«Тем, кому меры по борьбе с вирусом кажутся жесткими, придется смириться»
Иосиф Райхельгауз ждет, когда в театр можно будет запустить «Заразу», верит, что День Победы встретит у Большого театра, и не спешит уходить в интернет. Об этом худрук «Школы современной пьесы» рассказал в интервью «Известиям».
— Еще до объявленного карантина в вашем театре появилась «Зараза». Сейчас режиссеры мечтают о работе на актуальную тему, а вы серьезно опередили коллег. Знали, что так всё обернется или хотели быть в тренде?
— Когда эпидемия только разворачивалась, к нам зашел театровед Александр Минкин и спросил, давно ли я читал пьесу «Белая болезнь» Карела Чапека. «Когда-то в институте. Помнится, там что-то про вирус», — ответил я. Он говорит: «Прочти срочно». И оказалось, это удивительно своевременная, вернее, ультрасовременная пьеса. Полное ощущение, что написана она только что.
Сюжет такой: в Китае возникает некая смертельная зараза, распространяемая вирусом. Называют ее «белая болезнь» — у тех, кто ею заражается, появляются на теле белые пятна. В крупнейшем госпитале не могут вылечить заболевших. И вдруг молодой врач находит лекарство, изобретает и вакцину. Он начинает лечить бедных людей. А богатых, производящих оружие и пугающих им мир, доктор даже не берется поставить на ноги. Там очень интересная развязка. Это просто грандиозная пьеса.
— Вы тут же загорелись поставить ее?
— Решили попробовать. Распределили роли, начали думать о постановке. Но в это время объявили, что театры закрываются, спектакли играть нельзя. Тогда мы сделали следующее: собрали труппу — это был один из последних рабочих дней в «Школе современной пьесы», раздали артистам текст, и они по ролям прочли. Читку записали на видео, смонтировали и выложили на YouTube. Это некий промежуточный этап к спектаклю, но он незамедлительно вызвал зрительскую реакцию. Блицпостановка собрала десятки тысяч просмотров. Мне даже позвонил один известный политик: «Иосиф, это правда, что пьесе почти 90 лет?» Он не поверил. Сказал, ощущение, что ее вчера написали. Это история о том, как культура все-таки может быть полезна.
— Скорее о пророчествах.
— Думаю, Чапек чувствовал, подозревал. Он мог не знать, но мог, как большой художник, предчувствовать. Толстой, Достоевский, Чехов в быту были обычными людьми, со своими достоинствами и недостатками. Антон Павлович, например, по дороге на Сахалин не пропустил ни одного публичного дома и рассказывал, в чем отличие японской проститутки от русской, но при этом стал драматургом номер один для всего мира.
В данном случае книга Чапека может быть полезна буквально. Когда я в молодости читал «Белую болезнь», она не казалась мне актуальной. Просто хорошо написанная пьеса с интересным сюжетом. Но в нынешних обстоятельствах, когда весь мир охвачен эпидемией, о которой мы даже не помышляли, учитывая развитый уровень современной медицины, Чапек оказался очень прозорливым писателем.
— В сложные времена культура ушла в онлайн. Это выход из ситуации?
— Это не культура ушла. Изменился способ ее доставки. Можно пойти в ресторан, а можно заказать еду домой. Очень плохо, что театр, который силен своей живостью, непосредственным контактом артиста и зрителя, сейчас недоступен. Театр подобен храму, куда можно прийти и очиститься от греха. Так ведь и храмы закрыли. При этом люди не перестали верить в Бога. Ну что делать, если сегодня не показывают спектакли — читай книги, соотноси их со своей жизнью. 28 марта нашему театру исполнился 31 год. К счастью, с самого начала наши постановки снимали на видео телеканалы, также у нас есть своя видеотека. Телевизионные фильмы «Пришел мужчина к женщине» с Альбертом Филозовым, Любовью Полищук, Алексеем Петренко или «Уходил старик от старухи» с Марией Мироновой и Михаилом Глузским до сих пор крутят на разных каналах. Все, кто хочет увидеть их, при желании найдет в интернете. Думаю, процентов восемьдесят постановок «Школы современной пьесы» есть в Сети.
