Должна быть змея: Ахеджакова в папахе и Микола-Зайчик
В декабре, когда душа особенно просит праздника, на столичных сценах случились и громкие премьеры, и тихие. Главное, их было много и среди них много сказочных — во всех отношениях. Театральный обозреватель «Известий» Влад Васюхин не без труда выбрал те, о которых стоит рассказать в первую очередь.
«Сказка про последнего ангела»
Театр Наций
Театр Наций не имеет постоянной труппы, а потому у режиссеров, которых приглашает его худрук Евгений Миронов, в том, что касается кастинга, развязаны руки. Поэтому здесь часто играют звезды. Андрей Могучий позвал в свой новый спектакль Лию Ахеджакову, и для части публики имя любимой народной артистки, давно не имевшей ролей в ее родном «Современнике», станет приманкой. Она с первых минут появится на сцене в папахе и с ружьем.
Однако продвинутая часть аудитории пойдет, конечно, на постановщика, одного из лидеров современной отечественной режиссуры, худрука БДТ им. Г.А. Товстоногова. И Могучий оправдает их надежды. Уже сейчас, подводя промежуточные итоги сезона, критики числят этот яркий, изобретательный, фантасмагорический спектакль среди топовых.
Лия Ахеджакова в спектакле «Сказка про последнего ангела»
Место действия — Россия и Белоруссия, время действия — 1990-е. И хотя на афишах и в программках автором литературной основы значится питерский математик Роман Михайлов, название спектаклю дала сказка сценариста Алексея Саморядова, трагически погибшего 15 лет назад. Ее и расскажет в финале персонаж Ахеджаковой. А до этого публике предстоит стать свидетелем долгих (спектакль идет 3,5 часа), то предсказуемых, то невероятных странствий молодого человека по имени Андрей (его играют братья-близнецы Данила и Павел Рассомахины). Дорога в поисках любви пролегает в мире реальном, страшном, и мире потустороннем, сказочном (художник Мария Трегубова), а бандитские разборки сменяются сентиментальными «Белыми розами».
«Ночь в отеле»
Театр Олега Табакова
Представьте, что в 1954 году в одном гостиничном номере глубокой ночью и ранним утром пересеклись бы Любовь Орлова, Лев Ландау, Лев Яшин ну и, например, Андрей Андреевич Громыко. И говорили бы они о политике, науке, сексе, одиночестве и славе. Не представляете? А вот английский драматург Терри Джонсон собрал в одной комнате Актрису, Спортсмена, Ученого и Сенатора, прототипами которых послужили знаковые фигуры того времени: Мэрилин Монро, ее тогдашний муж, знаменитый бейсболист Джо Ди Маджо, Альберт Эйнштейн и сенатор Джозеф Маккарти.
В оригинале пьеса Джонсона называется Insignificance, что можно перевести как «Незначительность» и даже «Ничтожество» (именно так переводили у нас название снятого по пьесе в 1985 году британцем Николасом Роугом фильма). Но худрук «Табакерки» Владимир Машков переименовал спектакль — видимо, «Ночь в отеле» звучит более завлекательно для публики. Хотя по каким-то неведомым соображениям премьера играется в подвале на улице Чаплыгина, а не в новом здании театра, где мест раза в четыре больше.
Сцена из спектакля «Ночь в отеле»
Машков не первый раз ставит комедию, где действие разворачивается в отеле. Вспомним его хит «№ 13» в МХТ им. А.П. Чехова. Но если тогда была комедия положений, то здесь — комедия относительности. Хотя комедия ли? В финале (спектакль заканчивается ядерным взрывом) многим станет грустно, а по дороге к нему часть публики заскучает и утомится — от абсурдных, заумных, пустопорожних или «слишком американских» диалогов. Бесспорная удача — народный артист России Авангард Леонтьев в роли великого физика.
«Йокнапатофа»
Театр им. Вл. Маяковского
Если Машков предпочел для спектакля откровенно антрепризное, кассовое название, то худрук Маяковки Миндаугас Карбаускис, наоборот, назвал свою версию романа Уильяма Фолкнера «Когда я умирала» зубодробительным словом «Йокнапатофа». Именно так называется вымышленный округ на юге США, где живут персонажи цикла фолкнеровских романов.
