Взрыв на вокзале в Волгограде, унесший жизни по крайней мере 15 человек, — серьезный повод пересмотреть отношение, сложившееся в российском обществе к терроризму вообще и к агрессивному ваххабизму в частности.
Кровавая цепочка террористических актов, уносившая жизни мирных российских граждан, казалось, прервалась после взрыва в Домодедово. С января 2011 по октябрь 2013 — два года и восемь месяцев — терроризм не выходил за пределы мусульманских регионов Северного Кавказа. Но осенью прогремел первый взрыв в Волгограде — 8 человек погибло, 37 было ранено. С этим терактом оказалось связано много вопросов, оставшихся без ответа — в том числе потому, что все лидеры и боевики подполья, имевшие к нему отношение, были ликвидированы спецслужбами.
Самый, пожалуй, важный из этих вопросов — являлся ли Волгоград изначально целью террористов? Наида Асиялова, смертница, взорвавшая бомбу в рейсовом автобусе, приехала из Махачкалы. Но билет у нее был взят до Москвы, и причины, заставившие ее сойти в Волгограде и пересесть на автобус городского маршрута, так и не были установлены.
Теперь, после взрыва на вокзале Волгограда, можно с большой степенью уверенности утверждать, что мишенью террористов был именно город на Волге.
Город, навсегда вошедший в мировую историю под именем «Сталинград», важен не только как один из ключевых стратегических центров Юга России. Это город бессмертной славы русского оружия и русского мужества. Нанося подлые, расчетливые удары в городе, который для всего мира является символом победы Советского Союза над нацизмом, терроризм пытается символически взять верх над ненавистной русской цивилизацией.
В этом же ключе следует рассматривать не столь громкие и, к счастью, не повлекшие за собой человеческих жертв, недавние события в Татарстане — поджоги православных церквей и попытка обстрела ракетами типа «Кассам» нефтехимического завода в Нижнекамске. О попытках агрессивного исламизма расширить зону своего влияния на Поволжье говорится давно, но сегодня мы вплотную сталкиваемся с кровавыми последствиями этой экспансии.
Более чем вероятно, что за последние годы в Волгограде сформировалось сильное ваххабитское подполье. Даже если бомбы собирались в Дагестане, даже если организаторы и исполнители теракта приехали на Волгу с Северного Кавказа, без агентурной сети, без явок и информаторов, акцию такого уровня не осуществить. А тем более две акции, следующие одна за другой. Это, вообще говоря, азбука.
Следовательно, в самое ближайшее время необходимо осуществить ряд самых жестких мер по выявлению этого подполья, по связям террористов внутри волгоградской мусульманской общины. Делать это, разумеется, нужно, опираясь на поддержку той здоровой части уммы, которая не только осуждает теракты (Совет муфтиев России уже выступил с гневным заявлением, в котором убийства невинных людей называются «тяжелейшим грехом»), но и понимает, что ваххабизм и агрессивный исламизм наносят непоправимый ущерб имиджу ислама в стране. Без помощи муфтиев, мусульманских духовных авторитетов, влиятельных людей общины, подобные действия будут неэффективны.
Следует отдавать себе отчет в том, что в ближайшее время — то есть до окончания Олимпиады в Сочи — попытки террористических актов будут следовать одна за другой. Это вполне очевидная и лежащая на поверхности стратегия, направленная не только на то, чтобы скомпрометировать Россию как устроительницу Олимпийских игр, но и на то, чтобы обессмыслить гигантские вложения, сделанные в олимпийскую инфраструктуру. В Сочи в общей сложности вложено €37,5 млрд, стоимость же одного теракта, подобного волгоградскому, не превышает нескольких сот тысяч. Однако негативный эффект подобных точечных акций несравним с их небольшим бюджетом.
Раз так, то мы имеем дело не с мифической «борьбой за свободу», как пытаются представить ситуацию журналисты западных СМИ («партизанская война на Кавказе — лишь самая недавняя стадия в вековом цикле угнетения и сопротивления» просвещает своих читателей британский Independent). Взрыв в Волгограде — часть глобального бизнес-проекта, преследующего вполне конкретные финансово-экономические цели. Это, впрочем, не исключает того, что конкретные исполнители искренне верят, что жертвуют собой во имя Великого российского халифата от Черного до Баренцева моря.
Покончить с этим чудовищным бизнес-проектом можно двумя путями. Один путь — внешнеполитический. Как в отечественных, так и в зарубежных СМИ высказывались предположения, что причиной двух визитов в Москву главы разведки Саудовской Аравии принца Бандара бин Султана была попытка навязать российскому руководству компромисс по сирийской проблеме: в обмен на отказ Кремля поддерживать Асада принц, якобы, готов был дать гарантии защиты Олимпиады в Сочи от террористических атак. Документальных подтверждений этому слуху нет, но нет и сомнений в том, что поддержку ваххабитскому терроризму в России оказывают салафитские режимы Залива, в первую очередь Саудовская Аравия.
Сейчас, когда от Эр-Рияда дистанцируются их самые могущественные покровители — США — для России открывается беспрецедентное пространство для маневра. Играя на динамике возникающих у нас на глазах новых стратегических союзов, на сближении США и Ирана, на потенциально выгодной для Москвы ситуации в Египте, можно добиться значительного ослабления влияния салафитов на Ближнем Востоке и в мире. Враждебные действия государств, подобных монархиям Залива, против России, пусть даже осуществляющихся в скрытой, криптополитической форме, должны встречать адекватный ответ. Сейчас Россия достаточно сильна, чтобы позволить себе недружеские действия по отношению к тем режимам, которые долгие годы использовали ваххабитскую пятую колонну для дестабилизации обстановки в нашей стране.
Что же касается борьбы с терроризмом внутри страны, то взрыв в Волгограде должен стать последним предупреждением не только силовым структурам и вертикали власти, но и всему нашему обществу. Нельзя справиться с терроризмом, руководствующимся средневековыми представлениями о добре и зле, оставаясь на позициях гуманистического общества XXI века. Единственный путь остановить машину убийств, жертвами которой становятся простые граждане, далекие как от бизнеса, так и от геополитических интриг, — максимально ужесточить реакцию на теракты (и на попытки терактов). Нужно, сжав челюсти и приготовившись к атакам со стороны прогрессивной международной общественности, внести изменения в Уголовный кодекс и правоохранительную практику.
Нужно перенимать опыт Израиля, который за последние 40 лет (если вести отсчет от убийства спортсменов на мюнхенской Олимпиаде) достиг значительного прогресса в борьбе с ближневосточным терроризмом. В арсенал действий Израиля входят такие меры, как депортация семей террористов, разрушение домов, принадлежащих террористам, аресты религиозных деятелей, занимающихся подстрекательством к терактам, ликвидация лидеров и боевиков террористических организаций. Но необходимо учиться и на чужих ошибках — в частности, простая депортация семей террористов в другие регионы или даже другие страны зачастую приводит к тому, что там они получают поддержку общины, которая относится к ним, как к родственникам героев. А это не только не снижает мотивацию будущих террористов, но и дополнительно их стимулирует.
А вот если семья террориста-смертника будет не просто депортирована, но и изолирована от общества где-нибудь на Колыме, уверенность будущих шахидов в том, что они идут на подвиг, за который их станут прославлять потомки, существенно поколеблется. Гуманисты возразят — даже при Сталине принцип «сын за отца не отвечает» если не выполнялся, то по крайней мере декларировался
А я отвечу — посмотрите еще раз на кадры убитых смертницей в Волгограде людей, которые ехали к своим родственникам и друзьям встречать Новый, 2014 год. За кого ответили эти люди?
