Куба рядом: как удалось разрешить Карибский кризис
60 лет назад, 15 октября 1962 года, мир оказался на грани большой войны. Американская разведка получила информацию о развертывании советских ракет на Кубе — и Вашингтон начал опасную игру. Судьба человечества зависела от того, найдут ли компромисс две великие державы — СССР и США. Кризис, известный у нас как «Карибский», а в Штатах как «Кубинский ракетный», уже вошел в учебники истории, но его уроки сегодня актуальны как никогда. О том, как человечество избежало катастрофы, вспоминали «Известия».
«Ежа в штаны»
Всё началось с того, что вождь кубинской революции Фидель Кастро попросил своих советских союзников не только расширить военную помощь, но и разместить на Кубе ядерные ракеты. ЦРУ несколько раз пыталось организовать покушение на Фиделя, к тому же у кубинцев, как и у советской разведки, имелись сведения, что американцы готовят интервенцию на остров Свободы. «Они окружили нас военными базами и держат под возможностью ударов нашу страну. А тут американцы сами бы испытали, что означает такое положение», — рассуждал Никита Хрущев, первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР, в то время — несомненный лидер Советского Союза. В близком окружении он говаривал, что «надо засунуть американцам ежа в штаны».
Фидель Кастро и первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев во время встречи на ХV сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. 13 октября 1960 года
К тому же Хрущев, любивший отдыхать под Ялтой, часто сетовал, что напротив — турецкие берега, а там — американские заряды, нацеленные на Советский Союз. 15 ракет средней дальности «Юпитер», которые могли достичь Москвы. Изменить эту ситуацию можно было только нестандартными и резкими решениями. Кремль воспользовался тем, что американцы определенно недооценили и кубинскую революцию, и советскую дипломатию, которая сумела наладить союзнические отношения с Фиделем Кастро и Че Геварой. Советский Союз получил «непотопляемый авианосец» в 180 км от Штатов.
Баллистическая ракета средней дальности Р-12 во время парада на Красной площади в Москве
Весной 1962 Москва приняла решение разместить на Кубе дивизию, оснащенную ракетами средней дальности Р-12 и Р-14. К ним прилагалась отдельная эскадрилья бомбардировщиков Ил-28, которые считались надежными носителями ядерных зарядов и представляли для американцев особую угрозу как наступательная сила. Для защиты этой группировки на Кубе разместили 144 установки ракет «земля-воздух» и полк истребителей МиГ-21. Кастро получил и оперативно-тактические ядерные снаряды с дальностью полета 60 км, предназначенные на случай вторжения, и, конечно, опытных советских солдат и офицеров. Сам Хрущев осознавал, что этот шаг — в значительной степени авантюра. Но он считал ее допустимой и даже полезной, чтобы «сбить спесь» с американцев и укрепить социалистический блок.
На грани войны
Переброску советских ракет на Кубу (позже все узнали название этой операции — «Анадырь») американцы проспали. Моряки доставили на Карибы секретный груз — более сотни боеголовок — по всем правилам конспирации. Только 14 октября разведывательный самолет США сфотографировал объекты, явно напоминавшие стартовые площадки для пуска ракет. И на следующий день военные эксперты определили, что на снимках — советские баллистические ракеты средней дальности, способные долететь до Вашингтона. Этот день и считают обычно началом Карибского кризиса. В ту же ночь информацию донесли до президента США Джона Кеннеди. Его военные советники настаивали на немедленном десанте на Кубу и уничтожении стартовых площадок. Но президент колебался. Он приказал только активнее проводить разведывательные полеты над Кубой
В Штатах рассматривали и такой вариант. Вашингтон начинает масштабную интервенцию на Кубу, уничтожает и советских военных, которых на революционном острове было уже немало. СССР отвечает. Наиболее вероятным и болезненным для США считалось наступление советской армии на американские базы в ФРГ. И — начинается Третья мировая, сразу в Европе и в Америке, а, возможно, и в Азии. Такой перспективы американцы побаивались. Они, кроме прочего, понимали, что даже в западном мире не получат стопроцентной поддержки.
