«Для ветеранов сцены важнее денег — быть нужными»
27 октября благотворительному фонду «Артист», который поддерживает ветеранов театра, исполняется 10 лет. По случаю юбилея в «Геликон-опере» готовится праздничный концерт. В этот же день состоится вручение ежегодной премии «Признание» — за многолетний вклад в развитие культуры страны. Все лауреаты до сих пор служат в театре или занимаются преподавательской деятельностью. «Известия» встретились с одним из учредителей фонда, худруком Театра Наций Евгением Мироновым.
— С момента основания фонда произошло множество событий. За что вы можете сказать себе: «Женя — молодец»?
— Я — молодец, что послушался маму, когда она сказала: «Женя, если не будешь заниматься пожилыми артистами, я с тобой перестану общаться». У меня были съемки, проекты, но я остановился и понял, что она абсолютно права, надо начать помогать. И не отделываться одноразовой помощью пожилому коллеге, что тоже хорошо. Не просто накормить, что замечательно, а как-то по-серьезному, по-взрослому понять, что происходит.
После того как Советского Союза не стало, куда пропали эти люди, великие артисты? 10 лет назад СМИ с наслаждением обсуждали детали того, как уходят кумиры. А для контраста тут же показывали кадры из фильмов, в которых они во всем блеске славы. Это бесстыдство надо было как-то остановить.
К тому времени я был уже успешный артист, мне казалось, что всё так хорошо... Но когда мы с Машей Мироновой оглянулись, то поняли весь масштаб проблемы. К нам присоединились Наташа Шагинян-Нидэм, а потом Игорь Верник и Леонид Ярмольник (соучредители фонда. — «Известия»).
— Каковы были масштабы бедствия?
— Оно коснулось не только известных артистов театра и кино, а вообще деятелей искусства: музыкантов, артистов балета. Народные, заслуженные или вовсе без званий, они отдали свою жизнь служению. Вот почему так важно не забывать о них. Мы с коллегами понимали, что все они из нашего цеха, а, значит, в стороне стоять нельзя.
Когда мы приходили, в том числе и к очень известным людям, оказывалось, что у некоторых и холодильника нет не то что продуктов... Форточка сломана, в квартире холод дикий. Кто-то сам не справлялся по хозяйству, нужна была сиделка. Мы поняли, что нужны разные программы, и за каждую должен отвечать конкретный человек. А чтобы понять, кому помогать, организовали сбор информации. В московском Доме актера 1,5 тыс. наших ветеранов. У коллег в Петербурге тоже есть нуждающиеся. В общем, решили раскинуть сети, создать информационную базу. Разбирались, чем можем помочь. Дальше стали собирать деньги.
— Просили богатых о помощи?
— Мой первый поход «подайте милостыню» закончился провалом. Я пришел с просьбой помочь конкретному человеку. В очень известном банке, процветающем и сейчас, мне сказали: «Если мы поможем одному, налетят и остальные».
— На чью фамилию так отреагировали?
— На Георгия Вицина. Когда я узнал, в каких условиях он живет, первый импульс был — помочь. У него совершенно не было средств к существованию, хотя это не мешало ему каждый день кормить голубей.
— Как народный артист отреагировал на вашу заботу?
— Особенность нашей работы в том, что мы помогаем людям, которые часто не готовы принять помощь. Они скорее умрут, чем позволят, чтобы кто-то узнал об их проблеме. Киноактриса лучше платье перелицует, мех какой-нибудь пришьет — и вот она уже опять дива. Когда-то снималась в фильме, который помнят наши мамы. Но никто не догадывается, что у нее нет аспирина, ей просто не на что его купить.
Георгий Вицин был очень гордым человеком. Мы не знали, как передать ему деньги. Его дочь не шла с нами на контакт. Тогда мы сказали, что это грант от государства за вклад в искусство. И так каждый месяц, до самой смерти Георгия Михайловича, пересылали ему деньги. А финансово очень помог Олег Сысуев, за что я ему благодарен.
А финансово нам очень помог Олег Сысуев, за что я ему очень благодарен. Помогая, важно соблюдать морально-этические принципы: знать, как сделать добро, не сделав человеку больно. Недавно я стал свидетелем показательной истории. Молодой человек привел бомжа в очень богатый продуктовый магазин. Парень говорил старику: «Вот это — сыр с плесенью 20-летней выдержки, это — яйцо страуса. Будешь?» Этот очень пожилой человек с волосами, как у Полунина, ходил мимо прилавков, смотрел на все это разнообразие, на немыслимые сыры, колбасы, индейки, запеченных перепелов и выбрал... ряженку. Потому что узнал этот продукт. Но в итоге и от нее отказался.
— Стало неловко?
— Нет. У него есть чувство собственного достоинства. Несмотря на то, что он выглядел асоциально, это гордый человек. Тут иной вопрос: зачем молодой человек так поступал? Непонятно. То ли он такие поступки совершает, поднимая себя в своих же глазах, то ли...
— ... захотел плюс к карме.
— Плюс к карме с яйцом страуса не случится. Когда задумываешься над тем, что надо помочь, важно понимать, с кем имеешь дело.
— Ваш поход в банк надолго отбил у вас желание просить деньги?
— С тех пор я перестал выступать в роли просящего. Теперь дружу с некоторыми руководителями банков. Они в курсе всех наших программ, помогают Театру наций и фондам. А вообще, мы решили зарабатывать сами. Устраиваем концерты, проводим аукционы. Не всегда получается. Но однажды меня остановил на улице Василий Ливанов — и хвать за руку. Я ему: «О боже, здравствуйте!» А он мне: «Спасибо за плед на мой день рождения».
