Песок и сено: как театры ставят классику в условиях эпидемии
Песчаные насыпи и аромат разнотравья. Ветер в паруса и бушующее море. Яго в женском обличье и Тартюф в роли Христа. А также дождь на сцене, волк Джин и берлинское кабаре. Текущий театральный сезон оказался богат на постановки классики, в которой режиссеры ищут ответы на вопросы современности. «Известия» составили топ самых интересных премьер.
«Месяц в деревне»
МХТ им. Чехова
В анонсе спектакля имеется предупреждение аллергикам. Зрителям, чувствительным к запаху сена, посещение «Месяца в деревне» в постановке Егора Перегудова не рекомендуется. Остальным при входе в зал выдадут пледы — защититься от прохлады и сырости. На сцене, по задник засыпанной сеном, постоянно льет дождь, актеры часто переодеваются, но не разнообразия ради, а чтобы совсем в мокром не играть. Одуряюще пахнет влажным разнотравьем, и это хороший ход. Не нравится спектакль — закрой глаза и представь, что ты на лоне природы, где чувства обостряются, инстинкты высвобождаются, и то, что в городе казалось стыдным и невозможным, становится нормальным и осуществимым. Примерно так чувствуют себя герои пьесы Тургенева, и нынешние дачники от них ничем не отличаются. Где, как не на сене под шум дождя, респектабельная дама может забыть о супружеском долге и поверить, что юноша лет двадцати в нее пылко влюблен?
«Отелло»
Театр на Таганке
Трагедию Шекспира режиссер Андрей Гончаров решает как спектакль морской (задействованы полотно «Девятый вал» и белый парус) и женский — в том смысле, что ключевые роли отведены дамам. Дездемону играет директриса театра Ирина Апексимова. Связать ее, властную и самодостаточную, с образом кроткой жены практически невозможно. Отелло она скорее мать, снисходительно относящаяся к его слабостям, в том числе к гипертрофированной ревности. Надежда Толубеева в роли Яго успешно доказывает, что гендерная принадлежность этого героя — фикция, и все его интриги органичнее смотрятся в женском исполнении. Дездемона, похоже, заранее их просчитывает, но судьбе не противится. Может, потому, что для матери счастье сына дороже собственной жизни.
На уровень обобщения спектакль выводят вокальные эпизоды, и тут опять главенствуют женщины. В хитах — французский вариант «Подмосковных вечеров» от Апексимовой и «Эхо любви» из репертуара Анны Герман в исполнении Марии Матвеевой (Эмилия).
«Игроки»
Театр имени Моссовета
Театры любят эту пьесу Гоголя. Короткая, остроумная, актуальная. При разговорах о взятках, в которых погрязли власть имущие, неизменно возникает смех в зале. Ну надо же — констатирует зритель — столько лет прошло, а ничего не меняется. Однако режиссера Павла Пархоменко больше всего интересует тема, универсальная для всех цивилизаций. Каким бы хитрым и наглым ни был мошенник, на него всегда найдется тот, кто хитрее и наглее. И стоит ли из кожи вон лезть, чтобы в итоге остаться у разбитого корыта (читай: с опустошенным кошельком)?
Герои этого спектакля могли бы ответить утвердительно: безусловно, стоит. Не столько ради наживы мошенничают, сколько ради прилива адреналина. Любят жить с удовольствием — и ничего тут не поделаешь.
В достоинствах спектакля также яркие актерские работы и женская роль, отсутствующая в оригинале. Режиссер материализует карточную колоду, фигурирующую у Гоголя под именем Аделаиды Ивановны. На сцену выходит белокурая дива и вносит в суетный мужской мир блеск и шик берлинского кабаре.
«Бульба. Пир»
Театр на Малой Бронной
Режиссер Александр Молочников соединил в спектакле две истории. Одну позаимствовал из гоголевской повести «Тарас Бульба», другую — из шекспировской трагедии «Ромео и Джульетта». Как получилось? Прикольно и отвязно. Лучших характеристик для работы молодого режиссера не подобрать. Среди плюсов спектакля — непривычная для школьной программы (с Гоголем сегодня, увы, знакомятся в основном в ее рамках) трактовка образа Тараса Бульбы. Речь о товариществе сохранена, но сделан акцент на зверствах героя и его боевых друзей. У Гоголя по совокупности содеянного Бульба вполне тянет на международного террориста, Молочников эту мысль поддерживает и развивает.
