В Питере — удивить: многочасовой «Процесс» и эротика по Ибсену
Голоса из Царской ложи и концептуальная прогулка в питерский бар — Театральной олимпиаде – 2019 есть чем удивить зрителя. Международный смотр набрал полный ход, и хотя впереди еще целые месяцы, насыщенные показами и встречами, но именно на сентябрь пришлось большинство самых ярких спектаклей. И — самых масштабных. «Процесс» польского мэтра Кристиана Люпы длился более пяти часов, румынский «Росмерсхольм» режиссера-космополита Андрия Жолдака — почти четыре часа, а афинская трилогия прославленного грека Теодороса Терзопулоса, состоящая из трех коротких спектаклей, игралась в три дня.
Постановки, представленные в разных пространствах Александринки, отличались и размахом во времени, и масштабом тем, и обращением к раритетной и сложной литературе, тяжело дающейся театру. Что же режиссеры захотели нам сказать, обойдя репертуарных авторов, и как совладали с выбранным материалом?
Незавершенный «Процесс»
Кристиан Люпа взялся за Кафку впервые. Если первое и третье действия больше следуют роману, то серединное действие основывается на импровизациях, причем актеры выступают то от лица персонажей романа, то от себя, то как сам Кафка, две важные в его жизни женщины и его душеприказчик Макс Брод. Литературоведы отмечают автобиографичность «Процесса», Люпа же воплотил это на сцене.
Спектакль местами завораживает, а порой кажется затянутым и обескураживает иллюстративностью. Но свободное движение этому многочасовому «кораблю» обеспечивает странный голос в микрофон, «аккомпанирующий» действию. В какой-то момент становится ясно, что это сам Люпа, на александринских показах сидевший в царской ложе. Он участвует в спектакле каждый раз — задает ритм, взаимодействует с актерами, подсказывает, напевает... импровизирует.
В гастрольных условиях режиссер старается говорить на языке той страны, где играется «Процесс», в нашем случае это был, естественно, русский. И этот голос, помогающий спектаклю всякий раз пройти эксклюзивно, не так, как вчера, отвечает самому роману — незавершенному и «открытому», не случайно он опубликован в разных редакциях.
Основной инстинкт
Пьеса Ибсена «Росмерсхольм», представленная Венгерским театром Клужа из Румынии, — редкая гостья в театре, особенно русском, и причина во многом в ее «идейности». Вероотступничество пастора Росмера и его любовный союз с женщиной свободных взглядов, в которой есть что-то колдовское, «заряженные» ницшеанством речи о свободе и новом человеке, сопряженные с политической борьбой... Это укореняет пьесу в своей эпохе. Андрий Жолдак попытался вывести универсальный сюжет, усилив начало любовное и мистическое.
На первом плане оказался «основной инстинкт», обусловивший поступки бывшего пастора и его возлюбленной. За эту свободу — чувственную, эротическую — прежде всего ратуют они. Отказавшись от парочки персонажей, отвечающих за идеи, но вызвав призрак покойной пасторши, у Ибсена внесценической, в самоубийстве которой виновна главная героиня, режиссер мелодраматизировал пьесу. По силе воздействия «Росмерсхольм» проигрывает другим жолдаковским спектаклям.
Некоторое недоумение вызвала и трилогия Теодороса Терзопулоса, выпущенная его афинским театром «Аттис». «Аларм» основан на переписке двух королев — Марии Стюарт и Елизаветы Тюдор. Все действие актрисы Аглая Паппа и София Хилл лежат как бы в большом тоннеле друг напротив друга, оперевшись на руки — словно два пресмыкающихся, готовых вцепиться друг в друга. Хотя изъясняются с показным почтением: «Любовь моя, царицей моей будь». Давний соратник Терзопулоса актер Тасос Димас выступает как хор и обличает обеих.
Серединная часть триптиха — «Амор» по тексту Танасиса Алевраса. В ней участвуют двое: та же Паппа и Антонис Мирягкос, речь которого представляет собой речитатив аукциониста. Женщина объявляет, что она продает: свои губы, сердце, душу, мысли... Предмет продажи всё более абсурден. А мужчина озвучивает рост ставок, выражаясь исключительно цифрами, — так, словно это поэзия. Мысль режиссера ясна: в нынешнем мире всё продается и всё покупается, и торговля вытеснила главное, что из века в век скрепляет человечество, — тот самый «амор». Третья часть по тексту Томаса Тсалапатиса — «Анкор», и здесь участвуют уже Мирягкос и Хилл. Отношения Мужчины и Женщины в ней рассмотрены как вечное притяжение-отталкивание, постоянная цикличность.
От библиотеки до бара
Попыткой освоить театральным способом нетеатральную литературу можно считать трехчасовой променад «Утополис Петербург» — проект германской группы Rimini Protokoll в сотрудничестве с Манчестерским международным фестивалем. Прогулка по питерским локациям — от библиотеки до храма и от бара до ж/д касс — продумана с оглядкой на «Утопию» Томаса Мора, участникам предлагается вообразить общество будущего. Но получилось слишком упрощенно, да и настоящего включения зрителя не происходит.
В рамках Олимпиады были показаны спектакли, которые и вовсе не основаны на каком-то литературном материале, — это так называемый сочинительский театр. Сюжет придумывается в процессе репетиций. «Парк крушений» Филиппа Кена, представляющий французский театр Нантер-Амандье. Самолет терпит крушение, и пассажиры спасаются на экзотическом острове. Следует цепь почти бессловесных, но и так понятных эпизодов: люди добираются до острова, празднуют победу над смертью, открывают бар, а вот они сражаются с гигантским осьминогом... Всё это визуально эффектно именно в силу простодушия образов, от актеров исходит детская радость игры, но очевидны проблемы с драматургией действия. Что в итоге нам хотели сказать? То ли это призыв задуматься об экологии — люди заполонили и загрязнили невинный уголок природы; то ли, напротив, картина естественных радостей, которая должна вызвать умиление.
Другой вариант театра, не интерпретирующего автора, — «Мать» бельгийской Peeping Tom, и это была одна из самых сильных постановок программы. Возможно, сказалось то, что это очень личное высказывание режиссера Габриэлы Карризо, поставившей ее в память о своей умершей матери. Образы, которые обрушиваются на зрителя, не стремятся быть читаемыми, действо как раз пренебрегает логичными связями. Но оно позволяет включить воображение и почувствовать себя настоящим соучастником.
