В ситуации политического межсезонья, когда от новостей, связанных с деятельностью Алексея Навального, все изрядно устали, а новой повестки дня ждать особо не приходится, Елена Борисовна Мизулина преподнесла сетевой аудитории и вообще читающей общественности большой сюрприз. И это несмотря на то, что депутаты Государственной думы отправились в отпуск. Выходит, что некоторые из них все-таки не знают отдыха.
К сожалению, сюрприз, который преподнесла Мизулина сетевой общественности, для этой самой общественности скорее неприятный. Депутат предложила разработать законопроект, согласно которому можно было бы «блокировать сайты, форумы и страницы в социальных сетях с матерными постами, если такие посты не будут удалены в течение суток». Чуть позже появилась информация, что депутаты совершенно не против, если борьбой с матом займется сама интернет-отрасль. Депутаты или сама отрасль, но это новость об очередном запрете. А тренд на запреты уже устоялся в нашей политической культуре.
Поэтому «молния», которая бы начиналась со слов «Депутат предложил разрешить…» — а далее поставьте самую невероятную фразу, типа «есть желтый снег», «пить коньяк по утрам, но строго до обеда» или «думать о судьбах родины больше трех часов в сутки», — произвела бы настоящий фурор. Притом совершенно не важно, что бы этот депутат лишь предложил разрешить. Само слово «разрешить» в формулировке привлекло бы всеобщее внимание и сделало бы политическую сенсацию. Но никто не говорит, что запреты — всегда плохо.
Культура в самом широком смысле невозможна без запретов. По большому счету, возникновение культуры и есть установление запретов, а сама культура — система запретов, в чем соглашаются многие социологи и философы. Но при этом самых важных запретов — запретов инцеста, каннибализма, оставления без погребения покойников и пр. Разумеется, многое в запретах может варьироваться в зависимости от национальных особенностей и традиций. Следовательно, многие запреты — это попытки очертить контуры современной культуры конкретного общества. И если этих запретов нет в традиции, их нужно навязать извне, сконструировать, ввести законодательно. Конечно, такая искусственно формируемая культура может нам не нравиться. А нынешняя, вероятно, даже обязана не нравиться. Действительно, кому вообще может нравиться, когда ему постоянно запрещают буквально всё, пусть бы он даже этого и не хотел? Но, так или иначе, с каждым новым запретом эта культура приобретает всё более очевидные черты.
При этом стараниями депутатов в культурную и политическую повестку в итоге входят темы, которые абсолютно не характерны для нашего общества и к которым наше общество долгое время оставалось безразличным. Кажется, сексуальные меньшинства никогда так активно не обсуждались в традиционных и социальных медиа. Таким образом, стараниями законодателей в отечественный дискурс проникают темы, вполне себе характерные для Запада. И так вот, хотя и максимально изощренно, в России формируется то, что в США уже давно известно как «культурные войны».
Очередная инициатива Елены Мизулиной заставляет воевать сторонников свободы слова, пускай бы и крепкого (я бы даже сказал, словца), и охранителей нравственного здоровья нации и в первую голову детей. Но это — лишь летнее сражение, небольшой эпизод в долгой культурной войне, в которой консервативно-традиционалистский лагерь неизбежно будет побеждать, пока будет существовать тренд на запреты, то есть на формирование новой культуры, а вернее, новой старой культуры — патриархальной.
Но дело в том, что вместе с этим «запретительным характером культуры» украдкой пробирается и отнюдь не очевидная идея. Поскольку депутаты так стремятся ограничить общество в тех или иных действиях, значит, всё же вектор развития этого общества сводится к формуле «всё, что не запрещено, разрешено», ну или «почти всё». Поэтому Дума и производит в массе законы, которые запрещают, запрещают и запрещают.
Оттого инициатива Елены Мизулиной в очередной раз обозначает весьма серьезную проблему. Утверждается, что в комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей приходит много писем с жалобами на мат, якобы обильно присутствующий в социальных сетях. Хотя мы не знаем, что такое «большое количество писем», давайте представим, что это действительно так и писем очень-очень много. Тогда наше общество, кажется, вообще лишено либертарианских инстинктов, связанных с личной сферой. Например, вместо того чтобы запретить своим детям читать в интернете, что не следует, родители пишут гневные письма непосредственно государству с просьбой срочно решить вопрос. А государство радо стараться. А между тем в Соединенных Штатах, к примеру, существует «детский фильтр», позволяющий родителям ограничивать сетевой контент без обращения за помощью к государству. Забавно, что страдать от отсутствия инстинктов свободы должны именно те, у кого эти инстинкты есть и кто хочет если не ругаться матом в Сети, то хотя бы сохранить за собой это право.
Так вот, постоянные ограничения и запреты в итоге приводят к тому, что сфера дозволенного, разрешенного максимально сужается и людям, привыкшим понимать, что культурное пространство, в котором они росли и формировались, исчезает на глазах, тяжело осознавать, что маневра для того, чтобы развернуться, больше не существует. В итоге они попадают в условия, когда самые элементарные проступки автоматически превращают их в «самых радикальных революционеров». В том случае, если матом ругаться в блогах всё же запретят, матерщинник, например, сам того не ведая, будет совершать сразу антикультурное, антисоциальное и антиполитическое действие. И тогда число протестующих будет расти, и в конце концов не останется даже тех, кого нужно охранять от вредной информации, потому что вся информация будет вредной.
