«Встречался со зрителями возле закрытых театров»
Евгений Гришковец признается, что до последнего встречался с поклонниками, скептически относится к онлайн-спектаклям и убежден, что после пандемии человечество изменится. Об этом писатель, драматург, актер и музыкант рассказал в интервью «Известиям».
— Много выступлений пришлось отменить, Евгений Валерьевич?
— У меня были намечены гастроли с 18 по 31 марта по шести городам России — Волгоград, Ростов, Краснодар, Сочи, Симферополь и Севастополь. До последнего момента не было понятно, будут ли они отменены. Уже по дороге стало известно, что спектакли придется перенести. Но я всё равно поехал.
— Зачем?
— Тогда не было такого натиска информации. Еще буквально 10 дней назад многие не воспринимали этот коронавирус всерьез. Люди приходили к концертным залам и театрам. В четырех городах я встречался возле закрытых дверей театров со зрителями. Понимал, что мое профессиональное и просто человеческое отношение к людям не позволяет сидеть дома. Но уже когда доехал до Симферополя, стало ясно, что поступать так безответственно. Написал об этом зрителям в социальных сетях, и они отнеслись с пониманием. На сегодняшний день я дома, в Калининграде.
— Зрители сдали билеты или учли тот факт, что вы свободный художник, и согласились на перенос мероприятий?
— В данном случае не имеет значения, самостоятельный я или нет. Людям было важно, чтобы я приехал к ним и встретился. Лично пообещал им, что приеду в октябре, и многие не стали сдавать билеты. Спектакли, которые были намечены в этих городах на март, переносятся на осень. Наши апрельские спектакли и концерты, которые не состоятся, будут перенесены, скорее всего, на сентябрь-октябрь. В ноябре, если все пойдет по плану, у меня назначена постановка спектакля в Театре имени Пушкина. Значит, в этот месяц я играть гастроли не смогу. Соответственно, если вся эта история не закончится к июню, то мероприятия, запланированные на начало лета, будут перенесены на январь-февраль. То есть все мои планы — жизненные, творческие, профессиональные — полностью скомканы. Я намечал играть премьеру следующей осенью, но не смогу этого сделать, поскольку нужно будет играть то, что запланировано на весну.
— У людей, работающих в госучреждениях, есть хоть какая-то защищенность. Как эта ситуация скажется на независимых художниках, организаторах мероприятий?
— Да, это большие финансовые и временные издержки. Конечно, за то время, что я нахожусь в самоизоляции, смогу что-то написать. Я писатель. У меня есть еще и эта профессия. А если человек музыкант, оркестрант? Вообще непонятно, каким образом осуществлять такую работу.
Но еще сильнее пострадают люди, которые организуют гастроли. Оплатившие гостиницы, авиабилеты, аренду театров, рекламу. Не все директора театров и концертных залов отнеслись к ситуации с пониманием. Они отказываются переносить мероприятия в надежде, что осенью смогут еще раз взять плату за аренду.
Сложно предполагать, что будет с нашей отраслью, если всё это затянется. Ясно уже сейчас, что очень многие игроки, которые работали в сфере организации гастролей, в профессиональном смысле не выживут. Значит, будут рваться давние, накопленные годами связи. Есть люди, с которыми мы работаем по 15–20 лет. В этой профессии очень важно человеческое и профессиональное доверие. Сейчас как снежный ком копятся жуткие долги. Они просят не сдавать билеты и подержать их до осени. Но кто гарантирует, что осенью всё будет нормально? Конечно, все мы верим, что к сентябрю всё вернется на круги своя и мы не будем страдать в изоляции, но гарантий нет.
В принципе, понятно, что вряд ли нашей отрасли независимых людей культуры и искусства будет оказана государственная поддержка. Мы на это даже не надеемся. Нужно понимать — как только закончится запрет на проведение массовых мероприятий, вывалится огромное количество предложений. Изголодавшиеся артисты, музыканты, певцы буквально ломанутся на сцены разных городов.
— Кинопроекты, в которых вы снимались, тоже приостановлены?
— Сейчас почти все работы приостановлены. Вот этот рубль от кино и сериалов артистам перестал поступать. А главное, это была хоть какая-то работа. Многие артисты, поверьте, люди очень чувствительные, нервные и не привыкшие к изоляции. Как бы им не спиться в этом состоянии безделья. Что означает такой простой для киноиндустрии? Например, у меня в апреле приостановились съемки в двух картинах. Сцены к одной из них мы должны были снимать в Мурманской области, режиссеру была нужна натура — конец зимы, начало весны. То есть снег, голые деревья. И вот, допустим, разрешат эти съемки продолжить в мае: всё зеленое, кругом трава, практически лето. То есть надо либо искать другую натуру, либо всё переснимать, либо ждать следующего апреля. Представляете, сколько сейчас возникло проблем, незаметных зрителям и читателям?