Тем временем в Штатах началась настоящая паника. Сотни тысяч американцев бросились спасаться в Мексику. На границе скапливались тысячи автомобилей. Начальник штаба ВВС США Кертис Лемэй требовал начать военные действия, вплоть до ядерного удара по СССР. Кеннеди попридержал его. А Москва всё еще отрицала размещение ракет на Кубе.
Война нервов
Что мог предпринять Кеннеди, балансируя между «партией войны» и здравым смыслом? Для начала Вашингтон объявил о блокаде Кубы. На остров больше не должны были пропускать советские суда, как и любые другие. Правда, Москва отказалась исполнять эти предписания и объявила, что СССР в случае необходимости примет любые меры для защиты своих кораблей. Началась война нервов. Международное право никак не запрещало кубинцам размещать у себя советские ракеты.
На американском направлении в СССР в то время наиболее активно действовали два дипломата — министр иностранных дел Андрей Громыко, всегда считавший отношения с Вашингтоном основой своей политики, и Анатолий Добрынин, совсем недавно назначенный послом Советского Союза в США и сразу попавший, по собственному выражению, «на горячую сковородку». Основательность Громыко, помноженная на энергию и коммуникабельность Добрынина, дала результат. Ниточка общения между Москвой и Вашингтоном не прерывалась. Советский посол в спокойной, ироничной, даже доброжелательной манере разъяснял бессмысленность и незаконность блокады острова Свободы. Но Москва (включая лично Хрущева) слишком долго отрицала всё, что связано с поставками ракет на Кубу. Не знали об этих секретных операциях и в МИДе. В отсутствие информации Добрынину непросто было увещевать своих визави, а потом — объяснять, почему прежде он «всё отрицал».
Фото ракет, сделанное в ходе полета на малой высоте
Многое решили и секретные переговоры резидента КГБ в Штатах Александра Феклисова (американцы знали его как «господина Фомина») с видными американскими политиками. Феклисов в непринужденной манере подтвердил, что в случае вторжения американцев на Кубу Советский Союз защитит интересы своих союзников не только на Карибах, но и в Европе. Это прозвучало веско.
Напряжение достигло апогея, когда 27 октября ракета комплекса ПВО С-75 «Двина» сбила над Кубой высотный американский самолет-шпион U-2. Пилотировавший его майор ВВС США Рудольф Андерсон погиб. Этот день в США окрестили «черной субботой». Но к тому времени Хрущев направил американскому президенту телеграмму, которую составил, конечно, с помощью советников и экспертов — начиная с Громыко. «Давайте не только перестанем тянуть за концы каната, но примем меры к тому, чтобы узел развязать. Мы к этому готовы», — предлагал глава Советского Союза.
Американский высотный самолет-шпион U-2
В то время Штаты имели значительное превосходство в стратегических ядерных силах. Но это вовсе не гарантировало им победу в большой войне. К тому же в свое время, когда Кеннеди напомнил Хрущеву, что США способны 14 раз уничтожить СССР, первый секретарь ЦК КПСС парировал: «У нас хватит только для одного-двух раз, но ведь этого достаточно».
И Хрущев, и Кеннеди не по фильмам знали, что такое война. В годы Великой Отечественной Хрущев как член Политбюро входил в военные советы фронтов. Он побывал в Киевском и Харьковском котлах, а главное — в Сталинграде. Лейтенант Кеннеди в годы Второй мировой командовал торпедным катером, действовал против японцев. Каждый из них был внутренне убежден, что великая держава имеет право на экспансию, на жесткое управление союзниками, но большой крови следует избегать.
Найденный компромисс
В американской администрации за общение с советскими дипломатами отвечал младший брат президента — Роберт Кеннеди. И беседовали со взаимным уважением, как представители двух великих держав. 27 октября Кеннеди заявил советскому послу прямо: «Начнется самая настоящая война, в которой погибнут прежде всего миллионы американцев и русских. Мы хотим избежать этого во что бы то ни стало. Уверен, что такое же стремление есть и у правительства СССР. Однако промедление с нахождением выхода связано с большим риском». Эта была кульминация кризиса. Они договорились, что президент США ответит на письмо Хрущева — и это сгладит ситуацию, позволит нащупать компромисс.
