Неверный код: почему пилот Superjet не подал сигнал бедствия
Человеческих жертв во время аварийной посадки лайнера «Аэрофлота» в Шереметьево 5 мая можно было избежать. Об этом «Известиям» заявил экс-замминистра гражданской авиации Олег Смирнов. По мнению заслуженного пилота СССР, для этого достаточно было выработать топливо. Кроме того, можно было посадить самолет в специальную пену без выпуска шасси, считают эксперты. Лайнер заходил на ВПП с превышением скорости, с почти полными баками и отказавшей электроникой — в такой обстановке экипажу следовало подать сигнал бедствия, считает близкий к следствию источник «Известий». Однако диспетчеры аэропорта до последнего момента были уверены, что полет SSJ-100 проходит в штатном режиме. Об этом им в радиопереговорах неоднократно сообщал командир воздушного судна. Экстренные службы были вызваны только после того, как Superjet загорелся на взлетно-посадочной полосе. Это следует из опубликованной РЕН ТВ расшифровки записи переговоров диспетчеров с экипажем.
«Самолет горит в молнии»
Командир воздушного судна (КВС) Денис Евдокимов доложил о возникновении нештатной ситуации сигналом Pan-Pan, который означает аварию, не представляющую угрозы для самолета и жизни пассажиров и экипажа. Немедленная помощь при этом не требуется. В критическом случае КВС должен был подать позывной Mayday — сигнал бедствия, являющийся аналогом устаревшего SOS. Но даже сообщив о попадании в лайнер разряда молнии, командир несколько раз повторил, что ситуация штатная. Связь с «вышкой» при этом осуществлялась на аварийной частоте 121,5 МГц.
КВС: Pan-Pan, Pan-Pan, Pan-Pan! Рабочее гнездо. Аэрофлот 1492. Москва подход. Москва подход. Просим возврат. 1492, потеря радиосвязи и самолет горит в молнии.
Диспетчер: Аэрофлот 1492. СИЮ. Снижайтесь. Эшелон 8080 (восемь ноль восемь ноль).
После этого диспетчеры вели самолет, последовательно указывая эшелоны для снижения. Самолет не смог с первого раза зайти на посадку, передав команду: «Шереметьево круг».
Через несколько минут другой диспетчер, обеспечивавший заход на посадку в аэропорту, спросил пилота SSJ 100, потребуется ли какая-либо помощь.
На это последовал ответ:
Пилот: Вправо 160. Нет, пока всё нормально. Штатно. Аэрофлот 1492.
Диспетчер: Только проблемы со связью, вас правильно понял?
Пилот: Связь и потеря автоматического управления самолетом.
Пилот также сообщил, что будет заходить на посадку по курсо-глиссадной системе (ILS), а не «визуально», что подтверждает работоспособность важных бортовых систем, связанных с управлением самолета.
Лишь когда воздушное судно находилось уже у самой земли, Денис Евдокимов передал: «Необходима помощь». До первого столкновения с ВПП диспетчер и пилот успели обменяться еще несколькими фразами — в частности, летчику сообщили, что «ветер у земли 160 градусов, порывы 10 м/с». Далее последовала пауза в несколько минут.
Команда диспетчера «Аварийные службы на полосы» прозвучала уже после того, как лайнер начал «козлить» (прыгать по полосе) и загорелся.
«Вот аварийный садится»
То, что диспетчеры в момент посадки аварийного SSJ 100 не смогли оценить серьезность ситуации, подтверждает и опубликованная РЕН ТВ фоновая запись.
— Всё, давайте ему посадку. Направо, чтобы он уходил, у него стоянка там.
— После посадки спросите у него на аварийной частоте, готов ли он рулить самостоятельно.
— Вот аварийный садится, проходит ворота ВПП, вот на пробеге, уточни у него, сможет ли он рулить самостоятельно…
— Смотри! Ой, *** (нецензурное ругательство)! Оп…
На месте посадки не было аварийных служб, воды, скорой помощи (это подтверждают и кадры различных видео катастрофы, опубликованных в Сети). Изначально к борту отправили лишь одну пожарную машину.
— Вышка пожарному автомобилю.
<...>
— Пожарная машина, разрешаем выезд на полосу 24 к аварийному борту.
— Выезжаю.
<...>
— Следую к месту, наблюдаю сильный дым черный и языки пламени. Как меня поняли, прием? Вызывайте дополнительные силы гарнизона и скорую помощь!
