«Астма может быть защитным фактором при коронавирусе»
Антитела могут не только защищать от коронавируса, но и помогать патогену проникать в клетки человека, рассказал в интервью «Известиям» заведующий кафедрой клинической иммунологии и аллергологии и международной лаборатории иммунопатологии Сеченовского университета, академик РАН Александр Караулов. По его словам, только у половины переболевших COVID-19 защитная система организма вырабатывает нейтрализующие инфекцию иммуноглобулины, а у некоторых они отсутствуют вовсе. Поэтому повторное заражение возможно, а чтобы его избежать, нужны эффективные вакцины. Также ученый объяснил, почему аллергики и астматики могут легче переносить болезнь.
— Вы — специалист в области клинической иммунологии, проводите исследования на эту тему. Удалось понять, как работает защитная система организма при коронавирусной инфекции?
— Мы изучаем важную составляющую иммунного ответа — специфические антитела, выработанные в ответ на перенесенную инфекцию. На базе Венского медицинского университета наш сотрудник Инна Тулаева под руководством консультанта нашей лаборатории профессора Рудольфа Валенты ведет работу над исследованием, включающим уже около 500 участников. Анализ проводится с помощью молекулярной тестовой системы, имитирующей связывание патогена с рецептором в человеческом организме.
В ходе исследования удалось показать, что далеко не у всех переболевших вырабатываются антитела к коронавирусу даже при наличии положительного теста и характерных симптомов. Более того, если защитные белки и присутствуют, у значительной части пациентов (порядка 40%) они не нейтрализуют вирус.
Поведение иммунной системы зависит от индивидуальных особенностей организма. У некоторых субъектов антитела не только не блокируют взаимодействие вируса с рецептором, но, наоборот, усиливают его, то есть они могут способствовать проникновению патогена в организм за счет эффекта антителозависимого усиления инфекции. Применительно к коронавирусу этот феномен может быть ответственен за тяжелое течение COVID-19. Разработчики первой векторной российской вакцины «Спутник V» об этом прекрасно знают, и при испытании на приматах этот эффект не наблюдался.
— Получается, лишь у 60% переболевших есть защита от коронавируса? Почему так происходит?
— Этот результат можно объяснить тем, что выработавшиеся иммуноглобулины направлены на область вируса, связывание с которой не препятствует его взаимодействию с рецептором, то есть не все антитела к коронавирусу способны остановить его проникновение в организм, а только те, что направлены на ключевые фрагменты патогена. Данный аспект крайне важно учитывать при разработке вакцин, чтобы вакцинация стимулировала образование «правильных» антител.
Однако совершенно очевидно, что эффективность иммунного ответа определяется не только антителами, но и Т-клетками (тип лейкоцитов, которые атакуют инфекционных агентов. — «Известия»). Т-клеточный иммунный ответ как раз является ведущим в случае с вирусной инфекцией, но с ним все не так однозначно. Этот вопрос требует дальнейшего изучения.
— Вы изучаете также влияние астмы и аллергии на заболеваемость новым коронавирусом. Каковы особенности течения болезни у таких пациентов и есть ли отличие в плане формирования иммунного ответа?
— Да, совместно с немецкими, китайскими и американскими коллегами мы изучаем роль наличия аллергической астмы как защитного фактора при COVID-19. Мы уже подготовили научный обзор, который подали в печать, где подробно рассматриваем аспекты данной теории. Началось все с того, что мы отметили, что среди коморбидных (с сочетанием нескольких патологий. — «Известия») пациентов с COVID-19 астма встречается гораздо реже, чем обычно в популяции, иногда даже вдвое-втрое реже.
То есть астма может оказаться защитным фактором при коронавирусе. Одна из причин этого — особый тип воспаления, который имеют все аллергики, Th-2-опосредованный. Возможно, именно поляризация иммунного ответа в эту сторону и предохраняет пациентов с аллергической астмой от тяжелого течения и летального исхода.
— Как вы оцениваете риски повторного заражения? Что можете сказать о гонконгском пациенте, который дважды заболел COVID-19?
— У мужчины из Гонконга действительно был повторно выявлен положительный тест ПЦР. При этом прошло уже несколько месяцев после его выздоровления от COVID-19. Обнаружили это в аэропорту, когда он возвращался в Китай из очередной поездки. Факт есть факт. И это не первый случай.
Сейчас необходимо накопить данные. Думаю, что таких пациентов будет все больше. Также хочу отметить, что ни при одном из имеющихся коронавирусов, циркулирующих среди людей и вызывающих заболевания из группы ОРВИ, не возникало стойкого иммунитета, предохраняющего от повторного заболевания в течение всей жизни.
— А сколько вообще может жить иммунитет к коронавирусу?
