Примерно в полдень 18 мая 1935 года самолет конструкции Григоровича и Поликарпова под названием «Истребитель пятый (И-5)» завис в воздухе и начал падать вниз. Между ним и землей было крыло гигантского восьмимоторного самолета АНТ-20 «Максим Горький». Две машины рухнули вниз, на поселок художников «Сокол». Так закончилась история самого большого самолета своего времени, символически названного по имени писателя.
Это сейчас, как ни полетишь какое-нибудь в далекое место, все воздушные суда имеют собственные имена — то «Петр Чайковский», то «Анна Павлова», а тогда имя собственное было редкостью. Максим Горький был один — человек и самолет.
Горький был чрезвычайно подавлен катастрофой машины, носившей его имя. В чем-то он был на нее очень похож — высокий, большой и немного уже старомодный. Писатель умер через год после гибели самолета. Его именем назвали сотни поселков и колхозов, тысячи библиотек и огромный город, в котором он родился 28 марта 1868 года.
Он был чрезвычайно популярен — и при царской власти (что позволяло ему на свои гонорары спонсировать революционеров), и в СССР, где его тиражи были на третьем месте после Пушкина и Толстого. Его изучали в школе — почти насильно, и не самые интересные вещи.
Между тем Горький абсолютно актуальный писатель. Всякое поколение левых писателей пишет свой роман «Мать», а хорошо бы сначала перечитать горьковский текст — он не большой образец художественности, но для понимания революции чрезвычайно важен.
А уж «Жизнь Клима Самгина» и вправду роман великий, хоть и неоконченный. Великий потому, что те образы русской интеллигенции, которые сумел сохранить Горький для нас, показывают, что «говорящий класс» ничуть не изменился. Разговоры о политике и переменах, споры о власти и предназначении сейчас идут ровно такие же.
Иногда Горького ругают за то, что он неважный драматург. Спору нет, не всякую его пьесу нынче поставят, и не всякую поставленную зритель высидит до конца. Но взять «Вассу Железнову» — сюжет ее на русского человека, если он не утерял еще любопытство к механизму жизни, производит впечатление ошеломляющее. Как-то, на новой заре капитализма в России, современные персонажи «Клима Самгина», то есть младшие научные сотрудники — инженеры и литераторы, полные надежд и проветривавшие свои кухни ветром перемен, — говорили: «Ну, хорошо, все эти нувориши в малиновых пиджаках неприятны, но не всё сразу делается. Вот они отправили своих детей учиться за границу, дети эти вернутся и принесут европейское просвещение в своих чемоданах».
А Горький в 1910 году объяснял суть купеческого вырождения — не во втором, так в третьем поколении. По его описанию купеческого капитализма уже всё было понятно — и что станет с людьми в малиновых пиджаках, и пиджаках другой расцветки, кто куда переедет, и каково будет просвещение.
А уж рассказы Горького о его странствиях по Руси стали ролевой моделью для множества писателей, потому что, во-первых, то, как живут люди в соседней области, всегда интересно, и во-вторых, еще интереснее узнать, как живут люди в соседнем социальном слое. Чтобы написать про жизнь неимущих, причем с таким ницшеанским чувством свободы и воли, которое передавалось бы читателю, нужно было обладать талантом Горького. Отчасти это и обеспечило его феноменальный успех: честный обыватель, который хотел быть со своим народом, где он, к несчастью, был, часто останавливался в последний момент — народ был порою нетрезв и вовсе не всегда прекрасен.
Непохож на народа-богоносца Толстого или в последний момент вспоминающего о Боге персонажа Достоевского. Вот они, простые люди с Волги — один вор, другой мастеровой, третий крестьянин, рядом течет великая русская река, и пока ее пресная вода смешается с соленой каспийской, можно рассказать множество сюжетов.
Полная история жизни человека по имени Алексей Максимович Пешков нигде не описана и вряд ли будет сочинена. Вернее, она сочиняется каждым читателем по-своему: одному интереснее проза, другому — драматургия. Третий находит упоение в поздней публицистике и фразе «если враг не сдается, то его уничтожают», четвертый, наоборот, видит настоящего Горького в ранней публицистике и фразе: «Революция — и вся жизнь — превращается в сухую, арифметическую задачу распределения материальных благ, задачу, решение которой требует слепой жестокости, потоков крови и, возбуждая звериные инстинкты, убивает насмерть социальный дух человека, как мы видим это в наши дни». Пятому и вовсе неинтересны книги писателя, а интересно бешеное вращение жизни вокруг него — аресты и тайная работа, революции и войны, полицейские и чекисты, спецслужбы и вожди.
Одну и ту же пьесу Горького можно поставить так, что актер будет пафосно кричать посреди сцены: «Человек — это звучит гордо», а можно заставить его бормотать эти слова лежа под столом, еле ворочая языком. Нет, с писателем Горьким нам очень повезло. Многое мы можем понять, если раскроем любой его том.
Давным-давно Горький не то чтобы вернулся, а был возвращен в СССР. В 1932 году Михаил Кольцов подал идею построить агитационный самолет имени великого писателя. Памятник этот поднялся в воздух в 1934-м — огромный, с размахом крыльев как у современного двухпалубного «Боинга». С громкоговорящей установкой «Голос с неба», кинотеатром, несколькими радиостанциями и местами на 80 человек. Больше его по размерам были только какие-то летающие лодки, а вот среди самолетов, садившихся на аэродромы, он был, безусловно, первым. До того момента, когда по не очень понятным до сих пор причинам летчик Благин не стал делать мертвую петлю вокруг его крыла.
Автор — писатель, литературовед, член жюри премии «Большая книга»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
