Какие у вас ассоциации на слово «театр»? «Театр уж полон; ложи блещут». «Гул затих. Я вышел на подмостки...»
Все вы — замшелые совки. Не годитесь в эксперты по современному театру, где «артисты буквально на расстоянии вытянутой руки бегают нагишом, очень правдоподобно совокупляются и обильно обмазывают друг друга экскрементами», а «вопрос заключается не в том, можно ли демонстрировать на сцене физиологическую сторону нашего с вами бытия (этот вопрос для всех вменяемых людей в европейском театре давно уже снят с повестки дня), а ради чего эта демонстрация производится».
Автор столь эффектной экспертизы возглавляет центральный отраслевой журнал, а теперь еще и созывает «Ассоциацию театральных критиков» для борьбы за «свободное развитие» против чиновников, которые норовят навязать нам свои дилетантские представления о прекрасном. Почему именно осенью 2015 года профессиональные ценности (см. выше) оказались под угрозой? Что стряслось? «Ради чего демонстрация производится?»
Объясняю. Национальная театральная премия «Золотая маска» отмечает лучшее, что поставлено за сезон. Лицо России в зеркале Мельпомены. Порядок работы — в два этапа. Сначала экспертный совет просматривает спектакли для включения в список номинантов. Потом из этого списка жюри выбирает победителей. Лучший спектакль, актер, художник и т.д.
Но красиво сказка сказывается. В «Известиях» публиковался анекдотический перечень постановок, номинированных на последнюю «Маску». Дальше, как человек беспартийный и объективный, я должен признать, что на критику отреагировали. Шоу, в котором профессионализм (школьной самодеятельности) соединился с легкостью необыкновенной в освоении чужих авторских прав, сняли с конкурса. А прочие образцы «постдраматического театра» не получили желаемых призов.
Жюри (из представителей разных театральных профессий) проявляет, как правило, больше здравого смысла, чем экспертный совет, подобранный исключительно из так называемых критиков. Без приговора суда мы, конечно, не вправе обвинять их в коррупции. Исходим из презумпции добросовестного заблуждения. Критики испытывали бескорыстный восторг, когда микрофон, приставленный к причинному месту актрисы, исполнял Casta Diva. Имели право. Но чтобы оценить генитальный юмор, не нужно даже начального образования. Так почему же обладатели столь тонкого вкуса почитаются экспертами?
Во избежание таких искренних заблуждений Министерство культуры попыталось навести порядок именно в экспертном совете, чтобы в нем были представлены разные взгляды. Под министерским давлением туда допустили специалистов (докторов наук и профессоров), которые предпочитают оперу «Тангейзер» в версии Вагнера, а не Т. Кулябина.
Подчеркиваю. Инакомыслящие не составляют большинства, председательское место не за ними, и вообще речь идет о премии не следующего (уже поздно), а только 2017 года.
Но парочка «культовых режиссеров» тут же принялась авансом оскорблять тех, кто мог бы их не оценить, и объявила о снятии с конкурса своих произведений, которые не только никуда не выдвинуты, но даже еще и не поставлены: «хочется жить с упырями — на здоровье, я еще не дошел до той степени падения!»
По СМИ и соцсетям понеслась очередная тысячеминутка ненависти: брань, бредовые обвинения (написал отрицательную рецензию — значит, «доносчик»), галлюцинации на тему 1937 года и надвигающихся «арестов».
Таким образом, люди сами чистосердечно признались, чем на самом деле обеспечены их премии, гранты и должности: оказывается, достаточно нескольких человек, голосующих независимо, — и схема развалится.
Вот чтобы этого не допустить, и поднялась «ассоциация критиков». За свободу во всех ее проявлениях, включая главное: свободный доступ в государственную бухгалтерию.
Между тем театр у нас сплошь дотационный. Зрители финансируют его не только через билетную кассу, но в первую очередь через ФНС. А потом им с презрением объявляют, что судить об искусстве должны не «истопники и машинисты», но лица, исполненные особой благодати. Приобщение к ней происходит на мероприятиях, которые только формально относятся к театру, а по сути — к сфере идеологии. Кто эту идеологию принимает, тот эксперт. Всем остальным — платить и помалкивать.
Некоторые скажут: всё это небольшие деньги по сравнению со злоупотреблениями в строительстве. Согласен. Но и не маленькие по сравнению с поликлиникой, где опять какому-то руководителю «не хватило» на ставку медсестры в кабинете УЗИ. 80 млн задолженности обнаружил новый начальник столичной культуры в б. Театре имени Гоголя, который его предшественник отписал одному из «культовых режиссеров». «Если бы это был не государственный, а частный театр, это было бы банкротство». А так — государство оплатит.
То, что происходит вокруг Мельпомены, — модель для правильного понимания расстановки сил в стране.
Год назад около кино устроили аналогичные пляски протеста: коллективные письма, альтернативные союзы и пр.
И что сегодня?
Отдельно — кино, которое худо-бедно снимается своим чередом, кто как умеет, а люди смотрят (или не смотрят). Отдельно — фарс озабоченных «экспертов». По затухающей до нуля. Поскольку претензии их так и не были удовлетворены за счет благодарного населения.
