«Если бы не Энди Уорхол, The Velvet Underground не было бы»
Фильмы о прошлом — это попытка спастись от страшного настоящего, считает Тодд Хейнс. Лауреат фестивалей и номинант «Оскара», он прославился фильмами «Бархатная золотая жила», «Меня там нет», «Кэрол», а теперь снял свою первую документальную картину — историю группы The Velvet Underground для Apple. После премьеры фильма на Каннском кинофестивале режиссер поделился с «Известиями» секретами мастерства.
— Похоже, вы одержимы музыкой: существенная часть вашего творчества посвящена ей.
— Некоторые любят мороженое. Я — музыку. И это с самого раннего детства. Музыка течет по нашим артериям, с ее помощью мы запоминаем личные истории, она как бы размечает для нас время. Даже песни и исполнители, которых вы не слишком любите, тоже выполняют эту функцию.
Кадр из документального фильма про The Velvet Underground
Когда спустя какое-то время вы слышите ту же самую песню вновь — это как капсула времени, идеальная по своему воздействию. Он мгновенно перемещает вас в тот самый момент. Музыка связывает время и персональные истории.
Но меня также всегда интересовали способы рассказа. Как по разному изображены в фильмах те или иные жанры и биографии. Какое место занимает такое кино в нашей культуре. Эти мысли занимали меня, когда я делал фильмы о Карен Карпентер, Дэвиде Боуи и Бобе Дилане, и этот раз тоже не был исключением. Кстати, сейчас я работаю над картиной о Пегги Ли. Но когда мне сказали, что есть возможность сделать документальный фильм про The Velvet Underground, я не сомневался ни секунды.
— Какую капсулу времени запускает для вас эта группа?
— Пожалуй, начало моего обучения в колледже. Самое крутое в них было то, что ты понимал: такое никто и никогда бы не смог написать.
— В вашем фильме особое внимание уделяется отношениям Лу Рида с гитаристом Джоном Кейлом. Вы фокусируетесь на этом сочетании любви и ненависти даже больше, чем на Энди Уорхоле. Каково было в этом разбираться, учитывая, что люди уже давно умерли?
— Я бы начал с того, что делать этот фильм без участия Лу Рида было самым главным творческим и структурным испытанием. Конечно, мы использовали его архивные интервью, чтобы зритель слышал его голос. Фотографии, хронику и фильмы с его участием, чтобы можно было его увидеть. Кроме того, он оживает в воспоминаниях тех, кто смог рассказать об этом на камеру. И всё равно — его не было у нас в студии. И каждый раз при монтаже вставал вопрос: как сделать так, чтобы зритель почувствовал его?
Энди Уорхол
Я показывал этот фильм фанатам Лу Рида, и они, конечно, бесились, что мы уделили слишком много внимания Джону Кейлу. Всем не угодишь, что я могу сказать. Но так мы восстановили историческую справедливость, отметив творческий вклад всех членов группы. И так мы добавили в фильм еще одну грань Лу Рида. Чтобы показать, что он и был там, и одновременно как бы отсутствовал, мы его видим в кадре не часто, только к финалу даем несколько кусков с ним и Энди Уорхолом. И снова показываем Кейла.
Да, их отношения — стержень фильма. Сначала это любовь и сотворчество, потом нечто более сложное: дележка территории, конфликты, расставание. Но всё это поддерживало огонь в творчестве. Не стало этих отношений — исчезла вскоре и группа.
— В ваших прежних фильмах о музыкантах на первый план выходили художественные образы, поэтика. Как вы в этой ленте искали баланс между поэзией, психологизмом и сторителлингом?
— Спасибо, очень приятно слышать! Да, большинство фильмов доносят до зрителя факты, открывают правду, проливают свет. Только эта «правда» в разных картинах своя. У нас был козырь — в нашем распоряжении имелось великолепное авангардное кино, которое делалось там, где творила группа The Velvet Underground. Вернее, всё это было частью единого целого.
Тодд Хейнс
В какой-то степени именно фильмы породили The Velvet Underground, а группа, в свою очередь, стала еще одним символом стирания границ между искусствами. Но при этом понятно же, что те великолепные ленты Энди Уорхола, Кеннета Энгера и Йонаса Мекаса сегодня мало кто смотрит. Так что мы сделали фильм еще и погружением в удивительный кинематограф — это определило его визуальный язык.
