Думай о минутах: роман про моряков и мемуары пиарщицы
Советский роман про тяготы жизни на рыболовецком судне, забавные истории из закулисья шоу-бизнеса, сборник материалов о первой российской галеристке и исследование о работе Александра Бенуа над оформлением книг. Что общего у литературных новинок, попавших в наш ежемесячный обзор? Пожалуй, то, что в центре каждой из них — яркая личность. Но это отнюдь не единственное их достоинство. Подробности — в «Известиях».
«Три минуты молчания»
Георгий Владимов
Роман отечественного классика XX века Георгия Владимова «Три минуты молчания» недавно оказался в центре внимания благодаря фильму Бориса Хлебникова «Снегирь», открывавшему Московский международный кинофестиваль. К выходу ленты в прокат издательство АСТ подготовило издание и самого литературного первоисточника, судьба которого была, скажем прямо, непростой.
Он был последним романом, опубликованным в «Новом мире» Твардовского. Советская критика произведение заклеймила, обвинила в натурализме и очернении действительности. После чего много лет он лежал без внимания и перспектив книжного издания. В конечном итоге успех других вещей Владимова вынудил дать добро на новую публикацию, но в ней писателю не дали внести правки — убрать цензурные купюры и маскирующие их связки. И только после выхода французского перевода «Три минуты молчания» появились, наконец, на родине в полноценном виде. Именно эта версия переиздается сейчас.
Самое интересное в тексте — язык, полный морских терминов и живой специфики повседневного разговора моряков. Своих героев Владимов списывал с реальных людей — в юности он сам служил матросом на рыболовецком траулере и плавал по морям Северной Атлантики. Напрашивается параллель с «Моби Диком», но Владимов, будучи реалистом, всё же пишет о другом. В центре внимания здесь не мифический кит, а человек, запутавшийся, заблудившийся и стремящийся найти в тяжелом и опасном деле ответы на главные вопросы.
«Выбор Добычиной»
К будущему открытию выставки «Выбор Добычиной» Музей русского импрессионизма выпустил каталог, который на самом деле больше, чем просто альбом репродукций: это историческое исследование, рассчитанное, однако, отнюдь не только на специалистов.
Имя Надежды Добычиной сегодня практически забыто, но в начале XX века она была одной из ключевых фигур арт-процесса страны. Будучи и коллекционером, и галеристом, Добычина устраивала выставки мирискусников и авангардистов, поддерживала молодых художников и способствовала самым смелым экспериментам. Так, знаменитая выставка футуристов «0,10» (именно там впервые был показан «Черный квадрат» Малевича) прошла в пространстве ее бюро. Портреты дамы писали Константин Сомов, Александр Головин, Натан Альтман, Юрий Анненков, Роберт Фальк и многие другие ведущие авторы эпохи.
Составители издания справедливо сравнивают Добычину с Пегги Гуггенхайм, но американская собирательница начала свою деятельность куда позже. В общем — знай наших! А чтобы знать, нужны подобные издания. Статьи о самой Добычиной (авторства Анны Скляревской и Натальи Мюррей) здесь соседствуют с рассказом об арт-рынке России 1900–1910-х годов. А основную часть книги занимает хронологическое перечисление выставок Добычиной — с кратким повествованием о каждой и фотографиями нескольких работ.
«Каблуки запрещены»
Софья Воротынцева
Книги, написанные представителями различных профессий и посвященные закулисью той или иной индустрии, давно можно выделять в отдельный жанр. Как правило, в литературном плане они очень просты, на художественность и концептуальность не претендуют, но берут другим: историями из разряда «нарочно не придумаешь».
Мемуары ведущего PR-менеджера одного крупного телеканала Софьи Воротынцевой в полной мере соответствуют этому описанию. Среди героев повествования — пьющие актеры, изобретательные коллеги, недисциплинированные журналисты, но главное — сам автор. В какой-то момент количество «я» может немного утомить, но в этой подчеркнутой искренности и бесхитростности есть свой шарм. Воротынцева и не пытается замаскировать субъективность рассказа. Это взгляд конкретного человека на дело своей жизни — тем он и ценен.
Те, кто так или иначе связан с шоу-бизнесом или СМИ, увидят здесь множество знакомых ситуаций, а то и узнают некоторых персонажей. Широкой же публике «Каблуки запрещены» подарят ощущение, которое мы испытываем, когда натыкаемся на провокационный пост в соцсетях, написанный известным в своей среде человеком, и, потирая руки, думаем: «Сейчас бомбанет». Правда, у Воротынцевой никаких персональных выпадов нет, так что не факт, что ожидающие скандального чтива будут довольны. Но это, кстати, тоже хороший урок для начинающих пиарщиков: надо всегда знать меру откровенности.
«Книжный мир Александра Бенуа»
Михаил Сеславинский
«Этюды исследователя и коллекционера» — такой подзаголовок имеет книга Михаила Сеславинского про книжную графику мирискусника, художника начала XX века Александра Бенуа. Широкой публике автор известен в первую очередь как чиновник и бизнесмен, но в арт-среде его знают в ином амплуа, и именно в нем он предстает в этой работе.
Сеславинский подчеркивает: книга — не диссертация. И хотя здесь много ссылок и, на самом деле, огромный пласт научных сведений, читается она легко, и в рассказе постоянно слышна интонация самого автора. Например, когда он говорит о Бенуа-коллекционере — и тут же признается, что понимает его азарт при поиске прекрасного и любовь к копанию в букинистических залежах.
Или вот еще показательная фраза:
«Экземпляры «Азбуки в картинах» бережно хранились библиофилами. Так и я, повесив постеры для своей маленькой дочки (ныне уже студентки МГУ), теперь сам специально выхожу в подъезд, чтобы посмотреть на рисунки Бенуа, если одолевает хандра и грусть».
Сознательно разрушая дистанцию между собой и объектом исследования (говоря научным языком), Сеславинский оживляет поток фактов и цитат из различных источников непосредственными эмоциями, что и подкупает. И читатель невольно заражается интересом к творчеству Бенуа.
Да и само оформление издания тому способствует: дело не только во множестве иллюстраций, но и в подходе к дизайну, явно вдохновленном работами героя повествования.