С другой стороны баррикад находится персонаж по имени Клигенфорс. На первый взгляд, политкорректный западный политик, на деле — гнусный развратник, насиловавший собственных детей. В общем, главы противоборствующих кланов еще те мерзавцы. Понятно, что их детям — Андрию и Елене — приходится нелегко. Между ними стена вражды и ненависти, и как преодолеть ее, неизвестно. Ну разве что устроить вокальный перфоманс, перепев на все лады заветное слово «любовь».
«Лавр»
МХАТ им. Горького
Евгений Водолазкин как-то без особых усилий стал классиком при жизни. В немалой степени этому поспособствовал его первый роман «Лавр», спектаклем по которому отметился МХАТ им. Горького. Инсценировку написали худрук театра Эдуард Бояков (он же стал режиссером-постановщиком) и драматург Алексей Зензинов. В их трактовке роман-житие превратился в музыкально-драматическое действо, где постоянно поют, танцуют и даже показывают чудеса дрессировки (в роли Волка — волк Джин), но при этом, что удивительно для таких прочтений, не забывают о тексте. Трудно сказать, кто здесь лучше — музыканты под началом Варвары Котовой или многочисленная бригада актеров во главе с народным артистом Дмитрием Певцовым в заглавной роли. Он, вопреки ожиданиям, не поет, только читает, перемещаясь по многоэтажной сценической конструкции то вверх — для философских обобщений, то вниз — для комментариев средневековой повседневности.
Из звездных персон в спектакле занят также Леонид Якубович в роли старца Никанора, заслуживший лестную похвалу Водолазкина. После прогона он высказался в том смысле, что раньше не представлял себе этого персонажа во всех визуальных подробностях, но теперь знает точно: он говорит и выглядит, как Якубович.
В том, что спектаклю гарантирован зрительский успех, сомневаться не приходится: сделан он ярко, занимательно, доступно. Пойдут ли после него зрители в храм, как надеется Певцов, — вопрос открытый. Но однозначно, что роман кое-кто из них прочтет.
«Вечный обманщик» («Тартюф»)
Ленком Марка Захарова
Похоже, что спектакль по пьесе Мольера режиссер-постановщик Дайнюс Казлаускас задумал ради нескольких мизансцен. Бывает такое у режиссеров: не дает покоя какой-то визуальный образ, и надо его воплотить, чтобы, наконец, отстал. У литовского мастера такой идеей фикс стал ритуал несения креста. А несет его — вернее, делает вид, что несет — пройдоха и лгун Тартюф. У Мольера этого нет, но есть антиклерикальные настроения, так что пьеса подошла. Эпизод действительно сильный, искупающий многие недостатки спектакля, в том числе излишне заковыристое изложение событий. Пьеса в Ленкоме начинается с конца и движется к началу. Предполагается, что зритель знаком и с развитием действия, и с его финалом, так что в состоянии оценить усилия режиссера по их трансформации. Не уверена, что это случится, но моменты удовольствия во время просмотра будут. Речь — об отличных актерских работах Ивана Агапова ( Оргон) и Святослава Тикунова (Тартюф).
«Ричард III»
Театр имени Моссовета
У спектакля с Александром Домогаровым в заглавной роди имеется отличный шанс войти в топ сезона, потому как всё при нем: продуманная «картинка» с акцентом на королевскую мантию, отличные актерские работы, внятная концепция. И, наконец, драматург, в рекомендациях не нуждающийся. Одна из самых популярных исторических хроник Уильяма Шекспира прочитана режиссером Ниной Чусовой как история манипулятора. Не прирожденного злодея, маньяка, убийцы, развратника, а игрока-интеллектуала, которому смерть как интересно разыгрывать и провоцировать людей, фиксировать их низости и слабости. Но вездесущий персонаж Домогарова скорее инструмент, проверяющий окружающих на прочность. Ужасный, но предсказуемый. А действительные герои повествования — жертвы его психологических игр, чье поведение не поддается никакой логике. Тут самое удивительное — доверчивость, с которой они в эти игры втягиваются.
