Государственная дума поскользнулась на банановой кожуре. От нее требовалось-то всего ничего: дать ответ вашингтонскому султану на «закон Магнитского». Придумать что-нибудь симметричненькое, символичненькое — и со спокойной душой закрыть лавочку на новогодние праздники. Однако случилось странное и необъяснимое: главной мерой возмездия был избран запрет на передачу российских сирот американским усыновителям, прозванный «законом Димы Яковлева».
Что к Магнитскому эта мера имеет не больше отношения, чем бузина к киевскому дядьке, это еще полбеды. Запрет на усыновление сам по себе оказался настолько острой темой, что его обсуждение породило на ровном месте настоящий политический и общественный кризис. Четыре министра высказались против законопроекта, стремительно проталкиваемого через Думу, — кто-нибудь может вспомнить, когда такое было в последний раз?
Что же до реакции общественности, то тут разверзся настоящий ад, какого мы не видели со времен Pussy Riot. Одни цитируют Галича: «Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку». Другие распространяют похабные картинки про Екатерину Лахову, инициатора соответствующего законопроекта, и не в пользу первой, воспроизводят риторику Семичастного в адрес Пастернака. Из блога в блог кочуют фотографии больных, страдающих деток, которым не видать теперь американской мечты. Пересказываются душераздирающие, вовсе не рождественские истории про судьбы сирот, которых не удалось вывезти. Возникла даже идея митинга за то, чтобы землю в Гренаде, то есть детей в России, американцам отдать.
Истеричнее всех выступают приверженцы того безусловного культа Америки, который до сих пор цветет в нашей буржуазно-интеллигентской среде. В их картине мира американцы представляются ангелами, возжелавшими снизойти со своих блистающих небес, чтобы хоть кого-то спасти из ледяного российского Мордора — и каким же нужно быть негодяем, чтобы пытаться им в этом помешать?! И в то же время есть немало умных и вменяемых людей, у которых депутатская идея также вызывает отторжение.
Стоит напомнить, что поставки детей в США — вовсе не обязанность России. Это ее любезность и добрая воля — точно так же, как и выдача виз. Проявлять или не проявлять такую добрую волю — суверенное дело каждого государства, и на этот счет есть разные позиции. Например, Европейский союз не рекомендует своим членам отдавать детей на усыновление иностранцам — именно потому, что цивилизованным странам такая практика не к лицу. Бедные африканские государства, напротив, охотно сбывают своих детей. К сожалению, мы в этом вопросе — страна третьего мира. Мы торгуем своими сиротами — с глаз долой, из сердца вон. И это, заметьте, идеально вписывается в нашу экономическую модель: если мы гоним за границу сырую нефть, необработанный лес, то почему бы не продавать невыращенных детей? И если мы уже 20 лет официально мечтаем «слезть с сырьевой иглы», то прекращение детского экспорта, очевидно, тоже следует признать благой целью.
Только вот, пытаясь достичь этой цели одним прыжком, не выплеснем ли мы с водой и ребенка? Того самого — сироту, детдомовца и зачастую инвалида. Американцы ведь странные люди. Американская семья может поехать на другой конец света, заплатить немалые деньги, чтобы выбрать себе ребенка с ДЦП или синдромом Дауна. С нашей стороны это очень неловкий бизнес, это даже не экспорт детей, а экспорт человеческого горя в чистом виде. У них на мудреном Западе научились перерабатывать это горе в какое-то подобие счастья; это примерно как добывать газ из сланцев. Пока мы этими социальными технологиями не овладеем, волей-неволей придется рассчитывать на заграничных благодетелей и прежде всего на граждан США.
Стало быть, депутаты, исказив правильную идею ради сиюминутного и сомнительного политического гешефта, поставили телегу впереди лошади. Как могла этого не видеть Екатерина Лахова, которая съела на детских проблемах не одну собачью упряжку? Может быть, она сознательно сыграла роль белорусского партизана, подорвав рельсы на пути законодательного процесса, чтобы резко изменить национальную повестку дня? Прокричав о своих претензиях к американским усыновителям, депутаты вызвали на свои головы лавину горьких и злых вопросов — о кошмаре наших детдомов, об убийствах и насилии в наших приемных семьях, о несуществующей системе выживания и социализации больных детей, — и теперь им, а также их коллегам из исполнительной власти придется долго и обстоятельно отвечать за базар — не перед авторами «закона Магнитского», а перед собственными гражданами.
Мне кажется, самым удачным выходом из этого внезапного кризиса было бы проведение гласной ревизии наших сиротских дел, а затем — принятие амбициозного плана, в котором поэтапный отказ от передачи детей иностранцам (диктуемый не стремлением насолить неприятелю, а простым и понятным желанием уважать себя) был бы увязан с конкретными показателями улучшения дел в этой области. Возможно, где-то здесь мы нашли бы себе неплохую национальную идею.
