Невеселый у нас какой-то День театра в этом году получился. Вроде праздник, а хочется плакать. Когда случается трагедия, обычно приспускают флаги, а у нас занавесы закрыли. Почти все. Даже как-то неудобно, что в этот день мы его распахнем и сыграем «Трамвай «Желание» по пьесе Теннесси Уильямса. Но думаю, меня поймут. У меня и выбора особого нет, мы частный театр, актеров кормить надо.
Когда у нас в регионе вышел указ о запрете на массовые мероприятия до 50 человек, мне позвонил вице-губернатор Павел Креков и сказал: «Вы можете играть спектакли, но только продавать не более 49 билетов». Мы так и делаем. На днях играли «Старосветскую любовь», в зале — всего 30 человек. Но играли, как всегда, замечательно. Вся эта история напомнила мне начало нашего пути, когда идея о своем театре казалась утопией: ютились в маленьком подвальчике и о «Коляда-театре» еще толком никто не знал. Я помню, как в 2003 году на «Ревизоре» в зале сидели всего два зрителя. Сейчас на гастролях в Москве этот спектакль собирает почти 400 человек, а тогда… Тогда я сказал актерам: «Будем играть. Нужно показать, что мы живы». И за все годы, что мы существуем, лишь один раз отменили спектакль. А так, сколько бы ни было зрителей, всегда играем неистово, со всей силой и самоотдачей. Зритель должен видеть, что театр жив в любой ситуации. Я вижу, как все пытаются наладить контакт со своим зрителем в соцсетях, поддержать его. Это правильно. Мы непотопляемы. Жизнь продолжается.
Четыре моих студента с режиссерского курса репетируют пьесы молодых уральских драматургов. Актеры с радостью работают: новая драматургия, молодые режиссеры. Я время от времени прихожу в театр, что-то им подсказываю, а в остальное время пишу. Себя хочу проверить, да и впечатлений много накопилось, которые просятся на бумагу. Хочу выпустить книгу прозы под названием «Ленточки на дереве». У нас в фойе театра стоит такое дерево, после спектаклей дети загадывают желания, завязывают на нем ленточки.
Не перестает меня удивлять и наш русский, ни на кого не похожий зритель. Да, многие сдают билеты, но за все эти дни, что идет паника, не было в театре ни одного человека в маске. Не было никого в перчатках и противогазах, все вменяемые — смеются. Я выхожу перед спектаклями и говорю: «Вы помните слова Суворова: «Смелого пуля боится, смелого штык не берет»? Вот вы все в тельняшках». Отвечают: «Это вы в тельняшках, вас никакая зараза не берет!» Конечно, всегда нужно быть осторожным, следить за своим здоровьем. И не только в этот непростой период, но и в любое время. И ночью, когда идешь, кошелек к груди прижимай, и лекарства, если надо, вовремя принимай, и руки мой, но только не сходи с ума! Я ведь тоже живу в России и за людей беспокоюсь. У нас всё в театре проветривается, дезинфицируется, в туалетах установлены антисептические средства, но никто этим не пользуется — смеются.
Если бы я видел и чувствовал, что ситуация критическая и происходит что-то страшное, забил бы этот театр к чертовой матери досками и спрятался где-нибудь вместе со всеми. Но когда по всей Свердловской области 13 зараженных, а каждый день на дороге Екатеринбург–Серов разбивается по несколько человек, то о чем разговор? Неужели я такой безрассудный и глупый? Нужно быть осторожным, но не сходить с ума. Помню, как я в четыре часа ночи гулял по самой страшной 42-й улице Нью-Йорка, где убивают и насилуют. Ходил, оглядывался, но всё равно шел, потому что было жутко интересно. То же самое в злачных районах Берлина и Гамбурга... Прижимал к себе кошелек, сумку и шел. Потому что интересно, потому жизнь там какая-то особая, а русскому человеку скучно без этой особой жизни, вот и идут самые смелые в театр.
Правда, на апрель продажи идут ужасно. По одному билету на спектакль. Многие все-таки напуганы. И дело не только в коронавирусе. Я зашел в магазин — цены на товары выросли, хотя нас уверяли в обратном. И на чьи плечи всё ложится? На наши. И мне ужасно обидно, что в этой ситуации страдает маленький человек. Таких в России миллионы. Думаешь, Господи, никому мы не нужны, и в то же время понимаешь, что мы непотопляемы. Кто-то думает, что нас можно дустом потравить, а мы размешаем его в воде и съедим. Дихлофосом подышим и, наоборот, бодрее себя почувствуем.
В этот День театра я думаю о всех тех, кто не сможет распахнуть свой занавес, не услышит гомона зрителей в фойе, не получит свою порцию аплодисментов. Всем тяжело, всем трудно. Хочется, чтобы всё это поскорее закончилось и как-то мы над этой пропастью пролетели. Я всегда повторяю слова великого Набокова: «Благословенная земля эта, Россия, где господствует прекраснейший из всех законов природы: выживание слабейшего». Абсурд, но ведь так и есть: во всем мире всегда выживает сильнейший. А в России непонятно почему — слабейший. Мы, как тараканы, забьемся в плинтуса, переждем атомную войну и снова вылезаем, живы да здоровы. В этом наша сила.
Однажды мы ехали с гастролей в Домодедово и попали в дикую пробку. Я думал, что всё — крышка. 50 человек опоздают на рейс. Актриса моя, Тамара Зимина, сказала: «Так, включаю трансерфинг». И вдруг дорога очистилась. С тех пор мы всегда говорим: «Тамара, включай трансерфинг, чтобы всё хорошо было». На днях после спектакля она мне сказала: «Коля, я уже отправила трансерфинг в небо. Всё в порядке. 12 апреля всё закончится». Уточнил: «Точно, в День космонавтики?» — «Да, в День космонавтики». Не знаю, как вы, а я хочу ей верить. У нее связь с небесами.
Автор — режиссер, драматург, художественный руководитель «Коляда-театра»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
