Альянс кредиторов против революции должников

В каждом конфликте, в каждом столкновении интересов, словно маковые зернышки, упакованы зародыши будущих реальностей. Знаменитое утверждение Гераклита — «война — отец всего и царь всего» — относится именно к этому сверхплотному континууму возможностей. С этой точки зрения и следует рассматривать происходящие на Украине события.

После этих событий Украина уже никогда не будет прежней. До недавнего времени властные элиты страны умудрялись извлекать некоторую выгоду из межеумочного состояния страны, изо всех сил надувая воздушный шарик независимости — как от России (войны за газ), так и от Европы (дело Тимошенко). Теперь шарик лопнул. 15 российских миллиардов приняты, и явно не под честное слово.

Другая сторона тоже не церемонится: Совет национальной безопасности США устами своего представителя Кэйтлин Хейден уже потребовал вывести из Киева подразделения спецназа «Беркут». Так ведут себя с колониями, но уж никак не с независимыми государствами.

На самом деле всё это возможно потому, что Украина и не является независимым государством. По крайней мере в том смысле, который вкладывают в это понятие, говоря о России, Германии, Великобритании, даже Польше. 

Самая большая проблема Украины — то, что последние полтысячи лет она была пограничной территорией — между Великим княжеством Литовским и Золотой Ордой, между Речью Посполитой и Московским царством, между Российской империей и Австро-Венгрией. Украина — это Украина. Вечное порубежье. Лимитроф.

Значение лимитрофов (сам термин восходит к латинскому слову limes — приграничное укрепление, застава) как геополитического феномена детально исследовано выдающимся русским историком и философом Вадимом Цымбурским. Ему же принадлежит авторство концепции «Великого Лимитрофа» — пояса государств, отделяющих «остров Россию» от других цивилизаций континента подобно системе проливов. Иное название государств-лимитрофов, популярное в 20–30-е годы ХХ века — «санитарный кордон». Так именовали страны Прибалтики, Польшу, Румынию, Болгарию — в общем, маленькие восточноевропейские форпосты, отделявшие Запад от страшной коммунистической России.

Западная Украина, будучи частью Польши, изначально тоже входила в «санитарный кордон». Восточная была в 1920-е интегрирована в геополитическую конструкцию СССР. Семьдесят пять лет назад прекратил свое существование лимитроф Польша. Двадцать три года назад распался СССР. Но цивилизационные матрицы работают до сих пор, как компьютерные программы в давно потерявшем связь с Землей космическом аппарате. И незатухающая активность этих матриц является залогом невозможности полноценного независимого государства Украина — в том виде, в котором она пыталась существовать до декабря 2013 года.

Не случайно в последние месяцы всё громче звучат голоса тех, кто пророчит Украине распад. Лимитрофы, в общем, склонны к делению на более мелкие части — или, во всяком случае, они не имеют достаточного потенциала, чтобы такому делению сопротивляться. В непосредственной близости от Украины существует распавшийся лимитроф — Молдавия и Приднестровье. Модель приднестровского конфликта была типичной для зоны бывшего санитарного кордона. Националисты тянули Молдавию на Запад (целью было воссоединение с Румынией, про ЕС в конце 1980-х — начале 1990-х никто не заикался), Тирасполь хотел остаться в составе СССР (в формате Приднестровской Молдавской социалистической республики).

Эскалация противостояния привела к тянущемуся больше двадцати лет сосуществованию формально независимой Молдавии (лимитрофа, входящего в сферу влияния ЕС) и непризнанной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР), тяготеющей к России. Но там граница разлома проходила прямо по Днестру (исключение — Бендеры, где и проходили самые жестокие столкновения приднестровской войны).

Украину так аккуратно поделить не удастся — Днепр в качестве границы не устроит ни одну из сторон. А кровавая история бывшей Югославии служит грозным предупреждением всем экспертам, возлагающим надежды на «мирный развод» Галичины и Донбасса.