— Любимый всеми Шерлок Холмс тоже нуждается?
— Мне казалось, что у знаменитого артиста уж точно всё в порядке. Оказалось, что даже таким выдающимся людям нужно внимание. Им приятно получить плед на день рождения или даже открытку на праздник.
Я знал, что фонд посылает поздравления, но даже не предполагал, что это так работает. Кроме медицины, продуктовой программы, программы экстренной помощи SOS, финансовой поддержки, необходима социальная адаптация. Вышедшие на пенсию артисты никому не нужны. Они ничего не умеют делать по хозяйству, на пенсию даже народного артиста СССР тоже не проживешь. Как-то мне позвонила Алла Пугачева и говорит: «Женя, поздравь. Я — пенсионерка. 27 тыс.!»
— Московские власти доплачивают за звание, дают двойную пенсию.
— Москва — очень богатый город. Спасибо мэру, и тем, кто принимал это решение. В столице больше ста театров. И для людей искусства это, конечно, большая подмога. В регионах таких надбавок не существует. Но для ветеранов сцены важнее денег — быть нужными. Концерты, спектакли, где они со стихами, песнями выступали бы перед зрителями. И в этом мы тоже им помогаем.
Главное — они чувствуют, что не брошены, что рядом плечо, что они с нами из одного цеха. У них появляется интерес к жизни. Мы не единственные, кто помогает деятелям искусства. Но так системно работает, мне кажется, только фонд «Артист». С каждым днем нагрузка у нас прибавляется. Теперь мы курируем ветеранов театров из провинции. А это 65 малых городов.
— Вам надо филиалы открывать.
— Кто будет там работать?
— Такие же энтузиасты.
— Я надеюсь на это, но не так всё просто. Гигантомания — не всегда хороший выход. У нас локальная помощь, мы отвечаем за наш цех, хотя с самых первых шагов фонд «Артист» был связан с фондом «Жизнь в движении». Он поддерживает детей с физическими ограничениями. У ребят нет рук и ног, но благодаря программе «Хочу ходить» мы помогаем им с протезированием.
— Для меня эти дети — герои. Ведут активную жизнь. Даже поднимаются в горы. На такое не каждый здоровый сподобится.
— Однажды Наташа Шагинян-Нидэм познакомила меня с Сашей Шульчевым из интерната в Нижнем Ломове. Он не мог ходить, передвигался на деревянной тележке, которую сам сколотил. Я увидел, насколько это талантливый человек...
Когда я впервые заговорил со слепоглухим, у меня по коже побежали мурашки. Я пользовался специальной азбукой, а он отвечал мне руками. Меня поразило, что мой собеседник в советские времена защитил кандидатскую диссертацию. Тогда был опыт, как давать людям с ограничениями возможность проявить себя.
Я очень многого не знал о таких людях. Количество непохожих на меня — велико. Кто-то по беде, кто-то рожденный таким, но их нет рядом с нами. Никто на улицу таких детей не выводит. Боятся, что прохожие будут смеяться.
Среди не таких, как мы, есть талантливейшие люди — поэты, писатели, художники. Да, они живут в другом мире, который мы не знаем и не хотим знать, потому что у нас все в порядке. В моей голове родился план по разрушению стереотипов. Я углубился в этот мир.
— Вам было страшно?
— Было. За себя. Когда я шел на спектакль фонда «Со-единение». Там не только слабослышащие и слепоглухие, но и артисты с церебральным параличом, с другими отклонениями. Я боялся, что у меня возникнет какая-то неправильная реакция. Что мне будет их жалко, я проявлю снисходительность. Но уже на третьей минуте я забыл об этом. Выдохнул. Мне не пришлось притворяться или врать.
Особым людям открываются способности, которые нам неведомы. Можете себе представить внутренний мир людей, которые не слышат и не видят одновременно? Они всю жизнь наедине с собой. Но они не «овощи». Там такой мыслительный процесс идет! И нам важно этих людей вывести из тени в свет, чтобы они заявили о себе.
— Воспитываете у здоровых толерантность?
— Абсолютно точно. Мы это пытаемся сделать. Приезжаю в Исландию, Голландию, Швецию и вижу, что там нет разницы между детьми здоровыми и ребятами с церебральным параличом, с синдромом Дауна. Они играют в одной песочнице, ходят в одну школу. И мне ужасно больно, что у нас такого нет. Нам внушили, что лучше о людях с ограниченными возможностями не говорить, не знать. По сути, это серость, дикость, средневековье. Мы должны менять ситуацию, менять сознание.
— К юбилею вашего фонда художник Андрей Шаров написал портреты артистов. Вас он увидел в образе Дон Кихота.
— Я подсказал Андрею. Подумал, что уже никогда не сыграю Дон Кихота в жизни, так хотя бы на картине побуду им.
— Вы замечали у себя талант живописца?
— Никогда. По рисованию в школе была тройка. Но Андрею удалось убедить меня встать к мольберту, и я тоже приложил руку к этому портрету.
— Вы для многих Дон Кихот. Себя таковым ощущаете?
— Когда я играл князя Мышкина, прочел у Федора Михайловича Достоевского, что он хотел написать не просто героя, а Иисуса Христа. Для меня святым, кроме Христа, является Дон Кихот. Правда, Сервантес к своему герою отнесся с юмором, а я отношусь к нему серьезно. Мышкина я сыграл, а Дон Кихота — нет.
— Еще не вечер...
— Ну, какой я Дон Кихот?! Он худой и высокий. Мне же по комплекции скорей Санчо Пансо дадут сыграть. Хотя чего в жизни только не бывает...