Евгений Гришковец
Есть и еще одна глобальная проблема. Многие драматурги недавно закончили пьесы, какие-то режиссеры начали эти пьесы ставить. И вот происходит то, что называется пандемией. И моментально огромное количество спектаклей, фильмов, которые снимаются, книг, которые были только что дописаны и должны выйти, стали неактуальны. В одно мгновение. Потому что нет никакой другой более значительной политической, социальной, экономической, психологической темы, чем та, что разворачивается сейчас на наших глазах. Так что многие сценарии, пьесы, книги не увидят свет в силу того, что напрочь исчезла их актуальность.
— У вас не было мыслей засесть за роман-антиутопию, посвященный тому, что сейчас происходит в России и мире?
— У меня такого желания нет, я знаю, что не умею писать на злобу дня. Знаю, что и без меня этого добра будет так много, что мы в нем просто захлебнемся.
— Есть ощущение, что через год тема коронавируса хлынет на экраны, в театры, будет отображена в книгах…
— Да всё это уже через неделю хлынет. Более того, хлынуло, но пока такими капельками. А в ближайшее время найдут еще кучу книг, фильмов и прочих произведений, в которых люди будут усматривать пророчества. То есть, с одной стороны, поднимут старую гвардию, а с другой — масса модных режиссеров и писателей уже сейчас сидят и быстро создают что-то на тему происходящего. В этом можно не сомневаться. Они друг друга в этом потопят. Но всё быстро пройдет. Да и не в этом дело. Лишь бы сама беда прошла скорее.
— Сейчас театры перешли в интернет, транслируют записи спектаклей, а до полного закрытия на карантин играли премьеры онлайн при пустых залах. Вы в этом смысле «подстраховались» и в свое время записали спектакли. Как относитесь к такому формату?
— То, что я записывал, было сделано профессионально — с большим количеством камер, видеоверсии долго монтировались, чтобы было более или менее полноценное ощущение. Я не считаю, что показы онлайн-спектаклей без зрителей — верная дорога. Ничего хорошего из этого не выйдет. Я, на самом деле, не очень хочу говорить на эту тему.
— Почему?
— Кто-то искренне хочет таким образом поддержать людей, кто-то делает это потому, что привык каждый день работать, а кто-то просто хочет о себе напомнить. Разобраться в этом я не могу. Скажу только, что такими онлайн-спектаклями можно испортить впечатление о работе, которая поставлена, которую нужно смотреть вживую и никак по-другому... Гораздо более верный способ онлайн-существования — делать что-то, не связанное напрямую с театром. Например, читать книжки, как это делают многие актеры и писатели. Организовывать мастер-классы, лекции и так далее.
Евгений Гришковец
— То есть вас мы не увидим в live-формате?
— Я как раз думаю над тем, чем могу быть полезен людям в их свободное время. Уже придумал кое-что такое, чего никогда не делал прежде. Не буду пока анонсировать, но, думаю, те, кто это посмотрит, останутся довольны. Чего я точно не буду делать, так это разыгрывать спектакли перед камерой.
— Как вы восприняли вынужденную самоизоляцию, нашли в этом какие-то позитивные стороны?
— Ничего хорошего в этом быть не может. Конечно, здорово, что мы собрались всей семьей. Моя старшая дочь успела приехать из Москвы в Калининград, и сейчас мы все вместе. Но дети изолированы от друзей и школы. Даже если ты задумал что-то делать, в этой ситуации обязан заниматься с детьми, жить гораздо более активной жизнью с ними. Это тоже хорошо, но это скорее нахождение хорошего в плохом. Если вот так неожиданно взять и сесть писать… Так не бывает, замысел вынашивается длительное время. У меня есть дела, которые я не доделал и теперь возьмусь за них, но в этом тоже нет ничего хорошего. Лучше было бы мне играть спектакли, сниматься в кино и готовиться к лету, чтобы всё шло по намеченному плану.
— Что бы вы хотели пожелать нашим читателям?
— Думаю, никто из нас из всей этой ситуации прежним не выйдет. Когда всё закончится, у нас появятся новые страхи и фобии. Мы вновь будем входить в открывшийся нам мир, как люди, пережившие кораблекрушение или пожар. Мы даже друг к другу будем приглядываться по-новому. По-новому увидим свои города, аэропорты, возможность куда-то лететь. И, конечно, у нас у всех без исключения будут финансовые и психологические проблемы. Но оставаться достойным человеком, полезным другим людям и своей семье, обязательно нужно. И по возможности не истерить. Даже если меры, которые принимаются, кажутся избыточными, всё равно нужно их соблюдать.
Евгений Гришковец окончил филологический факультет Кемеровского государственного университета. В 1990 году организовал в Кемерово независимый театр «Ложа». В 1998 году переехал в Калининград. В 2000 году представил в Москве свой первый моноспектакль «Как я съел собаку», за который был удостоен национальной театральной премии «Золотая маска». Автор моноспектаклей по собственным сочинениям, актер театра и кино, театральный режиссер, писатель, музыкант.