Карбаускис — режиссер невероятно серьезный, задачи он решает художественные, а не коммерческие. И, кажется, чем дальше, тем меньше заботится о публике, выводя ее из зоны комфорта, предлагая сложный для восприятия материал в не менее сложном воплощении. Да и актерам, которые борются с литературной адаптацией, не позавидуешь.
Сцена из спектакля «Йокнапатофа»
Миндаугас второй раз обращается к этому тексту: в 2004 году с триумфом поставил его в «Табакерке», собрал восторженные рецензии и «Золотые маски», но в тот сезон, говорят, в московских театрах была засуха. Сейчас, когда конкуренция большая, а зритель измельчал, трудно сказать, ждет ли «Йокнапатофу» успех. По сути, это дорожная история: отец-вдовец и пятеро взрослых детей (их играют студенты ГИТИСа) едут хоронить фермершу-мать, но разлив реки растягивает это скорбное путешествие на несколько дней, наполняя его элементами трагикомедии и абсурда.
Из достоинств спектакля — он очень живописен, любой кадр — в раму (художники Мария Митрофанова, Мария Данилова и Елена Перельман).
«Женщина-змея»
Театр на Малой Бронной
Из двух декабрьских премьер театра, которым с этого сезона руководит (и весьма решительно) Константин Богомолов, приглашающий к работе режиссеров своего поколения и младше, обойдем вниманием «Слово о полку Игореве» — не хочется перед праздником портить настроение его создателям. А вот другой спектакль — «Женщина-змея» в постановке Олега Долина — заслуживает визита в неуютный Дворец на Яузе, куда на время ремонта переехала труппа.
Почему стоит выбраться на «Электрозаводскую»? Хотя бы для общего развития. Подзабытая комедия дель арте, с ее избыточной театральностью, карнавальностью, буффонадой, условностью и наивностью, — редкий гость на нашей сцене. От актеров требуется владеть определенными приемами речи, мимики и жеста, носить маски, то и дело перевоплощаться, играя несколько ролей. Вся кухня спектакля, все его шестеренки — как на ладони.
Сцена из спектакля «Женщина-змея»
Жанр, в котором Карло Гоцци написал трагикомическую сказку для взрослых про бессмертную женщину-змею, пожертвовавшей своим бессмертием ради любви (это если говорить о хитросплетенном сюжете совсем уж в телеграфном стиле), сам драматург называл «фьяба», противопоставляя его бытовым комедиям своего конкурента Гольдони. «Женщина-змея» совсем не так известна и популярна, как другие фьябы Гоцци, та же «Турандот». Поэтому можно следить за незнакомой историей, попутно догадываясь, что заколдованных расколдуют, все ужасы персонажи переживут и добро окажется победителем.
Главная претензия, которую можно предъявить к «Женщине-змее», — спектакль рассчитан на камерное пространство, он требует внимания к деталям, а играется в огромном зале.
«Сахарный немец»
МХТ им. А.П. Чехова
Режиссер Уланбек Баялиев признался в соцсетях, что идея этого спектакля родилась у него 10 лет назад. Хорошо, когда мечты сбываются! Тем более такие непростые.
Жанр «Сахарного немца» обозначен как «сказ об одном убийстве». Сказ — жанр со своей интонацией, близкий фольклору, с простонародной речью. Такого «очень русского» русского языка, самоцветного и самобытного, давно не было на московской сцене.
Сцена из спектакля «Сахарный немец»
В основе спектакля — роман магического реалиста Сергея Клычкова, написанный в 1925 году на материале фактов из собственной жизни, в частности участия в Первой мировой. И, вероятно, в главном герое — солдате и поэте Миколае Зайцеве, он же Зайчик, попадающем из своего полусказочного мира на войну, есть черты автора.
Погибший во время репрессий 1937 года Клычков — писатель не то чтобы забытый, но точно недооцененный. И премьера в МХТ, по сути, возвращает его читателям. Но не только в этом достоинство «Сахарного немца». Блестящая проза Клычкова адекватно переведена Баялиевым и всей его командой на язык театра. А это случается нечасто.