— Как мобилизуете артистов? Даете им какие-то задания?
— У нас мощнейшая труппа, очень квалифицированные и серьезные актеры. Я регулярно разговариваю с ними по телефону и понимаю, что они не лежат на диване. Находясь дома, читают книги, занимаются собой, особенно женщины, делают какие-то упражнения, чтобы держаться в форме.
Кому требуются наставления, так это моим студентам. Я говорю им, что читать, учить, что готовиться сдавать. Мы должны пережить этот период достойно и правильно.
— Чем занимаетесь на карантине?
— У меня вообще нет ощущения, что карантин для отдыха. Наоборот, кажется, что всё время нужно с кем-то разговаривать, что-то писать. А еще я наконец общаюсь со своей семьей. Рядом со мной мои любимые дети и внучка. Мы живем в загородном доме.
Не люблю слово «внучка», потому что тогда я — дедушка. А мне совсем не хочется признавать себя старым. Тут решил разобраться в кабинете и нашел коробку. Года два назад получил ее в подарок и до сих пор не распечатал. Там оказалась настольная игра в радиостанцию. Как раз для четырех человек. Волчок заводится, и пока он крутится, надо успеть сказать очень много фраз, как ведущий на радио. Смешное и занятное развлечение. Думаю, в каждом доме найдется нечто подобное, во что можно вечером поиграть всей семьей. Кроме того, навожу порядок в своей коллекции. Давно надо было всё расставить, развесить, протереть пыль. В общем, нахожу себе дела.
— А что вы коллекционируете?
— По всему миру собираю интересные предметы. Барахолки, рынки, лавки старьевщиков — эти места я посещаю с большим интересом. Покупаю всякие штуковины, назначение которых неизвестно на первый взгляд. Люблю ставить в тупик своих гостей вопросом: «Как ты думаешь, что это?» Люди крутят в руках вещицу и не могут определиться. И тут я открываю им глаза. Что эта безделица, приобретенная на современном китайском рынке, — прообраз сегодняшних памперсов, а эта деревяшка, оказывается, подушка эфиопских бедуинов.
— Находите время на путешествия?
— Так получилось, что я больше 20 лет ежегодно, минимум пару раз в году выезжал в очень отдаленные уголки Земли с экспедициями. Мексика, Китай, Аргентина, Новая Зеландия. Чаще всего в поездках снимали документальные фильмы. Я проводил отпуск с очень мощной и интересной командой. После путешествия печатал очерк о поездке в каком-нибудь журнале. Постепенно из этого материала родилась книга. Я назвал ее «Странные страны». Это записки русского путешественника. Недавно мне сообщили из издательства, что книга ушла в печать. Так что в карантин можно получать и приятные новости.
— Пока все сидят дома, театр терпит убытки. Вас уже пугают цифры?
— Бешеные убытки! Я не директор, но именно я отвечаю за зарплату. Она у нас состояла из двух частей, иногда даже из трех. Первая — государственный бюджет. Вторая, основная, — кассовые сборы. В театре аншлаги практически всё время, и билеты у нас не самые дешевые, поэтому коллектив получал очень приличную зарплату. Еще есть спонсорская поддержка. На новые спектакли нам давал деньги попечительский совет. В год с его помощью мы выпускали три, а то и пять премьер. Государство таких денег выделить не может.
Сейчас все зарплаты уменьшатся минимум в два раза. Если не работать, то откуда возьмутся деньги? Конечно, бюджетная составляющая остается. Минимальная часть пока есть во всяком случае.
— Пока еще не срезали?
