Сплошное расстройство: что произошло с психическим здоровьем россиян
Число зарегистрированных психических расстройств в России, по данным Росстата, уменьшается. Снижается по сравнению с 1990-ми годами и количество суицидов. Но так ли всё хорошо на самом деле? Главный психиатр Москвы Георгий Костюк приводит гораздо менее оптимистичные данные: если в 1992 году на 100 тыс. населения приходилось 370 инвалидов по психическим расстройствам, то сейчас их почти в два раза больше. Что же на самом деле происходит с психическим здоровьем россиян — разбирались «Известия»
Долгий путь к психиатру
Согласно данным Росстата, за период с 2005 по 2016 год число пациентов, впервые взятых под наблюдение с психическим расстройством, сократилось. Однако, по мнению Георгия Костюка, это означает лишь снижение выявляемости болезни. В точности этих данных сомневается и доктор медицинских наук, завкафедрой психиатрии и медицинской психологии РНИМУ имени Н.И. Пирогова Андрей Шмилович. «По моим ориентировочным представлениям, распространенность всей возможной психопатологии в нашей стране может колебаться от 20 до 25%, то есть это каждый четвертый-пятый человек», — рассказал он на круглом столе «Известий».
Занижение статистики вызвано тем, что многие больные не обращаются за помощью к специалисту. Причины бывают разные — например, не все сразу осознают происхождение своего недуга. Прежде чем попасть к психиатру, люди обычно обходят множество врачей. «Возьмем ту же депрессию. Человек на протяжении длительного времени чувствует себя плохо, настроение снижено, он постоянно испытывает слабость, разбитость, любое обычное дело на работе или дома дается ему с трудом. Себе он объясняет состояние переутомлением, стрессом, думает, что нужно отдохнуть и немного потерпеть. Но ничего не помогает, самочувствие продолжает ухудшаться, появляются тревожные мысли о серьезном заболевании, как правило, нарушается ночной сон. На этом фоне снижается аппетит, человек начинает терять вес. Люди начинают обращаться к разным врачам, искать информацию по своему состоянию в интернете. Находят, что это похоже на проявление, например, онкологии. Человек начинает себя в этом убеждать, делает дорогостоящие обследования. Врачи ничего не обнаруживают, а человек думает, что специалист что-то скрывает. Проходит много времени, прежде чем он попадает к психиатру и начинается лечение», — объясняет Вячеслав Ряховский, заместитель главного врача ФГБНУ «Научный центр психического здоровья», врач-психиатр высшей категории.
Порой такие промедления в диагностировании могут привести к серьезным последствиям, в том числе инвалидизации. Например, если речь идет о шизофрении. В 2016 году в Москве проводилось исследование случаев регистрации этого заболевания. Средний возраст тех, кому поставили такой первичный диагноз, оказался 37 лет. Учитывая, что обычно заболевают шизофренией молодые люди в возрасте от 18 до 25 лет, получается, что большинство из них жили с этой проблемой уже по меньшей мере 10 лет, не получая профессиональную помощь. К психиатру некоторые из них попали уже с определенной группой инвалидности.
Спрятаться и скрыться
Помимо того что заболевание не всегда просто выявить, некоторые осознанно скрывают свой диагноз. «Во-первых, проблема в стигматизации психиатрии. Люди боятся оказаться в поле зрения психиатра, несмотря на то что им на самом деле окажут помощь. В понимании многих это клеймо. А во-вторых, это и опасения потерять работу, проблем с оформлением водительских прав, — рассказывает Ряховский. — Я обычно привожу такой пример. Представьте, что вы за рулем. Авария, вы не виноваты, нарушила правила другая машина. Выясняется, что виновник ДТП принимает психотропные лекарства, замедляющие реакцию. Их ему порекомендовали в частном порядке. С одной стороны, водитель понимал, что ему нужна помощь и обратился за ней, но с другой — скрывал психическое расстройство, принимал препараты и продолжал при этом управлять автомобилем. Вы, конечно, будете его обвинять, он подвергал опасности людей. Но оказавшись в такой ситуации, сами не сделали бы так же? Думаю, сделали».
Кандидат психологических наук, доцент Финансового университета при Правительстве РФ Виталий Пичугин полагает, что увеличение числа больных во много связано с тем, что проблемы психического здоровья людей остаются лишь на их совести: «У нас в стране нет принудительного помещения пациента в психиатрический стационар. Если сам больной не осознает необходимости лечиться, его никто не может к этому принудить, если только течение заболевания не угрожает окружающим или самому больному».
Наличие же угрозы часто фиксируют лишь постфактум. Достаточно вспомнить историю с обрушением жилого дома в Ижевске. У Александра Копытова, устроившего взрыв, экспертиза выявила психическое заболевание. По словам самого Копытова, он слышал голоса, которые и подтолкнули его к совершению преступления. Со своей проблемой мужчина обращался к неврологу, а тот порекомендовал ему обратиться к психиатру. Но до этого дело не дошло, заняться его лечением и поместить в психиатрический стационар позволило лишь постановление суда.