Да, у нас были фантастические интервью, которые мы записали. Но я хотел, чтобы зрителя вели за собой музыкальные и кинообразы, не слова. Чаще всего я использовал сплитскрин, простейший диптих, как у Энди Уорхола в «Девушках из Челси». И в своих шоу он часто совмещал несколько изображений, на какое-то время это стало модным. Оскаровский лауреат «Вудсток» весь построен на сплитскрине. Потом эта форма как-то исчезла и, наверное, зря, мне она кажется очень выразительной, таящей в себе множество интересных и неочевидных драматургических хитростей.
— В фильме заложен и политический месседж, связанный с убеждениями героев. Как бы вы его определили?
— Я бы сказал, что их политические взгляды — в антиполитичности. В эру протестов, антивоенных демонстраций и борьбы за гражданские права нью-йоркская культурная элита была демонстративно равнодушна к политической риторике. Но политика тут всё равно была. Просто другая. Я бы назвал ее фрейдистской политикой идентичности, пониманием того, что происходит в душе художника.
В фильме отражено, как довольно мрачные образы The Velvet Underground входили в контраст с движением хиппи — солнцем, цветами и любовью вместо войны. Они поначалу пугали людей. Но потом становилось ясно, что именно такая позиция подчеркивает хрупкость, уязвимость личности в отчуждающем её обществе. Мне этот подход кажется важным и сильным. Члены группы не были интеллектуалами, не читали Бодлера, не знали, что такое декаданс и авангард. Но эмоционально они всё это переживали — и щедро делились со всем миром.
Один из основателей и лидер рок-группы The Velvet Underground Лу Рид
— Как бы вы описали отношения Лу Рида и Энди Уорхола? Там тоже конфликт был, судя по всему.
— Думаю, отношения со временем претерпели значительные изменения. В фильме есть цитата Лу Рида, где он честно говорит, что если бы не Энди Уорхол, группы бы не было. Энди был продюсером, он позвал туда Нико. Он сделал так, чтобы группа стала событием для Нью-Йорка. Он оберегал их и помогал. Но всё это верно до какой-то степени. Потому что Уорхол не делал музыку, ее создавали они, эти ребята. И его авторитет, конечно, не мог их совсем не тяготить.
Но этот конфликт всё равно куда слабее, чем у Рида и Кейла. Риду всегда хотелось быть классической рок-звездой, а в рамках группы ему это сделать не удавалось. Поэтому он пошел на жертвы, начав с изгнания Кейла и постепенно уничтожив группу. На последней пластинке это очень чувствуется.
— Один из самых ярких героев ваших интервью — Джонатан Ричман, который стал музыкантом, благодаря The Velvet Underground. Он как будто говорит от имени всех фанатов — и заодно наглядно анализирует риффы группы.
— У нас были большие проблемы с видеоархивами выступлений. И Ричман нас буквально спас, потому что был лично знаком со всеми членами группы, они учили его играть на гитаре, и он как никто мог объяснить, почему они были великими художниками, какими они были людьми, каково их культурное значение. И он был там, жил с ними, он 80 раз был на их концертах, он как их маскот.
И он же символ невероятного благородства и терпения ребят из The Velvet Underground по отношению к несколько навязчивому подростку. Его интервью очень трогают, потому что наполнены благодарностью, открытостью, любовью. А его гитара — самостоятельный герой фильма.
Кадр из фильма «Темные воды»
— Все ваши фильмы — о ХХ веке, даже «Темные воды» начинают именно тогда. Почему XXI-й вам не интересен?
— Да просто посмотрите вокруг! Наверное, я ищу убежища в прошлом. По-настоящему актуальным это стало при ковиде, я спасался тем, что запоем смотрел старые фильмы. Последние годы вообще были серьезным испытанием. Сначала Трамп, потом коронавирус. Мы серьезно задумались, контролируем ли мы хоть что-то на этой планете. Что делать с этой жуткой жарой, явным следствием глобального потепления? Времена сейчас совершенно безумные.
И я ищу где-то в прошлом ответы на вопросы об устройстве общества, ценностях, творческих задачах, культурной жизни —сегодня они как-то не очень хорошо представлены в поп-культуре. Ну да, может быть, я из-за этого пропускаю что-то важное, может быть, даже самое важное, готов это признать. Но для меня это способ как-то прорваться и выжить.
Тодд Хейнс — режиссер, сценарист, продюсер. Получил степень магистра искусств в Бард-колледже штата Нью-Йорк. Снял фильмы «Бархатная золотая жила», «Вдали от рая», «Меня там нет», «Кэрол», «Темные воды» и другие. Его «Милдред Пирс» стал первым в истории сериалом, который представил в своей программе Венецианский кинофестиваль. Победил на фестивале «Сандэнс» с фильмом «Отрава».