— Нет. Но бюджетная часть очень маленькая. Например, ставка народного артиста — около 20 тыс. рублей. У нас таких артистов более десяти, среди них Татьяна Васильева, Юрий Чернов, Ирина Алферова, Елена Санаева, Александр Галибин. Так как они играли много, в месяц зарабатывали в разы больше. Сейчас доплачивать им неоткуда. Это очень печально.
— Правительство решило, что из-за вынужденного простоя учреждениям культуры пересмотрят госзадание. Вам это поможет?
— У нас нет госзадания. Единственное, о чем мы отчитываемся, — это количество обслуженных зрителей. Мы хотим, чтобы у нас было больше спектаклей, больше гастролей, участие в каком-нибудь мощном фестивале. Это очень интересно и театру, и артистам.
— Вас удручает неизвестность?
— Я — оптимист. Эта ситуация — испытание для всех. Мы должны пережить его достойно. Хотя я привык к тому, что держу руку на пульсе театра, что коллектив всё знает о ближайших и отдаленных перспективах: в какие сроки мы сдаем спектакль, сколько денег заработали, куда планируем ехать на гастроли, в каких фестивалях принимать участие. К сожалению, этот вирус обрушил нам интересные и важные планы. Отменены гастроли в Париж, Лондон, Одессу, не работает наш филиал во Владимире. В рамках федерального проекта «Большие гастроли» мы должны были отправиться в мае-июне в Белгород, Курск, Старый Оскол. Я не представляю себе, как можно будет заново всё это организовать.
— Чем будете заниматься после карантина?
— Продолжим репетиции спектаклей, над которыми уже работали. «Толстого нет», «Задняя часть слона», «Наш городок», который в ШСП поставит Дмитрий Крымов. Приступим к постановке спектакля по пьесе Чапека «Белая болезнь». Думаю, к огромнейшему сожалению, эта тема еще долго будет волновать людей. Сейчас принимаются меры по борьбе с коронавирусом. И если кому-то они кажутся жесткими, то им с этим придется смириться. Сказали сидеть по домам, значит, будем. Собянину я бесконечно благодарен за то, что он встал на передний край и борется с этой заразой.
— Вы ждете, что 30 апреля режим самоизоляции все-таки отменят?
— Я не могу ждать, могу только надеяться. 9 мая мы много лет подряд играем «Монологи городов» в сквере Большого театра. Это спектакль, где каждый из народных артистов — Александр Галибин, Ирина Алферова, Владимир Качан — читает монологи от лица городов-героев.
9 мая — это также день рождения Булата Шалвовича Окуджавы. В нашем театре есть традиция. Именно в этот день на Трубной площади мы открываем фестиваль «И друзей созову…». Это череда вечеров в кругу близких нам людей.
— А что лично для вас значит День Победы?
— Мои дядя, бабушка и дедушка погибли на войне. Отец, Леонид Райхельгауз, механик-водитель танка, прошел всю войну и расписался на Рейхстаге. Я горжусь им. Его пиджак весь увешан наградами, поэтому для меня День Победы — праздник праздников!
Моя мама Фаина Райхельгауз работала в госпитале, будучи студенткой медицинского училища. Война сделала маму и ее младшую сестру сиротами. О том, как родители погибли в разбомбленном эшелоне, мама написала книгу, по которой я в этом году поставил спектакль «Фаина.Эшелон». До карантина мы успели сыграть всего два премьерных спектакля. Как только заработают театры, хочу, чтобы зрители приходили смотреть его, увидели, как потрясающе играет Елена Всеволодовна Санаева.
И вообще, когда всё это закончится, мечтаю, чтобы театр побыстрее снова заполнился шумом, аплодисментами, суетой перед спектаклями. Мы очень скучаем по всему этому и по нашим любимым зрителям.
Иосиф Райхельгауз в 1973 году окончил ГИТИС и стал режиссером-постановщиком театра «Современник». С 1977-го — режиссер Театра Станиславского.