Далее из записи становится ясно, что на месте ЧП царили хаос и паника. Никто не мог даже назвать точное число эвакуировавшихся и погибших.
— Доложите обстановку, что случилось?
— Мы на месте.
— Силы прибыли, работают 3-й стрела и 10-й стрела. И с первого старта подано.
— Прибыли к месту, поданы лафетные стволы.
<...>
— Вам дополнительные расчеты нужны из города?
— Не понял, нужны допрасчеты из города?
— Врачи пошли помогать.
— Все расчеты, у нас на аэродроме движение остановлено, так что, прибой, к сбору по кратчайшему маршруту.
<...>
Командир воздушного судна и бортпроводники вышли из самолета, но больше половины людей еще находились внутри.
— Вы скажите, там с экипажем есть какая-то связь, визуально они есть?!
— На месте спасатели продолжают еще эвакуировать пассажиров.
— Экипаж на улице стоит.
<...>
— А экипаж, командир, второй пилот?
<...>
— Второй командир разговаривал с ними, приблизительно половина пассажиров успели выйти, остальные — не знаю.
«Садиться вручную надо уметь»
Пока без ответов остаются следующие вопросы: почему пилоты пытались пролететь через грозовой фронт? Для чего решили зайти на посадку с полными баками, когда была связь с диспетчерами аэропорта, которые могли помочь провести самолет по свободным эшелонам и сбросить топливо? И почему, когда лайнер ударился о полосу, не попытались взлететь снова?
О том, что воздушные тормоза могли не сработать, «Известиям» ранее говорили источники в авиационной отрасли. Получается, что самолет либо был неисправен, либо пилоты просто неверно рассчитали свои силы, решившись посадить ВС в столь рискованной ситуации.
–– Если пилоты были не уверены, что смогут посадить аварийный перегруженный самолет, то им нужно было пойти на экстренные меры. К примеру, объявить Mayday, –– отметил источник «Известий», близкий к расследованию. –– Тогда бы аварийные службы залили взлетно-посадочную полосу специальным раствором-пеной и Superjet можно было посадить, не выпуская шасси. Машина бы вышла из строя, но все пассажиры остались бы живы.
В радиообмене экипажа с наземными службами обращает на себя внимание то, что пилот произнес слово «штатно» и не сообщил о каких-либо конкретных проблемах с оборудованием, кроме как со связью, заметил в разговоре с «Известиями» заслуженный пилот СССР, экс-замминистра гражданской авиации Олег Смирнов.
–– Дело в том, что удар молнией мог вывести из строя электронику и электрические сети, которые управляют приборами и агрегатами. Но об этом командир не сообщает, –– обратил внимание эксперт. –– Значит, он никакого дискомфорта не почувствовал. Если бы это произошло, то он бы сказал, что у него сложности, предположим, с управлением. Заходил он по ILS –– курсо-глиссадной системе. Земля следила за ним. Если бы пилот отклонился от посадочной траектории, диспетчер немедленно бы ему об этом сообщил. Но он всё время подтверждал, что борт находится на курсе глиссады.
Переговоры указывают на то, что самолет садился по правильной траектории. К сильному удару о землю в такой ситуации могла привести слишком высокая скорость в сочетании с превышенным посадочным весом.
–– При превышении посадочной массы, установленной производителем самолета, необходимо выработать топливо на малой высоте. Но те же руководящие документы позволяют командиру взять на себя ответственность и принять решение садиться с тем весом, который есть. Однако садиться вручную с превышенными посадочной массой и скоростью надо уметь, –- подчеркнул Олег Смирнов.
На видео заметно, что самолет снижается не в посадочном положении: самолеты никогда не заходят на посадку с отрицательным углом атаки. На высоте 15–20 м самолет необходимо выровнять, чтобы нос был выше горизонта. Не исключено, что командир, не обладая нужными навыками, не смог этого сделать.
— Наиболее вероятны два варианта. Либо отказ оборудования, либо грубая ошибка пилотирования, –– сказал Олег Смирнов. –– Если комиссия не установит, что трагедия произошла из-за того, что от удара молнии перестали нормально функционировать приборы, это будет приговор пилоту.
К сожалению, системная проблема мировой авиации в последние годы заключается в том, что пилотов недостаточно учат управлять самолетом вручную в разных условиях, заключил эксперт.
