Московский Хельсинкский взгляд на спецслужбы
Скандал с бывшим сотрудником Агентства национальной безопасности США Э. Сноуденом, сделавшим достоянием гласности деятельность американских спецслужб и их партнеров (Google, Skype, Facebook etc.) по прослушиванию и просматриванию конфиденциальной информации по всему миру, всё продолжается. Самым захватывающим — ибо тут все как в остросюжетном боевике — является, конечно, вопрос о том, получит ли где-нибудь Сноуден убежище и если получит, то сумеет ли он до этого убежища физически добраться. Ибо давно замечено: «На всех стихиях человек — тиран, предатель или узник», и безопасных маршрутов, неподвластных Большому Брату (Сияющему Городу на Холме), не очень-то наблюдается.
Но кроме этой чисто детективной составляющей — детали побегов всегда привлекают внимание публики (а также спецслужб) — есть и другой, не менее важный вопрос, как вообще относиться к данному казусу. С одной стороны, Сноуден явил себя не слишком лояльным к своему работодателю, то есть американскому государству, изобличив его в весьма некрасивых делах, вступающих в противоречие с выспренной риторикой про права человека. Недовольство властей США можно понять. Войну им, конечно, никто не объявит, но когда, например, глава МИД Франции в официальном заявлении говорит о «неприемлемости» шпионажа за французскими гражданами, то в переводе с дипломатического на общепринятый язык слова министра будут выглядеть как фраза с большим количеством многоточий, заменяющих слова, неудобные для печати — ибо удобных не находится. Светопроекция на посольство США в Берлине, рисующая на фасаде здания слова United Stasi, тоже, наверное, была весьма неприятной для американской державы и возбуждала мстительные чувства к заварившему всю эту кашу Сноудену.
С другой стороны, вольно же было попадаться. «Умей работать, умей и ответ держать», и спецслужбы, уличенные в негодном деле, мало у кого вызывают (в особенности за пределами США) сильное сочувствие — пить можно, попадаться нельзя.
Даже в самих США общественное мнение двоится. Патриотическому взгляду right or wrong— my country противостоит взгляд — тоже весьма большого количества людей, — согласно которому практика Big Brother watches you everywhere недопустима в стране, по предположению являющейся демократической.
России в данной ситуации легче всего. Не будучи связанной с США союзными отношениями, она может занять позицию «Разбирайтесь промеж себя сами» (вар.: «А мне, пожалуйста, чашечку кофе»). Причем речь идет не только о властях РФ, но об оппозиции. Ей была представлена великолепная возможность промолчать, как бы ничего и не заметив. Возможность тем более ценная, что особенно и сказать-то было нечего.
К несчастью, не все воспользовались этой великолепной возможностью, и старейшая правозащитница, председатель Московской Хельсинкской группы Л.М. Алексеева, сочла необходимым высказаться: «Я не знаю законов США. Этот человек (Сноуден. — М.С.) имел доступ к секретным сведениям. Если он давал обязательство сохранять сведения в секрете, если он разгласил государственную тайну, то он совершил преступление. Как человек, совершивший преступление, он должен быть наказан».
В принципе Л.М. Алексеева совершенно права. Как гражданин США, она приносила присягу, где недвусмысленно сказано: «Настоящим я клятвенно заверяю, что я абсолютно и полностью отрекаюсь от верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или суверенной власти, подданным или гражданином которого я являлся до этого дня; что я буду поддерживать и защищать Конституцию и законы Соединенных Штатов Америки от всех врагов, внешних и внутренних». Сноуден — несомненный враг американских спецслужб. По той логике, что спецслужбы суть часть государства, а государство призвано защищать Конституцию и законы США, старейшая правозащитница как верная гражданка США призывает РФ выдать Сноудена своему государству, чтобы там он подвергся наказанию как внутренний враг. Точно так же поступила бы старейшая чекистка по отношению к внутреннему врагу СССР/РФ.
Правда, к гипотетической старейшей чекистке было бы меньше претензий, поскольку она и не представлялась правозащитницей, обороняющей права человека от злоупотреблений со стороны государства. Чекистка всего лишь присягала верно защищать свое государство от от всех врагов, внешних и внутренних, и ее борьба была внутренне непротиворечивой — чего нельзя сказать о борьбе за право, которую ведет Л.М. Алексеева.
Изъян Московского Хельсинкского взгляда на спецслужбы в том, что глава МХГ разом желает и добиваться посадок, и называться правозащитницей. Для большей безупречности желательно выбрать что-нибудь одно.
