Последние киевские события обещают скорое возвращение украинской политики к теме евроинтеграции. Однако в самом ЕС параллельно идут довольно странные процессы, которые для любых борцов за независимость чреваты попаданием из огня да в полымя...
Как известно, на сентябрь текущего года в Шотландии назначен референдум о независимости от Великобритании. Многие европейские политологи давно уже призывали не драматизировать это событие. Считалось само собой разумеющимся, что даже в случае раздела Соединенного Королевства между Англией и Шотландией, посреди этого острова, все равно не возникнет никаких пограничных столбов и таможен.
Шотландцы даже готовы по-прежнему признавать над собой символическую власть королевы. Потому они полагали, что и во взаимоотношениях с Брюсселем никаких проблем не ожидается — независимая Шотландия автоматически станет частью Евросоюза, в котором нет никаких внутренних границ.
Однако недавнее заявление Жозе Мануэла Баррозу их весьма обескуражило.
Председатель Еврокомиссии пообещал, что Шотландии будет «крайне трудно, если не невозможно» присоединиться к Европейскому союзу. Он мотивировал это тем, что за вступление новых стран в ЕС должны высказаться все его члены.
Но он очень сомневается, что, например, Испания проголосует за — учитывая ее собственные проблемы с борцами за независимость Каталонии, которые также видят этот регион «новым европейским государством».
Похоже, мы здесь наблюдаем мировоззренческий кризис евроинтеграторов.
Само по себе создание ЕС было выходом за пределы национально-государственных ограничений. Учреждая общеевропейские институции, их уравновесили существенным расширением прав регионов (базовые документы ЕС, принятые при его создании, — Хартия о местном самоуправлении, Декларация о регионализме в Европе и т.д.).
Предполагалось, что это диалектическое сочетание общеевропейских и локальных интересов станет надежным противоядием от межгосударственных конфликтов, которыми переполнена история Европы. Но сегодня вдруг оказывается, что бывшие империи (Британская, Испанская и т.д.) по-прежнему более значимы, чем федералистские проекты ЕС.
Идея «Европы регионов», приходящей на смену «Европе стран-гегемонов», активно обсуждалась архитекторами будущего ЕС еще с 1950-х годов. Позже лидер французских «новых правых» Ален де Бенуа дал ей образное название «Европа ста флагов».
Хотя современный европейский регионализм уже не вписывается в плоскую «право-левую» шкалу. Например, Шотландская национальная партия и каталонские республиканцы — это скорее классические социал-демократы, но отличающиеся от своих коллег в других странах повышенным вниманием к региональной идентичности и самоуправлению.
Многие регионалистские движения ЕС, объединившиеся в Европейский свободный альянс (сегодня он в коалиции с «зелеными» занимает 58 мест в Европарламенте), всегда выступали последовательными сторонниками европейских интеграционных процессов.
Таким образом, они надеялись преодолеть ограничения, налагаемые бюрократиями отдельных государств, и сформировать новый политический контекст, в котором региональные интересы более не будут подавляться, но найдут «общеевропейский» язык.
Однако нынешнее поведение еврочиновников выглядит едва ли не как предательство европейской идеи. Выходит, что точка зрения регионов по-прежнему ничтожна перед государственными бюрократиями. Если мадридский двор может заблокировать вступление Шотландии в ЕС, чего тогда стоят все европейские декларации о регионализме и местном самоуправлении?
А не перерождается ли ЕС в ЕСССР? Именно под таким названием (EUSSR) несколько лет назад вышла книга Владимира Буковского, в которой он подверг резкой критике неоимперскую политику евробюрократов. С его точки зрения, эти деятели «совершенно бесконтрольны, как и политбюро, они сами себя назначают и решают, как нам жить». Известный советский диссидент стал диссидентом и в ЕС.
Евросоюз был привлекателен для его потенциальных участников своей открытостью и опорой на принцип субсидиарности, когда политические решения начинаются на уровне местных сообществ. Сегодня же мы наблюдаем практическое отрицание этого принципа, когда власти одной страны могут влиять на политическое волеизъявление в другой. События сейчас нарастают и в ЕС... В регионе Венето тоже референдум, и в случае победы сторонников независимости его тоже не примут в ЕС, как и Шотландию.
Этот кризис выглядит даже опаснее, чем проблемы с устойчивостью европейской валюты или интеграция недавно присоединенных Болгарии и Румынии. Своим нежеланием признавать региональную самостоятельность Евросоюз фактически подрывает свой имидж равноправного демократического объединения — чем заставляет задумываться его потенциальных участников...
СССР в свое время распался не из-за каких-то заговоров. Он был идеологическим государством — и когда коммунистическая идеология перестала убеждать граждан, он закономерно рассыпался.
ЕС — тоже идеологическое образование, только его идеология до сих пор предусматривала создание нового, общеевропейского формата политики, в котором переплетается множество региональных интересов. Однако если эти интересы более не учитываются, а на первый план вновь выходят имперские амбиции отдельных государств — не наблюдаем ли мы предвестие подобного распада?
