На высокой волне: за что мы любим «заумного» Годара
Символу французской «новой волны», режиссеру, философу, публицисту, поэту, критику Жан-Люку Годару 3 декабря исполнилось 90 лет. Юбилей он встречает в своем швейцарском доме, занятый подготовкой очередного фильма. Полвека назад он изменил мировой кинематограф, и снимать фильмы как раньше стало невозможно. Его обличали и ненавидели, им восхищались, его боготворили и боготворят миллионы синефилов. К юбилею мастера «Известия» выбрали шесть лент, которые помогут понять Годара лучше. И не только понять, но и полюбить навсегда.
«На последнем дыхании» (1960)
Дебют Годара, до того влиятельного кинокритика, мгновенно поделил историю кино на «до» и «после». Так никто никогда не снимал. Прежде всего это был довольно странный монтаж. Стремительный, рваный, герои начинали говорить в одном месте, а заканчивали фразу уже в другом, мгновенно преодолевали километры пути. Было ощущение, что от повествования остался только голый нерв или голая мысль, пульсирующая, не желающая останавливаться ни на секунду. Так Годар дал старт интеллектуальному кино, где постоянно нужно было думать, узнавать цитаты из фильмов, книг, даже статей.
Правда, всё это стало осознанной концепцией лишь позже. Известно, что он снимал картину с микроскопическим бюджетом, используя стулья на колесиках вместо тележки для камеры. Говорят, ему не хватало пленки, поэтому он экономил на каждой сцене, из-за этого монтаж стал таким стремительным. Еще говорят, что режиссер Жан-Пьер Мельвиль (у него в фильме камео, где он спародировал Набокова) посоветовал Годару сократить картину, и тот с готовностью отрезал начало и конец у каждой сцены.
Сюжет фильма рассказывает о мелком автоугонщике Мишеле (Жан-Поль Бельмондо) и его подружке — студентке, журналистке, американке Патриции (Джин Сиберг). Вместе они угоняют машины, целуются и болтают о всякой ерунде вперемежку с афористичными рассуждениями о смысле жизни. Но Мишель ради забавы убил полицейского, так что теперь за ними охотится вся Франция. Бандиту наплевать: его идеал, как и у Годара, — Хамфри Богарт, романтический герой, готовый умереть, но бросить вызов всему миру и оказаться в объятиях любимой женщины. Только Мишель — это умышленно жалкая пародия на Богарта, да и всё действие — условный фарс, где герои смотрят в камеру и с удовольствием цитируют любимые киноленты режиссера. В основном американские, потому что «новая волна» вся вышла из одержимой страсти к золотому веку Голливуда.
«Презрение» (1963)
После «На последнем дыхании» практически все картины Годара в течение последующих 6–7 лет — безусловные шедевры, стопроцентная классика. Большую их часть Годар снял со своей музой Анной Кариной. Но «Презрение» — фильм не только гениальный, но и этапный: Годаром, до этого снимавшим за минимальные деньги, заинтересовались большие продюсеры. Ему выдали приличный бюджет, съемки проходили в Италии, и главной звездой стала популярнейшая в то время Брижит Бардо.
Годара умоляли вставить в картину как можно больше аппетитных сцен с ее участием, но он в итоге скорее издевался над красотой актрисы, чем дразнил зрителя.
Сюжет одноименного романа Альберто Моравиа здесь в целом оставлен без изменений. Сценарист и писатель Поль (Мишель Пикколи) мечтал бы заниматься только шедеврами, но в итоге зарабатывает огромные деньги сценарными халтурками. Его новая работа — переделка сценария новой ленты Фрица Ланга «Одиссея» (классик играет самого себя).
Ланг хочет делать артхаус, а его американский продюсер Джереми (Джек Пэланс) мечтает о роскошном пеплуме с голыми красотками и жестокими драками. Джереми чувствует, что с продюсером надо дружить, он даже уступает ему свою жену Камиллу (Бардо), но та в ответ обливает мужа презрением: продал ее талант, мечты, да и ее саму тоже. И всё это разворачивается на фоне залитых солнцем итальянских пейзажей и проекта, над которым работает Ланг и который изображен так, что хочется смотреть и этот вымышленный фильм.
«Безумный Пьеро» (1965)
Самый красочный фильм режиссера снят в продвинутой для того времени системе «Синемаскоп», и Годар не был бы Годаром, если бы не использовал такой шанс для игры с цветом. Красный, синий и желтый ведут здесь бесконечную перекличку, заставляя зрителя гадать об истинных намерениях автора.
«Пьеро» — своеобразная пародия на фильм «На последнем дыхании». Главного героя опять играет Бельмондо (это его четвертая и последняя лента с Годаром), его Фердинанд со своей старой знакомой Марианной (Анна Карина, на съемках они с Годаром развелись) бросается в бега, угоняя машины и убивая людей. Только тут мужчина и женщина меняются местами: именно Марианна связана с преступным миром, а Фердинанд — обычный альфонс и псевдоинтеллектуал.
