Размышляя о последних взрывах в Волгограде, пытливые наблюдатели отмечают, что это какой-то странный террор. Террористы якобы должны выдвигать требования, выпускать манифесты, выкладывать в Сеть последние слова смертников. А без требований — какой же это террор?
И в самом деле разве террорист не обязан использовать очередную «минуту славы» для изложения своих сверхценных идей? Пока был жив Осама бен Ладен, он регулярно потчевал нас своими выступлениями и посланиями, причем вне зависимости от реальных дел и планов его шатии-братии. Недавние бандиты из «Аш-Шабаб» в Найроби сопровождали захват торгового центра краткими воззваниями в Twitter. А белокурый неонацист Брейвик вообще написал объемистый трактат, прежде чем пойти на дело.
Ничего этого не было во время российских терактов последних лет. Взрыв, шок, траур — и дальше тишина. Ни полслова о том, чего же на самом деле добиваются эти люди — или, вернее, нелюди.
В чем тут причина?
Может быть, стоит прислушаться к тем, кто объясняет эту странность в конспирологическом духе: мол, спецслужбы что-то темнят или «власти скрывают»?
Но мне кажется, что проще признать очевидное: террор в России изменился. Террор легендарных времен Басаева и нынешние взрывы в исполнении непонятно кого — то ли «женщины кавказской национальности», то ли «мужчины славянской внешности» — совершенно разные вещи.
Да, в басаевские времена были требования: вывод войск, независимость Ичкерии. Но все ичкерийские надежды разбились в Беслане. Горькая цена была заплачена за ясный жест власти: шантаж не пройдет, принцип территориальной целостности незыблем. И с тех пор как отрезало: ни одного захвата заложников, зато время от времени раздаются молчаливые безжалостные взрывы.
После Беслана вменяемой политической цели у ваххабитского террора не было. Не за что было бороться. Осталась только месть за проигранную войну, только ненависть. Но ненависти хватает и вне Кавказа, и вне ислама. Кто-то ненавидит страну, кто-то ненавидит власть, кто-то ненавидит мир и людей в целом. Так исторически сложилось, что на Кавказе этих ненавистников найти легче, да и радикальный ислам — испытанная организационная и идейная машина. Люди, зараженные ненавистью, знают, куда идти. Так появились «русские ваххабиты», и их роль в подполье, кажется, постоянно растет. Террор постепенно отделяется от своей племенной основы, приобретает универсальное звучание.
В отсутствие больших задач машина террора рано или поздно должна была перейти на коммерческие заказы. Кавказское подполье имеет апробированное ноу-хау по подготовке смертников и смертниц, «черных вдов», а это товар, за который готовы платить и в стране, и в мире. Разные люди для разных целей. То густо, то пусто.
Волгоградские события не оставляют сомнений: поступил серьезный и жирный заказ на то, чтобы сорвать нам Олимпиаду. Ну пусть не сорвать, но отравить. Предновогодние взрывы похожи на увертюру.
Но никаких требований не ждите. У России ничего не вымогают, России целенаправленно мстят, причем мстят не за кавказскую политику и не за отношение к исламу. Мстят за другое. И есть за что! В истекающем году Россия сильно провинилась, очень плохо себя вела. Она как минимум три раза посадила в лужу мировую сверхдержаву и ее разномастных союзников. Россия отвела военную угрозу от Сирии. Россия не выдала и приютила Сноудена. Россия смогла не допустить поглощения Украины объединенной Европой. Поэтому нынешнее обострение террора — это месть не «черных вдов» и не ваххабитских вожаков, бегающих по горам. Наши доморощенные «джамааты» играют тут не более чем подсобную роль.
В неприятном положении оказались теперь недоброжелатели сочинских Игр. Это и зарубежные политики, которые тщились уесть нас отказом приехать в Сочи (как будто Игры устраиваются не для спортсменов, а для этих пузатых дяденек). Это и отечественные недотепы, которые выступали за бойкот Олимпиады, подписывали разные петиции, радовались каждой размытой дороге, каждой неловкости с олимпийским факелом. Их даже пособниками террористов назвать нельзя. Это террористы — их пособники, их последний резерв, засадный полк.
Похоже, этим людям с трудом дается осознание того, в какой компании они оказались. Например, довольно игриво отозвался на волгоградские события Альфред Кох: «Олимпиада шагает по стране. А что: тоже огонь и тоже люди-факелоносцы». Уж я не знаю, что должно произойти, чтобы такие деятели засунули в карман свое специфическое чувство юмора.
Я вовсе не считаю, что у настоящего патриота России не должно быть вопросов к этой Олимпиаде и к расходам на ее проведение. В конце концов, подготовка к ней началась в гораздо лучших экономических условиях и потому стала куда обременительнее для бюджета, чем ожидалось.
Но агитировать против Олимпиады теперь, когда всё готово для ее проведения, — значит откровенно приглашать в страну людей, готовых платить за ужас (именно так с латыни переводится слово terror). Можно спорить о том, помогут ли в борьбе с подпольем очередные законодательные строгости, стоит ли нам перенимать опыт Израиля или других стран, но мне кажется бесспорным, что единство в обществе по некоторым важным вопросам было бы способно отвадить от наших границ хотя бы некоторых спонсоров мирового терроризма.