На следующий день ранним утром президент Кеннеди неожиданно для многих согласился на компромисс. В Москву полетела телеграмма: «1) Вы (СССР) согласитесь вывести свои системы вооружения с Кубы под соответствующим наблюдением представителей ООН, а также предпринять, с соблюдением соответствующих мер безопасности, шаги по остановке поставок таких же систем вооружения на Кубу. 2) Мы же, со своей стороны, согласимся — при условии создания с помощью ООН системы адекватных мер, обеспечивающих выполнение данных обязательств, — а) быстро отменить введенные в настоящий момент блокадные мероприятия и б) дать гарантии ненападения на Кубу».
К этому, по настоянию советской стороны, добавили еще одну уступку — вывод ракет из Турции. Говорить об этом публично американские власти отказались. Действия американского президента сковывала «свободная западная пресса». Он не мог отмахнуться от политической конкуренции с республиканцами, от очередных выборов. Кеннеди нельзя было показаться «слабаком», который испугался Москвы. В результате американцы не захотели публично терять лицо, но в секретных переговорах по турецкому вопросу слово дали и сдержали его.
На этих условиях стороны и пришли к согласию. Хрущев, во избежание провокаций, даже принял решение о трансляции по радио своего положительного ответа на американский компромисс. После демонтажа стартовых площадок советских ракет на Кубе Кеннеди прекратил блокаду острова. А вскоре убрал и «Юпитеры» с турецких баз.
Надо сказать, «джентльменское соглашение» сработало. Даже после гибели Кеннеди его преемник Линдон Джонсон дал понять советским коллегам, что Турция останется безъядерной. Не менее надежным оказалось и слово Советского Союза. Никаких ядерных ракет с тех пор на Кубе не было и нет сегодня. Обе сверхдержавы держали слово — и это стало основой послекарибского мира.
Последствия очевидные и явные
Две сверхдержавы остановились на пороге ядерной войны. Это создало фундамент для будущих переговоров и миролюбивых политических решений — на много лет вперед. Но после этого для значительной части американской элиты семейство Кеннеди стало «проклятым». Им не простили «слабости» в диалоге с Москвой. Именно так расценивали этот компромисс американские «ястребы».
Многие историки считают косвенными последствиями этого кризиса и убийство Джона Кеннеди в ноябре 1963 года, и отстранение от власти Никиты Хрущева осенью 1964-го.
Коллеги по ЦК (разумеется, после отставки) открыто критиковали Хрущева за рискованную, непродуманную политику, которая чуть не втянула страну в атомный конфликт. И все-таки Советский Союз выиграл этот непростой раунд холодной войны. В 1962-м американская политическая элита окончательно убедилась в том, что с Советским Союзом нельзя разговаривать с позиций силы.
И главное — Москва защитила своего союзника. Как бы ни обижался товарищ Фидель на то, что его лишили ядерного щита, в те дни он получил гарантии от американского вторжения. Если бы не Карибский кризис, американцы вряд ли десятилетиями терпели бы существование враждебного режима у себя в подбрюшье. Об этом говорит вся история США. В политику соседних стран они в своих интересах вмешивались постоянно, не считаясь с жертвами.
Макет-памятник Р-12 возле Военной академии в Гаване на Кубе
Убежденным сторонником эскалации проявил себя в те дни Кастро. В разгар событий он даже предлагал Москве нанести превентивный ядерный удар по США, понимая, что в результате в первую очередь противник уничтожит Кубу. «Кубинский народ готов принести себя в жертву для победы над американским империализмом», — провозглашал Кастро. С милитаристской риторикой выступал в те дни и Мао Цзэдун, открыто упрекавший Хрущева за нерешительность. Но советский лидер сделал ставку на переговоры и даже в личном кругу пожурил кубинских товарищей, у которых «сдают нервы».
Неудивительно, что в финале этой истории самой большой проблемой для СССР стала Куба. Потерять такого ценного союзника Москва не имела права. «Барбудос» были стратегически важны и для внешней и, как ни странно, для внутренней политики: кубинских революционеров в СССР любили, испортить с ними отношения значило потерять лицо и в глазах миллионов советских людей. Благодаря дипломатической гибкости Анастаса Микояна, отправившегося на Кубу для переговоров с Кастро, эту проблему удалось решить. А что касается безопасности Кубы — советские атомные подводные ракетоносцы время от времени несли боевое дежурство в водах Карибского бассейна.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