Герои постоянно обсуждают актуальные события, например, вспоминают выход советского космонавта Алексея Леонова в космос. В этом фильме Годар, как и раньше, цитирует всё и вся, включая собственные картины, и становится всё более социально ориентированным режиссером, на примере влюбленных наглядно демонстрирует, что побег от реальности закончится плохо. Кинематографисты приняли фильм прохладно. В Венеции он не получил ничего, номинации на «Оскар» не удостоился, зато стал самой успешной лентой Годара у зрителей. А Оливер Стоун и Квентин Тарантино не устают признаваться картине в любви.
«Владимир и Роза» (1971)
В конце 1960-х Годар так погрузился в политическую деятельность, что в какой-то момент осознал невозможность снимать традиционные кинокартины. В составе созданной им и рядом единомышленников группы «Дзига Вертов», названной в честь великого русского документалиста, он стал делать фильмы-плакаты, предназначены они были не для кинопроката, а для демонстраций в университетах, политических кружках, на заводах, то есть везде, где кипело недовольство. Где была жизнь.
«Владимир и Роза» в метафорической форме рассказывает о суде над «чикагской семеркой». Совсем недавно Netflix выпустил нашумевший игровой фильм об этом, так что сюжет сегодняшнему зрителю знаком. Годар и его соавтор Жан-Пьер Горен открыто размышляют вслух в кадре, как это делали до них Жан Руш и Эдгар Морен в «Хронике одного лета». Но если последних больше интересовало, может ли социология расшифровать души молодых людей, то рефлексия Годара наполнена антиамериканским и антибуржуазным пафосом.
По сути, он переформулирует идеи своих игровых картин более прямым и доступным способом, хотя киноязык остается все равно авангардистским. Да и о процессе лучше почитать заранее, чтобы понять, почему судью Годар называет Гиммлером. А «Владимир» в названии — это, между прочим, Ленин, идеи которого здесь также озвучиваются и поддерживаются.
«Имя «Кармен» (1983)
Зрелый, полный самоиронии фильм, увязывающий творчество Годара, например, с бунюэлевским. Одна из лучших картин режиссера, завоевавшая «Золотого льва» в Венеции. Среди героев тут сам Годар. У него как будто жесточайшая депрессия, он отказывается выходить из больницы. Сценарий не пишется, цитаты Мао в голове не складываются. И тут к нему в палату заявляется племянница по имени Кармен. Ей очень нужны ключи от его квартиры на берегу моря, она с друзьями будет там снимать фильм. Как тут откажешь?
Дальше жизнь (вымышленная) смешивается с классическим сюжетом, где у Кармен появляется возлюбленный, военный Джозеф, бросающий ради нее пост и устремляющийся навстречу приключениям. И непонятно, то ли они разыгрывают историю Кармен, перепридуманную Годаром, то ли девушка действительно снимала кино и на какое-то время увлеклась симпатичным парнем — в фильме, кстати, немало смелых сцен, где обнаженные герои ведут пространные диалоги об искусстве и политике.
Но, возможно, всё это не имеет к кино никакого отношения, потому что племянница Годара — член террористической группировки и готовит вполне реальную трагедию. Грань здесь неясна, но узор из предполагаемых линий сюжета режиссер выткал изысканный. А заодно и над собой посмеялся.
«Прощай, речь» (2014)
В последние годы некогда плодовитый Годар стал снимать редко — по фильму в 4–5 лет. Зато каждый из них оказывается скандалом. Часть зрителей немедленно объявляет, что теперь-то старик точно сошел с ума и вот вам доказательства, чего еще ждать? Другие же с горечью констатируют: пожилой Годар до сих пор обгоняет время настолько, что понять его язык массам суждено, вероятно, только спустя десятилетия.
В этой картине, снятой в новомодном 3D, количество действующих лиц сведено к минимуму: мужчина, женщина и собака (собственный пес режиссера, между прочим), а зрителю предлагается бесконечный набор литературных цитат, сплетенных в перенасыщенные диалоги. Годар честно в финале дает список источников, он огромный.
Поначалу кажется, что задача автора — разобраться, способны ли мы понимать друг друга. На самом деле она глубже: проникнуть в смысл такого явления, как речь, и найти для него достойное место среди таких величин, как «секс», «жизнь», «смерть» и «рождение»: в финале мы слышим детский плач. Это фильм-ребус, фильм-зеркало, фильм-тайна. В одном из своих ранних произведений режиссер заставляет героя сказать, что кино — это правда со скоростью 24 кадра в секунду. Но что такое вообще правда и отличается ли она от лжи, Годар всегда предоставляет решать зрителю.