Иногда возникают проблемы и с людьми, диагноз которых уже был подтвержден. «В моей практике был случай, когда парень несколько месяцев лежал в психбольнице, а после того как его выписали, начал избивать своих родителей. Те звонили в больницу, но обратно его не брали. Через некоторое время он совершил особо тяжкое преступление, и только тогда его снова забрали на лечение», — рассказал Андрей Волков, руководитель детективного агентства «Волков и Партнеры».
Мировая депрессия
Часто не доходят до психиатров и люди с самым распространенным сегодня диагнозом — тревожно-депрессивным расстройством. Одни опасаются встречи с неквалифицированными специалистами, а другие не понимают, зачем вообще обращаться за помощью, если ситуация не критическая. В глазах многих россиян такой болезни вообще не существует.
Тем не менее, по мнению Андрея Шмиловича, ситуация в этом вопросе постепенно улучшается: «Уровень толерантности к душевным больным в нашей стране вырос. Пациенты все-таки стали меньше бояться обращаться к психиатру, а если говорить о поколении до 20 лет, о молодежи, то там вообще понятия стигмы нет как такового».
Более того, среди молодого поколения порой даже наблюдается обратный эффект. «Конечно, не у всех, но у отдельных людей появляется даже условная желательность болезни. Раз ты болен, немощен, значит, можешь сидеть сложа руки, ничего не делая, быть жертвой болезни. По-моему, во многом рост числа депрессий связан и с этим. Это становится универсальным симптомом психического расстройства. Что бы ни происходило с человеком, всё называют словом «депрессия», — рассказал «Известиям» Андрей Шмилович.
Рост числа депрессий, неврозов и других расстройств наблюдается не только в нашей стране. По последним данным, проблемы психического здоровья имеются у каждого шестого жителя Евросоюза.
Скорая помощь
По мнению кандидата медицинских наук, члена Совета Федерации от Смоленской области Сергея Леонова, на психике россиян негативно отражаются и условия жизни: «Во-первых, нестабильная социально-экономическая ситуация. Многие не уверены в завтрашнем дне, вынуждены постоянно приспосабливаться к новым законам, новым налогам, новым проблемам. Идет постоянное ускорение темпа жизни, а ведь людям хочется расслабиться, отдохнуть, не беспокоиться о будущем ежеминутно. Во-вторых, обстановку нагнетают СМИ. День за днем нам показывают убийства, разводы, скандалы. Весь мир против нас, кругом война. Психика некоторых людей просто не выдерживает такой концентрации негатива».
Андрей Шмилович, в свою очередь, полагает, что масштаб проблемы в стране преувеличен: «По моим ощущениям, по моим пациентам, я не вижу какого-то ужасного изменения и ухудшения психического здоровья населения. Мне кажется, статистика абсолютно сопоставима с XX веком. Говорить о влиянии среды сложно: эндогенные психозы имеют прежде всего генетическую природу, у них нет связи с внешними обстоятельствами. Это возможно при психогенных расстройствах, но и здесь я бы не говорил об изменении количества. Вопрос скорее в структуре: раньше, допустим, люди страдали от вредоносных передач по телевидению, а сегодня — от какой-нибудь компьютерной игры».
Тем не менее все специалисты сходятся во мнении, что необходимо повышать доступность медицинских услуг в этой сфере. И начать они рекомендуют с поликлиник, ведь именно туда люди обращаются в первую очередь. Правда, методы работы на этом уровне все предлагают разные.
Георгий Костюк считает, что можно обратиться к зарубежному опыту и подключить к работе с легкими психическими расстройствами врачей общей практики, в таком случае пациентом займутся моментально. Специалист будет иметь право проводить диагностику и назначать стандартные схемы лечения. В случае если это не даст положительного эффекта, пациента уже направят к психиатру.
В эффективности такого подхода уверены не все. Андрей Шмилович сомневается, что один специалист сможет принять на себя столько функций сразу — системы вузовского и послевузовского образования не позволят подготовить мастера на все руки: «Когда в вузе на 3–4-м курсе врач решает стать гематологом или онкологом, например, то он концентрируется в изучении своей специальности. Порой настолько интенсивно, что остальные дисциплины оказываются в стороне. Формально читаются книжки, но материал забывается сразу после экзамена. На выходе мы можем получить очень хорошего, прекрасного онкогинеколога или хирурга, но даже элементарных знаний в области психиатрии у него не будет. У послевузовского образования тоже своя специфика, и это вряд ли будет эффективно».
Значительно полезнее, уверен специалист, интегрировать психиатрию в поликлиники в виде отдельной службы. Такие примеры в столице уже есть. «В Южном Бутово система очень успешно работает, — сообщил Шмилович. — Там большая районная поликлиника, часть которой занимает психиатрическая амбулатория. По записи туда может прийти любой житель, прикрепленный к поликлинике. Ему не нужно чего-то бояться и стыдиться. И главное, терапевт, когда сталкивается с подозрением на клиническое расстройство, сразу отправляет пациента к своим коллегам-психиатрам, а не занимается лечением сам. Все-таки разделение специальностей происходило не случайно. Познать всю медицину человек не в состоянии».
