Двадцать семь лет назад в автокатастрофе вблизи латвийского города Тукумс погиб лидер группы «Кино» Виктор Цой. При всей его стадионной популярности в последние годы жизни и трагическом, раннем финале, тогда, в августе 1990-го, мало кто мог предсказать, в какой культ превратятся для современников его имя, слово, судьба.
Смерть каждого (особенно молодого) музыкального кумира сопровождается массовой публичной скорбью его коллег, фанов и разными идолопоклонническими актами. Потом траурная волна спадает и творчество ушедшего исполнителя становится частью наследия определенной эпохи. С Цоем произошла иная история. Он стал российским Джоном Ленноном или Бобом Марли. Неким общественным знаменателем, «последним героем», «звездой по имени Солнце». И так случилось не сразу, а как-то постепенно, словно невзначай.
Заря 1990-х с арбатской «стеной Цоя», повторным всплеском интереса к фильмам «АССА» и «Игла», последними советскими школьниками с портретами «Вити» на значках, певшими под гитары его песни на городских перекрестках, в электричках и подъездах, — это чисто поколенческая тема плюс нарождавшийся отечественный шоу-бизнес, усердно двигавший «Кино» (прежде всего, конечно, Цоя) в поп-звезды и заметно расширявший аудиторию группы.
Заключительный период «Кино» — это уже продюсерство Юрия Айзеншписа, прибыльные гастрольные туры и реквиемный (ибо вышел после гибели Виктора) «Черный альбом», который вряд ли бы приглянулся тем, кто любил «Кино» середины 1980-х, если бы не его минорный бэкграунд и вошедшая в пластинку песня «Кукушка», выглядевшая Витиной эпитафией.
Через год умер Майк Науменко, и это заново встряхнуло наш рок-н-ролльный мир (особенно питерский). Затем развалился СССР. Для всех, и российских музыкантов в том числе, стартовала новая эра, кто-то звал «назад в подвалы», кто-то уехал искать свое место на Западе. На Арбате у цоевской стены какой-то люд по-прежнему собирался, песни «Кино» периодически звучали в радиоэфире, переиздавались диски. Но вот так, чтобы каждый из коллег-друзей Цоя или представители новой плеяды российских музыкантов думали о каверах на его песни, а промоутеры готовили акции типа «Пять лет без Цоя», «Десять лет альбому «Группа крови»» и тому подобное — этого не наблюдалось.
Гарик Сукачев с «Неприкасаемыми» вообще более 20 лет назад пел в песне «Право на выбор»: «На заборе написано: «Виктор Цой», но за этим забором ничего нет». Просто кощунственная при нынешнем дискурсе строка.
К «нулевым» всё как-то изменилось. Цой стал необходим стране в масштабах Владимира Высоцкого. В простых Витиных гитарных темах, в клевых песнях свободного молодого парня из ленинградской кочегарки застойно-перестроечной поры вдруг распознали «канон для всех поколений» (это прямая цитата из большого исследования, проведенного серьезным литературным интернет-порталом). И еще в нем обнаружили мощнейший ностальгический коммерческий ресурс и удобную фигуру для консенсуса в весьма разобщенном российском обществе. Короче, понеслось.
В 1999 году в России выпустили посвященную Цою почтовую марку. И назвали его именем один из астероидов. Далее состоялся релиз известного проекта «КИНОпробы», в котором десятки популярных российских исполнителей перепели песни «Кино». Почти у всех из них эти каверы теперь в собственном репертуаре. В поддержку такого проекта проходили и соответствующие большие сборные концерты. Песни Цоя уже звучали и на «Дискотеке 80-х», и в исполнении певицы Натали. Его произведения, включая полубардовскую «Восьмиклассницу» или протопанковские «Алюминиевые огурцы», исполняют ведущие симфонические оркестры.
За минувшие полтора десятилетия о нем снято более десятка документальных и телевизионных фильмов. Проведено несколько расследований обстоятельств его гибели, где озвучен ряд версий. Например, есть предположение, что лидера «Кино» устранили «силы Тьмы». В четырех российских городах появились улицы Цоя. Есть также скверы его имени, памятники и мемориальные стены (не только в Москве). Что касается столичной цоевской стены, то ее судьба нынче решается на уровне городской мэрии. Это фактически предмет исторического наследия. Два года назад очередную биографическую книгу о «каноническом» музыканте выпустили в знаменитой серии ЖЗЛ.
В минувшем июне Виктору исполнилось бы 55. Юбилейную дату, конечно, не обошли стороной. Приуроченные к ней фестивали прошли на Дворцовой площади Петербурга и в Новгородской области.
А впереди — еще интереснее. Два известных режиссера, находящихся сейчас в авангарде информационного потока — Кирилл Серебренников и Алексей Учитель, — независимо друг от друга готовятся к съемкам полнометражных картин о Викторе. Причем заходят они с противоположных краев. Худрук «Гоголь-центра» намерен поведать о раннем этапе жизни Цоя, а создатель «Матильды» — о том, как тело погибшего музыканта везли с места катастрофы в Питер. Фильмы еще на стадии доработки сценария и кастинга. Но полемика вокруг них в соцсетях уже бурлит. Представляю, что будет, когда картины выйдут в прокат.
Автор — журналист, радиоведущий, автор книг о рок-музыкантах
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
