Режим демофилии необходимо развивать в сторону консолидированной демократии
Сегодня оппозиционные политики и аналитики как только не называют сложившийся в России при Путине режим, пытаясь перещеголять друг друга в поиске все более и более негативных характеристик: «тоталитаризм», «фашизм», «диктатура», «авторитарная власть» и многое другое в этом роде. На самом деле существующий сегодня в России режим является гибридным.
Очевидно, что в стране до сих пор не сложилась развитая партийно-политическая система западного типа, опирающаяся на институционально оформленные структуры гражданского общества, подпирающие эти партии и гарантирующие свободные и конкурентные выборы; но также очевидно, что российский режим далек от того, чтобы его охарактеризовать как типичный авторитарный режим или petrostate, что, как правило, означает авторитарный режим, паразитирующий на природных ресурсах энергоносителей. Как отмечает известный либеральный политолог из Беркли профессор Стивен Фиш, режим, сформировавшийся при Путине в России, можно назвать demophilic, что означает не «правление народа», а «любовь власти к народу».
Это определение Фиш позаимствовал у выдающегося американского политолога, специалиста по проблемам демократии Джиованни Сартори. Основная характеристика этого режима в том, что «власть осуществляется не народом, но для народа». По мнению Фиша, «не употребляя термина, Путин открыто идентифицирует свой режим с демофилией». В отличие от обычных авторитарных режимов и петростэйтс, где по мере роста цен на энергоносители и другие сырьевые товары полученные дополнительные доходы расхищаются правящей верхушкой и их приближенными, простые граждане России «в течение прошедшего десятилетия почувствовали рост цен на энергоносители в резком росте уровня их потребления, сопоставимом с ростом госдоходов от экспорта углеводородов».
Как бы ни были модны разговоры о безудержном росте коррупции, неэффективности власти, бегстве капитала, для непредвзятых аналитиков как в России, так и на Западе очевидно, что львиная доля доходов от экспорта углеводородов, в отличие от ситуации в других государствах, сильно зависимых от экспорта нефти, распределяется в российском обществе в форме прямых трансфертов, в виде инвестиций в сельское хозяйство, в оборону и безопасность, поддержание других секторов экономики. При этом значительная часть этих доходов аккумулировалась и продолжает аккумулироваться в накопительных фондах, имеющих разные назначения, что позволило нашей стране выйти из мирового финансового кризиса без серьезных потрясений и обеспечить экономический рост в 4–5% в год, в то время как мы видим, в каких конвульсиях все еще находятся экономики многих стран еврозоны и какие отчаянные меры предпринимаются в США, чтобы сократить неприемлемо высокий уровень безработицы и непомерно возросший госдолг.
Как правило, чтобы гибридный режим не впал в банальный авторитаризм и развивал режим демофилии в сторону консолидированной демократии, необходимо, чтобы во главе этого режима стоял лидер со своей командой, которые являются, как пишет Фиш, «националистами, реальными (я бы сказал, просвещенными. — А.М.) националистами, что означает, что они получают большее удовольствие от того, что видят, как их страна становится богаче и могущественнее, чем от того, что стремительно растет их личное благосостояние. Это означает, что — подчеркивает Фиш — ключевым здесь является национализм элиты». Думаю, что для всех очевидно, что по сравнению с 1990-ми годами за годы правления Путина сильно изменился состав элиты и значительно выросло число национально ориентированных бизнесменов и политиков. Но картина останется неполной, если не добавить к этим рассуждениям Фиша еще один существенный элемент. К слову, Фиш выступал с докладом о природе путинского режима летом 2011 года на конференции в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, где мне — при полной поддержке его основных идей — пришлось сделать некоторые дополнения, которыми я хочу поделиться с читателями газеты.
При неразвитых партийно-политических институтах — как правило, в рамках режима демофилии — нет эффективных механизмов сдержек и противовесов. В итоге отсутствуют эффективные институты, которым подотчетны действующая исполнительная власть и высшие руководители этой власти.
Мы сейчас подошли к сердцевине проблемы, и нам следует ответить на чрезвычайно важный вопрос: почему при слабых институтах сдержек и противовесов лидер режима воздерживается от искушения, сменив конституцию под свои потребности, установить жесткий авторитарный режим или открытую диктатуру. Мне представляется, что ответ здесь кроется в том, что в путинском режиме ключевую роль играет народ, по крайней мере, его значительная часть, которая придает его власти харизматически-плебисцитарный характер, тем самым давая ему огромную силу, с помощью которой он справился и с олигархами, и с региональными баронами, но при этом делая его подотчетным значительной части народа, с которым он находится в прямой связи и перед которым он чувствует свою ответственность.
Мне как-то приходилось писать о том, что из политиков послевоенного периода В. Путина можно сравнить с Р. Рейганом не только потому, что сегодня в Америке складывается культ этого президента как для политиков из республиканской, так и демократической партии, не только потому, что его считают президентом-преобразователем, президентом, который восстановил сломленный дух американского народа после поражения во вьетнамской войне и в Юго-Восточной Азии, восстановил веру американцев в себя и в свое государство. Но, что самое важное, он обладал уникальной способностью остро чувствовать настроения американского народа, понимать и формулировать ожидания и потребности своих сограждан простым и понятным языком. За это его назвали Великим Коммуникатором.
Пожалуй, никто другой после Рейгана в мировой политике так не чувствует настроения своего народа и не старается соответствовать этим настроениям и ожиданиям, как Путин. Вот почему во время одной из встреч он сказал, что он не будет цепляться за власть, если почувствует, что он уже не адекватен чаяниям и ожиданиям народа, а не потому, что какой-то группе лиц где-то что-то не понравилось в его действиях или им что-то померещилось.
Таким образом, очевидно, что сложившийся режим находится в переходном состоянии и при слабости институциональной системы в значительной степени как благополучие народа, так и устойчивость системы обеспечивается особым характером отношений Путина с элитными группами и пока еще слабыми институтами власти, и особенно характером отношений Путина с народом. Для всех очевидно, и в первую очередь для Путина, что режим демофилии необходимо развивать в сторону консолидированной демократии, развивая и укрепляя партийно-политическую систему. Мне кажется, в предыдущих рассуждениях было достаточно сказано, почему Путин необходим в качестве президента после 4 марта. На кону не проблема Путина лично, это проблемы страны, народа и устойчивости социально-политической системы.
