Конфликт, который начинался как выяснение отношений между одной газетой и несколькими депутатами, на этой неделе вышел за эти рамки и даже, на мой взгляд, перерос фазу конфликта законодателей с четвертой властью. В очередной раз в полный рост встал вопрос о позволительном для прессы и для политиков.
В минувшую среду Дмитрий Медведев призвал единороссов к цивилизованному диалогу со СМИ, «не поддаваться на провокации», не опускаться до хамства, но быть всегда «резкими и настойчивыми», «убедительными и энергичными».
Увы, этот призыв к ЕР на данном этапе имеет все шансы остаться лишь благим пожеланием. Более того, даже если первоначальный конфликт будет урегулирован тем или иным способом, сейчас нет никакой возможности консенсусно провести ту черту, за которую нельзя заступать ни представителям прессы, ни публичным политикам. И если мы присутствуем при начале новой дискуссии о журналистской и политической этике, то вряд ли таковая будет в ближайшее время вестись иначе, чем на повышенных тонах.
По нескольким причинам.
Во-первых, маховик взаимных претензий раскрутился слишком серьезно и дело давно уже не в скандальной публикации и в не менее скандальной реакции на нее. У прессы мало оснований быть довольными депутатским корпусом. Под тем или иным предлогом в последнее время было принято множество законов, которые можно интерпретировать как наступление на свободу слова. Последний из них, называемый в просторечье «законом о мате», был принят нижней палатой незадолго до описываемого конфликта. А на днях единороссы выступили с инициативой поделить все СМИ на «социально ориентированные» и «остальные», так что эти самые «остальные» лишатся всех налоговых льгот.
В свою очередь, у депутатов нет причин любить прессу. Госдума является постоянной мишенью для журналистов, и что бы в стране ни происходило, в СМИ каждый раз всплывало зловещее словосочетание «роспуск Думы». При этом как само собой разумеющееся предполагалось, что любое изменение «к лучшему» должно начаться именно с этого мероприятия. По ощущению депутатов, все делают свое дело, или, по ставшему крылатым выражению бывшего главы фракции ЕР, все «пользу приносят», а отдуваться за всех приходится именно им. В последнее время, как верно заметил мой коллега по цеху, и сам роспуск Думы уже необязателен — в любое время депутат без всяких последствий для общей политической обстановки может быть отправлен из власти вон, в то время как разборки с любым журналистом или ответственным сотрудником СМИ всегда вызывает так называемую неоднозначную реакцию — ведь такая реакция находится в полной власти коллег гонимого.
Взаимное раздражение растет, и при этом каждая из сторон не понимает привилегированного, с ее точки зрения, положения противной стороны, а от собственных привилегий отказываться не видит ни смысла, ни оснований.
Во-вторых, обе стороны «почувствовали кровь» противника. Поскольку блогосфера сегодня тесно переплетена с электронными и печатными СМИ, последним не составляет труда поддержать (или даже возглавить) любую кампанию против конкретного чиновника, не без оснований надеясь на то, что она в очередной раз окажется успешной. С другой стороны, несговорчивым СМИ всегда можно пригрозить очередным законодательным завинчиванием гаек, и в подобного рода депутатских инициативах недостатка нет.
А поскольку на фоне определенных успехов «в боях местного значения» никто всерьез в конфликте не пострадал, то нет и рефлекса вовремя остановиться. Отказ от мандата в пользу зарубежной собственности или публичные извинения с оговорками назвать существенным уроном никак нельзя.
Наконец, в-третьих, мы вообще плохо представляем себе, где проходит та самая черта позволительного, где цивилизованная резкость переходит в оскорбление и хамство.
У нас как-то принято ссылаться на «развитые страны», но, боюсь, в данном вопросе сдержанности такие ссылки нас вряд ли научат. Так, в США благодаря первой поправке к Конституции человека практически невозможно осудить не то что за оскорбление, но даже за клевету. Прошедшая президентская гонка показала, насколько сильно могут быть накалены страсти и какими эпитетами могут награждать друг друга соперники в борьбе за симпатии граждан.
По моему наблюдению, более двух третей предвыборных рекламных роликов Обамы и Ромни были не за одного из кандидатов, а против его соперника, что у нас по законодательству запрещено. И в лексике авторы роликов не стеснялись, как не стеснялись и политики. Слова «чудовище», «предатель», «отморозок» и «лжец» были обычным делом. Широко использовался и обидный по своей этимологии — flipflop, шлёп-шлёп. Это и «перевертыш», и… шлепанцы — мол, то ты левый, то ты правый, непоследовательный, одним словом. Одним из агитационных материалов штаба Обамы были шлепанцы с портретом Ромни на каждом. Надел — и топчешь физиономию претендента на высший государственный пост. Представляю, какую реакцию вызвала бы такая иллюстрация непоследовательности какого-нибудь из наших депутатов!
Однако нельзя сказать, что искомой черты в Штатах нет вовсе. Переусердствовав, можно не убедить избирателя, а отвратить его, не привлечь подписчика газеты или рекламодателя, а оттолкнуть. Так что в данном случае свободная конкуренция прекрасно решает весьма непростой вопрос.
Я не призываю перенять американскую модель и никак законодательно не регулировать соотношение свободы слова и публичной вежливости. Я лишь утверждаю, что такое регулирование может родиться только из реальной политической конкуренции, из принципиального спора носителей различных воззрений. Тогда оно со временем будет восприниматься всеми как естественное, и адекватная ситуации резкость, проявленная политиком или журналистом, будет по определению цивилизованной.
