Для осуществления ожидаемых серьезных политических и экономических преобразований необходима сильная власть. Это альфа и омега политической науки. Помню, в годы перестройки с этим был согласен мой тогда еще хороший друг, а ныне один из лидеров радикал-либеральных политических и интеллектуальных кругов Игорь Клямкин. Он любил в качестве примера приводить Ленина в период введения НЭПа, когда политика экономической либерализации сопровождалась резкой концентрацией политической власти.
Мировой исторический опыт серьезных успешных политических и экономических трансформаций, особенно негативный отечественный опыт 1917 года и катастрофический опыт хаотичных и суетливых реформ Горбачева в период перестройки учит, что именно в этот момент громадная государственная махина приходит в такое состояние, когда все процессы ускоряются и усложняются, социально-политическая жизнь становится многомерной и угроза неуправляемости резко возрастает. Вот почему особенно в такой период во главе власти необходим сильный лидер, облеченный доверием большинства народа, для принятия быстрых, эффективных и порой болезненных, но очень необходимых для страны и народа решений.
Эти реформы требуют и от лидера, и от национальной элиты и народа консолидированных, настойчивых, последовательных и долгосрочных усилий. Вот почему лидеру, которому предстоит их успешно завершить, потребуется большой кредит доверия. А в том, что предстоит именно такая большая и кропотливая работа, у меня нет никаких сомнений. Если они и были, то рассеялись после участия во встрече политологов с премьером В. Путиным 6 февраля в Новоогарево. Однако небольшое отступление. Когда в декабре меня пригласили в Гостиный Двор для участия в прямой линии премьера с народом по телевидению, я подготовил несколько вопросов для Путина, на случай, если бы мне выпала возможность задать ему вопрос. Среди вопросов был и такой: «Многие политологи на Западе и в России считают, что режим Путина, в силу особенностей его формирования, носит сильно выраженный персоналистический характер. Какой режим Вы хотели бы оставить после себя, если станете президентом на выборах 4 марта?». Увы, притом что прямая линия длилась 4,5 часа, мне, как и многим другим, не удалось задать ни один из подготовленных вопросов.
Каково было мое удивление 6 февраля, когда на встрече с политологами, я уже не помню в связи с чем, Путин наряду с ответами на многие вопросы вдруг ответил на мой не заданный во время прямой линии вопрос. Он сказал примерно следующее. За точность слов не ручаюсь, но абсолютно уверен в смысле того, что он сказал: «Необходимо добиться таких изменений в политической системе, чтобы эффективно заработали институты, чтобы к минимуму было сведено ручное управление страной, чтобы институциональная система была открытая и способная к саморазвитию, саморегуляции и самокоррекции».
Таким образом вкратце была сформулирована главная цель политической реформы — постепенная трансформация персоналистической системы власти в институциональную. Не хочу показаться нескромным, но я в тот момент подумал, что даже мне вряд ли удалось бы точнее сформулировать ответ на этот не заданный во время прямой линии вопрос. Однако еще раз хочу особо подчеркнуть, что создание институтов, их развитие и усовершенствование в стране, где отсутствуют глубоко укрепившиеся демократические традиции, — чрезвычайно сложный процесс.
Казалось бы, мы должны извлечь уроки из нашего трагического опыта XX века, когда в 1917 году после отречения царя страна рухнула, потому что парламентская республика, механически перенесенная на тогдашнюю российскую почву, оказалась нежизнеспособной. Недавний трагический опыт с быстрыми, суетливыми попытками горбачевских горе-прорабов перестройки поскорее перевести ось власти от КПСС в Советы привел к краху государства и разрушению вертикальной оси власти. Меня не удивляет, что до этого нет никакого дела тусовке из шоу-бизнеса на Болотной. От них никто другого и не ожидает, кроме как требования «сейчас и здесь и немедленно».
Меня удивляет, что Горбачев, который в свое время, когда он еще был президентом СССР, говорил тогдашним советским либералам: «Не толкайте меня под руку», так и не смог совладать с силами, им же самим приведенными в движение, и в итоге выпустил из рук власть, тем самым вместо модернизации и развития разрушив нашу Родину, так до сих пор и не понял, что произошло как со страной, так и с ним самим. Он все еще одержим безумием давать нынешним властям и оппозиции советы, как быть в нынешней ситуации. Став Геростратом поневоле и прославившись вовеки в истории как разрушитель страны, которую ему вверили для улучшения и развития, казалось бы, обладая достаточным здравым смыслом и способностью к рефлексии, он должен был усвоить одну простую, но неоспоримую истину: Горбачев и правильные политические советы — это оксюморон.
И последнее, победа Путина в первом туре и высокий уровень поддержки со стороны российского народа чрезвычайно важны и для эффективного проведения российской внешней политики. Я и мое поколение хорошо помним, как Горбачев, которого подбадривающе хлопали по плечу западные лидеры, шел на бесконечные уступки, рассчитывая с их помощью продлить свое политическое существование, в то время как дома у него уходила политическая почва из-под ног. Мы с глубоким чувством стыда наблюдали, как, по образному выражению Зюганова, «Ельцин шестерил у «семерки». Путин за последнее десятилетие восстановил уважение россиян к себе и к своему государству и превратил Россию снова в уважаемый и важный субъект современной мировой политики. Для того чтобы он и дальше укреплял позиции нашей страны в мире, помимо многих других факторов важно, чтобы его иностранные партнеры знали, что они ведут переговоры с лидером России, облеченным большим доверием своего народа. Вот еще одна причина, почему не только Путину, но и нашему народу и государству нужна его победа в первом туре.
