уезжают и на что надеются его последние жители.
Баня, комната, дровяник
Центр Спартака — покусанные снарядами двухэтажки на улице Чапаева. В одном из таких домов в 80-е годы прошлого века дали квартиру молодой уроженке Белгородчины Вале Клишковой — она приехала к тетке и устроилась в совхоз, который обеспечивал овощами и фруктами половину Донецка. Тут же встретила будущего мужа — водителя Сашу, тоже уроженца России. В 2018-м Валентина — народный староста стертого с лица земли поселка. Александр трудится разнорабочим в «социальной» бригаде. Был сын, но летом его не стало — онкология. А перед ним умерла невестка. Осталась внучка Вика, которая в этом году пошла в седьмой класс. Ночуют втроем в подвале двухэтажки, где они когда-то жили. В квартиру, разбитую снарядами и насквозь промерзшую, поднимаются только по необходимости.
Валентина Клишкова – народный староста посёлка Спартак
День Клишковы проводят во дворе или в сарайчике — его Александр сколотил, когда после начала войны в Спартаке в один день отключили воду, свет и газ. Ни того, ни другого, ни третьего в селе нет до сих пор. Сарайчик выполняет роль круглогодичной летней кухни. Тут и комната для отдыха, и учебный кабинет для внучки, и столовая, и дровяник, и даже, если нужно, баня. Всё в одном. Подобные «кухни» — в сараях или в гаражах — есть у всех, кому когда-то посчастливилось получить квартиру в Спартаке.
— Дел много, с утра до вечера. Особо грустить и жаловаться некогда, — говорит Валентина. — С утра внучку провожаем на проходящий автобус — она учится в соседней Яковлевке, нашу школу ведь разбомбили. Потом бригадой наводим порядок в поселке — траву косим, кустарник подрубаем, сейчас вот снег пришла пора чистить, песком дорожки посыпать…
Разбитая, холодная квартира выполняет роль склада. На фото Александр Клишков
Невысказанных слов у нее явно накопилось много, но Валентина уже не видит смысла в слезах и жалобах.
За свой труд Валентина и Александр, как и все разнорабочие, получают 2,8 тыс. рублей в месяц. График — пятидневка. С ноября новоизбранные власти обещали поднять зарплату бюджетникам на 10%. Пока расчетки не приходили — ждут. Другого источника дохода в Спартаке нет.
Свечи и дрова
— Красный Крест углем и продуктами помогает, спасибо, — продолжает Валентина. — Администрация соседней Ясиноватой доставляет бесплатный хлеб — две буханки в неделю на брата. Выдает топливо для бензопил, чтобы мы дрова заготавливали: на топку идут старые и больные стволы из местных посадок. А вот с водой и светом проблема.
Вода в колодцах, по словам старосты, в этом году ушла. Причиной тому, вероятно, стали постоянные разрывы снарядов — какие-то пласты сместились в земле, рассуждает она. Из той же Ясиноватой два раза в неделю приходит спасительная водовозка — на семью выдают по 20–30 л. Но этого мало, хватает только на готовку. А ведь надо еще и мыться, стирать одежду…
Пилка дров на зиму для инвалидов
Централизованного освещения в Спартаке нет уже четыре года. С заходом солнца улицы погружаются в кромешную тьму. Вместо ламп — свечи и фонарики. Чтобы зарядить мобильный, приходится ходить в магазин в соседнем селе — 1,5 км. Благо хозяйка торговой точки, сама вдоволь хлебнувшая войны, не отказывает никому из просителей.
Вика и Стасик
13-летняя Вика возвращается из школы после обеда. Дома больше всего она любит возиться с кошками (их здесь пять) и собакой Каштанкой — подобрала на рынке в городе. Других друзей, не считая бабушки и дедушки, в поселке у девочки нет.
— А кого-то довоенных друзей помнишь? — спрашиваю Вику.
— Почти нет, — пожимает плечами.
— И ни с кем связь не поддерживаешь?
— Нет.
13-летняя Вика – единственный ребенок в прифронтовом поселке
— А в классе много друзей?
— Мало.
— У них на всю школу всего 13 учеников, — замечает бабушка. — А в седьмом классе только двое — наша Вика и мальчик Стасик. При этом школа большая: спортзал, актовый зал. Но ни кружков нет, ничего. Учителя копейки получают, потому что детей мало. Первый класс в этом году вообще не набрали — никто 1 сентября не пришел.
Подвал с удобствами
Спартак — из поселков, что перед войной претендовал на статус элитного. Рядом аэропорт, железнодорожная станция. В прошлые годы по соседству с хатами работяг, как грибы, выросли шикарные коттеджи. В 2014-м от новостроев остались руины, а их владельцы бежали. Всё вернулось на круги своя.
— Вот дом «правосека», — Александр показывает на трехэтажный особняк с пробоинами в стенах. — Владельца Андреем зовут. До войны держал в Донецке сеть магазинов «Украина». С началом боевых действий перешел на ту сторону, служит офицером в батальоне «Азов»…
Площадь подвального бокса, в котором ютятся Клишковы, — 8 кв. м. Три топчана. Печка. Деревянная полка, на которой стоят фотографии, радиоприемник, лекарства. Аппликация из салфеток и ватных палочек — подарок внучки деду к 23 февраля. В ближайшем закутке — соленья на зиму. Через дверь комнатка соседки Тамары: на каждую двухэтажку в подвале приходится 1– 2 семьи.
— Главная причина, почему мы под землей, — безопасность, — объясняет Александр. — Днем более-менее спокойно. А вот ночью лучше наружу не выходить. По нам целенаправленно не бьют — солдаты ДНР стоят в стороне. Но и сюда залетает. Вот так друга моего Колю убило. Целый день сидел в подвале, потом выскочил пчел посмотреть — и конец...
Без оглядки
В Донбассе на линии соприкосновения существует два параллельных мира — военный и мирный. Иногда кажется, что их представители говорят на разных языках. Глядя на гражданских, которые вопреки здравому смыслу никуда не уезжают, военные недоумевают — «обреченные», «ненормальные». Гражданские, в свою очередь, тяготятся присутствием вояк и лишний раз с ними стараются в контакт не вступать — от греха подальше. Войну здесь воспринимают как вынужденный фон.
— Почему не уезжаем? С одной стороны, некуда. Но не это главное, — прощаясь, делится Александр. — Приведу пример. Вокруг Спартака лесная посадка, и вырубают ее нещадно. Я подходил, говорил: «Ну что вы делаете? Ведь нам тут еще жить». А мне в ответ: «Ты что, дед, не в себе?» В этом всё дело. Если война — значит, пропади все пропадом? Можно вообще не думать про завтрашний день? Но ведь рано или поздно наступит мир. И жить здесь по-прежнему будем мы.