Итак, констатируем, существование в том формате единого государства, иллюзия которого сохранялась до нынешней зимы, более невозможно, а распад грозит полноценной войной. Что остается?

За месяц до перехода событий в Киеве в острую фазу я написал колонку, где высказал предположение — Украине и России полезно было бы обратиться к опыту ЕС, точнее, его «предка» — Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Тот текст стал мишенью довольно острой критики, автора упрекали в идеализме, дилетантизме, утопизме... но на одну важную деталь внимания, кажется, никто не обратил. ЕОУС было задумано Монне и Шуманом не только для решения экономических задач, стоявших перед разоренной войной Европой, но и для того, чтобы не допустить новой войны. Войны между двумя крупнейшими державами континентальной Западной Европы — Германией и Францией.

Войны же эти велись не в последнюю очередь за обладание регионом, роль которого в истории Западной Европы весьма напоминает роль Украины в Восточной — Эльзаса и Лотарингии.

Эти две области образовывали пограничье между двумя мощными цивилизациями — французской и германской. Похожая — иногда до буквальных совпадений — история. В Эльзасе и Лотарингии бок о бок жили немецкоязычные потомки алеманов и наследники славы древних франков. Типичный лимитроф, который переходил из рук в руки, — сначала, после Тридцатилетней войны, он стал владением Франции, затем, по условиям Франкфуртского мира (1871), вошел в состав Германии, после поражения Германии в Первой мировой войне — вернулся в объятия Третьей республики, в 1940-м был аннексирован Третьим рейхом, наконец, в 1945-м окончательно стал частью Франции.

Играть в этот геополитический пинг-понг заставляли Берлин и Париж две основные причины.

Первая: Эльзас и Лотарингия играли роль своего рода буфера между двумя хищными империями.

Вторая: здесь находятся крупнейшие в Западной Европе залежи железных руд и угля. Создание ЕОУС сделало борьбу за обладание этими ресурсами бессмысленной: объединенная европейская индустрия росла и крепла на угле и стали Эльзаса и Лотарингии.

Объединение промышленного потенциала двух стран определило дальнейшую судьбу бывшего лимитрофа — он стал ядром новой Европы, а столица Эльзаса — Страсбург —одним из центров новой бюрократической «империи» («парламентской столицей ЕС»).

Разумеется, любое сравнение хромает, но именно такой судьбы можно было бы пожелать Украине, если, разумеется, она хочет сохранить территориальную целостность и добиться высокого уровня жизни для своих граждан.

Какие шаги нужно для этого предпринять? 

Я думаю, что в условиях нынешнего жесткого противостояния между западноукраинскими националистами, чья активность более или менее явно поддерживается Вашингтоном, выйти из кризиса с наименьшими потерями Киеву мог бы помочь альянс двух цивилизационных лидеров Европы, менее всего заинтересованных в том, чтобы в центре Восточной Европы образовался новый долговременный конфликт (а тем более, вооруженный).

Эти лидеры — Россия и Германия.

Два государства, достаточно мощных в экономическом плане, чтобы удержать Украину от распада и военного противостояния, и независимых в плане политическом — чтобы сыграть в контригру с Соединенными Штатами, которые, к сожалению, явно выходят в отношениях с Киевом за рамки респектабельного нейтралитета.

Я уже писал о том, что у Германии нет веских причин поддерживать стремление Украины влиться в ряды членов ЕС (прежде всего потому, что расходы — огромные! — по адаптации Украины к нормативам единой Европы лягут именно на немецкие плечи). С другой стороны, Германии в перспективе выгодно иметь на Востоке мощную ресурсную базу. А существование этой базы напрямую зависит от реализации проекта Восточноевропейского экономического союза. Проекта, в который Германия могла бы не без выгоды для себя вложить свои средства — что, во всяком случае, будет гораздо рентабельнее, чем просто дотировать гибнущую украинскую экономику.

Но, разумеется, всё это имеет смысл лишь в том случае, если конфликт в Киеве не перейдет в стадию гражданской войны.