— По опыту тяжелого острого респираторного синдрома (SARS, 2002–2003 годы) при исследовании на животных — всего полгода. Сегодня мы видим достаточно оптимистичные прогнозы разработчиков вакцины — до двух лет в случае первой отечественной вакцины. Однако если SАRS-CoV-2 будет демонстрировать высокую степень изменчивости S-белка (а это основной патогенетически значимый белок при коронавирусной инфекции), то этот период может быть и короче.
Проблемы стойкости иммунного ответа и эффективности вакцинопрофилактики тесно связаны. Яркий пример высокоизменчивых вирусов — грипп. Каждый год приходится менять состав вакцины с учетом изменчивости поверхностных белков.
— Если говорить о терапии с помощью антител, насколько такие лекарства могут быть эффективны?
— Препараты на основе моноклональных антител безумно дорогие и не могут рассматриваться как средства для массовой профилактики и лечения. А именно они нужны в период эпидемии и тем более пандемии. Ни одно государство не сможет себе это позволить.
Поликлональные препараты, то есть препараты из донорских иммуноглобулинов, дешевле, но имеют ряд побочных эффектов и ограничений. Это аллергические осложнения и риск передачи инфекций, распространяющихся через биологические препараты. В отношении устойчивости в организме, то период полувыведения иммуноглобулина G — чуть больше 20 дней, то есть повторное введение необходимо раз в три-четыре недели.
— Как известно из научных статей, антитела к коронавирусу находят в грудном молоке. Некоторые ученые считают, что, используя его, можно было бы сделать недорогие ингаляционные препараты для профилактики и лечения COVID-19. Что вы об этом думаете?
— Иммуноглобулины класса G легко проникают в грудное молоко, и именно с ними ребенок получает защитные антитела. Это известный факт. Именно поэтому дети с первичными иммунодефицитами до года не имеют клинических проявлений, если они находятся на грудном вскармливании. Коронавирусы не исключение.
Секреторные антитела класса A также определяются в молоке, как и в других секретах желез организма. Выделить их фракцию и использовать в качестве местной терапии в составе назальных спреев или ингаляторов, возможно, было бы интересным решением, если бы не два «но». Первое — не у всех людей вырабатываются антитела, а из тех, кто их имеет, только половина защищена от повторного заражения. И второе — в XXI веке мы стараемся уходить от использования человеческих белков в сторону генно-инженерных аналогов, что связано с задачей минимизировать риск передачи инфекций биологических препаратов и снижением риска аллергических осложнений.
— Что вы думаете об опыте Швеции в плане мер сдерживания эпидемиологической угрозы? Каковы там показатели коллективного иммунитета сейчас?
— Сегодня рано делать окончательные выводы по оценке стратегии Швеции в борьбе с коронавирусом. Уровень смертности от СОVID-19 там выше, чем у ближайших соседей. Поскольку распространение коронавирусной инфекции замедлилось в этой стране с конца июня, то это связали с показателями популяционного иммунитета. Но это не так.
Не так давно, 12 августа, в Journal of the Royal Society of Medicine была опубликована статья, посвященная этому вопросу. В ней приведены данные по скорости распространения, уровню смертности, а также проценту населения, имеющего положительные титры антител к COVID-19 в сравнении с другими странами. Мы видим, что показатели коллективного иммунитета в Стокгольме на момент написания статьи — 17% серопозитивных, что несильно отличается от других европейских стран. В Москве в те же сроки (на 10 июля ), по сообщению заместителя мэра Москвы Анастасии Раковой, у 21,7% москвичей обнаружены антитела к COVID-19. Но есть и региональные особенности. По данным главного санитарного врача России Анны Поповой, на 7 сентября разброс количества людей с антителами составляет в разных населенных пунктах от 4,3 до 50,2%.
— Сравнивая Россию с европейскими странами, где система сработала эффективнее и почему?
— Данный вопрос лучше адресовать эпидемиологам и политологам. Как врач-иммунолог и преподаватель вуза могу сказать, что в нашей стране работает одна из лучших эпидемиологических служб в мире, сформированная еще в Советском Союзе. Это коллектив профессионалов высокого уровня — врачей-эпидемиологов, подготовленных в системе санитарно-гигиенических, а потом и медико-профилактических факультетов медицинских университетов. Поэтому система сработала достаточно эффективно.
— Как вы оцениваете риски второй волны?
— Все зависит от протективности антител и степени изменчивости вируса. В случае неблагоприятного стечения факторов вторая волна вероятна, ровно так же, как последующие волны в периоды сезонной заболеваемости ОРВИ.
Если коснуться научного прогнозирования с элементами футурологии, стоит также отметить, что ввиду изменчивости вируса можно предположить, что наиболее «агрессивные» штаммы, приводящие к тяжелому течению и летальным исходам, в условиях ограничительных мер могут «самоликвидироваться». Это так называемый эволюционный принцип, когда патогену нужно получить максимальное распространение: не убивая хозяина, заразить как можно больше людей. В популяции останутся циркулировать штаммы «умеренной патогенности», которые останутся с нами навсегда, как сезонный грипп.
