Невидимые рубежи: когда в Евразии кончилось Средневековье
Рубежи эпох, переломные моменты в истории, столкновение старого и нового — именно эти точки бифуркации общественного развития традиционно вызывают огромный интерес не только у специалистов, но и у самой широкой читательской аудитории. А Средневековье оказывается в фокусе такого внимания прежде всего. Крупный российский историк Павел Уваров предложил свой взгляд на проблему. Представляем книгу недели, специально для «Известий».
П.Ю. Уваров
Мир накануне Раннего Нового времени
СПб.: Евразия, 2022. — 155 С.
«Историю можно писать, глядя на мир из мышиной норы, с кургана и с высоты птичьего полета. Из норы больше видны отдельные люди, их желания и страсти, ошибки, успехи и случайности в их жизни. Взгляд с кургана предписывает поискать «серьезные» причины: экономические процессы, борьбу социальных групп, политических тенденций и идеологий. С высоты птичьего полета более важными кажутся взаимодействия и связи между регионами, по-другому видится диалектика игры уникального и всеобщего». Таким анонсом интригует читателя Павел Уваров и приглашает взглянуть на бескрайнее евразийское пространство в переломный момент его истории именно оттуда — из-под облаков.
Автор — член-корреспондент Российской академии наук и ведущий специалист по истории Европы эпохи Раннего Нового времени, а еще на правах заведующего сектором Истории средних веков в ИВИ РАН руководитель большого творческого коллектива, занимавшегося подготовкой второго — собственно, средневекового — тома «Всемирной истории». Иными словами, человек, в значительной мере определяющий трактовку этой самой всемирной истории сегодня.
Автор книги, историк Павел Уваров
Однако солидных академических трудов широкая аудитория, как известно, не читает, достучаться до нее можно книгами совсем другого формата — пусть научными по содержанию, но строго популярными по форме и — что, пожалуй, не менее важно — компактными по объему. «Мир накануне Раннего Нового времени» именно такова —всего полторы сотни страниц размером в осьмушку, но написанных на редкость емко и увлекательно. Как раз то, что надо, чтобы с пользой провести скучный зимний вечер.
Заинтересованный читатель может узнать, например, о том, как связаны между собой извержение вулкана на острове Куваи в архипелаге Вануату и падение Константинополя, почему Китай добровольно уничтожил свой «Золотой флот», до того безраздельно господствовавший в Индийском океане, как египетские мамлюки убили приносившую им баснословные барыши транзитную торговлю, на каком основании делийские султаны гордились тем, что сохранили ислам в его первозданном виде, откуда возник миф о русской угрозе Западу, почему Тимур презирал персов, но боялся туркмен, мог ли Людовик Святой получить ярлык на княжение в западноевропейском улусе, и многое другое.
Разумеется, книга вопреки названию повествует не обо всем мире, но о значительной его части — о евразийском континенте с его сложнейшей мозаикой народов, государств, религий и культур, которые веками пребывали в постоянном и разноплановом взаимодействии друг с другом. Среди историков такого рода пространство, разные части которого очевидным образом связаны между собой, принято называть мир-системой.
Уваров дает синхронный срез истории Евразии (вместе с неотделимой от нее Северной Африкой) в XV веке, последовательно описывая политические, экономические, идеологические и культурные процессы, происходившие одновременно на огромной территории от Британских островов до Индонезии и Японии и от Ледовитого до Индийского океана. При таком взгляде отчетливо различимо не только отличие в судьбах разных частей Старого Света, но в куда большей степени их сходство. Осью исторического развития этого пространства, его становым хребтом, его судьбой на протяжении столетий была Великая Степь, населенная кочевниками. Номады в силу специфики общественного уклада постоянно давили на своих оседлых соседей и заставляли их мобилизовывать огромные материальные и человеческие ресурсы для отпора или хотя бы относительно безопасного сосуществования.
Единственным крупным регионом, волею судеб оказавшимся отрезанным от непосредственных контактов с Великой Степью и не испытывавшим серьезной угрозы со стороны «кочевых империй» (гуннов, монголов, тюрок), была Европа. Эта особенность, по мнению Уварова, имела принципиально важное значение. Здесь долгое время отсутствовала объективная необходимость в политической централизации, благодаря чему по инициативе снизу возникли, сформировались и укрепились многочисленные социальные институты. Речь идет прежде всего о вассально-ленных отношениях, договорных по своей природе, ведь они были основаны на взаимных обязанностях вассалов и сеньоров и — шире — тех, кто обладал реальной властью, и тех, кто им подчинялся. Эта — феодальная — система, окончательно сложившаяся в XI–XII веках, эффективно цементировала общество в условиях деградации институтов публичной власти. Постепенно появились многочисленные корпорации, по сути, решавшие схожие задачи в области организации общественной жизни: сельская община, ремесленные цехи, торговые гильдии, банки, городские коммуны, монашеские и рыцарские ордена, университеты и т.д.
Благодаря этой исторической аномалии, основанной на редком везении, европейское общество на протяжении нескольких столетий по-настоящему процветало — экономика была на подъеме, население стремительно увеличивалось, уровень жизни в городе и на селе был довольно высок (что объясняет отсутствие сколько-нибудь серьезных народных восстаний), культура в широком смысле слова и вовсе переживала невиданный доселе взлет. Когда на исходе Средневековья государство наконец окрепло, эти институты были уже настолько сильны, что власть не могла их просто уничтожить. Приходилось договариваться, идти на компромиссы, искать пути и формы для приемлемого, а в идеале взаимовыгодного сосуществования. Так в европейском обществе утвердился политический плюрализм, который не только не мешал прогрессу, но, напротив, стимулировал его.
Феодализм — это роскошь, которую в Евразии практически никто не мог себе позволить. Европейцы же — и здесь с Уваровым трудно не согласиться — воспользовались ею сполна. Благодаря накопленным ресурсам и специфическим формам социальных коммуникаций на излете Средневековья именно Европа резко вырвется вперед и почти на пять столетий станет подлинным центром мира. Но это уже другая история.