Мораль? Манипулятора могут остановить только манипулируемые. Время тирана рано или поздно заканчивается. На смену ему придет новый манипулятор — если верить Шекспиру, личности другого типа во власть не идут. И тут уже всё зависит от подданных: дадут ли они себя одурачить или сохранят трезвость мысли и гражданское достоинство.
«Ювенильное море»
МХТ им. Чехова
В прекраснодушном XIX столетии о мечте, одухотворяющей человечество, писали многие, но в XX-м Андрею Платонову без труда удалось доказать, что она напрямую связана с тиранией и, как следствие, с разрушением. Чем больше возвышаются в своих мечтах персонажи его романов, тем больше вредят и себе, и тем, кто случайно оказался в попутчиках.
В спектакле МХТ им. А.П. Чехова эта мысль выражена со всей отчетливостью — намного четче, чем у самого писателя. Тот всё же фигура неоднозначная — недаром специалисты по сей день спорят, беспощадная ли пародия его производственные романы, или писатель, тоже большой мечтатель, как думал, так и написал. Режиссер Наталья Назарова склоняется к первому и анонсирует свою постановку как комедию. В зале действительно часто смеются, но это скорее реакция на комичный ныне новояз 1930-х. А смеяться тут, в общем-то, не над чем. Скорее плакать и вопрошать, как человек, который «звучит гордо», довел себя до жизни такой. Всё на сцене, от края до края засыпанной песком, мрачно, мрачно, мрачно. Среди проржавевших турбин и шестеренок бродят, скандалят, изредка обнимаются немытые люди в живописных лохмотьях. Спать укладываются тут же вповалку, обедают сухой крупой — нет у них, работников передового мясомолочного совхоза, ни мяса, ни молока, ни даже воды.
Ватага радикальных преобразователей во главе с инженером (Евгений Перевалов) сама идет и других ведет в светлое будущее. Светлое — в буквальном смысле. Пожалуй, самый яркий образ спектакля — искусственное солнце, сотворенное одним из умельцев, и ритуальные танцы около него.
Солнце, впрочем, быстро гаснет (с электричеством герои так и не научились работать), и единственным светлым островком остается собрание умерших совхозников, что не выдержали пахоты на коммунизм. Вот здесь поистине благодать. Глаз отдыхает на белых одеждах, спокойных позах, общей умиротворенности. В мире глобальной, выжигающей всё на своем пути иллюзии хорошо только мертвым. Им не грозит шарахание в крайности, они выстрадали равновесие.
«Старуха»
Студия театрального искусства
Худрук театра Сергей Женовач поставил спектакль по одноименной повести Даниила Хармса. Писатель называл свою творческую манеру «нелогичным течением мыслей», и режиссер полтора часа без антракта эти мысли опредмечивает.
Вывалилась в окно старуха и оказалась в комнате некоего молодого человека. А у того свидание с девушкой — что она подумает, когда увидит тело? В том-то и дело, что ничего не подумает — важен процесс, не результат.
Вопреки тезису Хармса, спектакль СТИ выглядит логичным и стройным, даже причинно-следственные связи соблюдаются: вот встретились в магазине юноша и девушка, у нее в руках авоська с буханкой хлеба, у него огонь в глазах, а в режиссерском плане — лирическая сцена, где хлеб используется в качестве подушки. Эмоциональный градус действия повышается благодаря массовости. В спектакле задействованы группы юношей, девушек, старух. Происходящее временами напоминает хорошо продуманный балет, где у каждого персонажа есть своя пластическая партия. Слов, как и у Хармса, немного, но они преподносятся в очень привлекательной упаковке. Писателя, по его словам, интересовала только чушь, СТИ также волнует ее эстетизация. Получается «красивая чушь» — уж не новый ли жанр изобретен?
