«Не верил, что конфликт приобретет такие масштабы»
Одним из неотъемлемых символов войны в Донбассе за минувшие годы стала специальная мониторинговая миссия (СММ) ОБСЕ — люди в белых касках и на белых машинах. Отношение к ним в ЛНР и ДНР было и остается противоречивым: с одной стороны, скепсис и недоверие — «никакой пользы», с другой — надежда на помощь и содействие в остановке огня — «больше некому». 30 октября заканчивает свои полномочия первый заместитель главы миссии на Украине Александр Хуг, занимавший этот пост с весны 2014 года. Специальный корреспондент «Известий» встретился с ним в Донецке, поговорил о текущей работе и об итогах почти пятилетней деятельности в СММ.
— Александр, вы прибыли с очередным, и, вероятно, завершающим визитом в Донбасс. Целью традиционно значится оценка ситуации на местности. Как бы вы ее охарактеризовали в настоящее время?
— Мы продолжаем фиксировать, что участники конфликта применяют средства поражения и не отводят от линии соприкосновения танки, минометы, артиллерийские установки. Не извлекают из земли заложенные мины, более того — закладывают новые. Главное следствие этих нарушений — страдания мирных жителей по обе стороны линии, в том числе их гибель. Ситуация остается непредсказуемой и крайне нестабильной.
— Какие прифронтовые районы вы посетили в последнее время?
— Только что мы приехали из района Трудовских на западной окраине Донецка. Общались с гражданскими, и в очередной раз услышали, как им всё это надоело, что они не имеют никакого отношения к этому конфликту и у них нет ничего против украинцев, которые находятся по ту стороны линии разграничения. При этом на другой стороне люди говорят те же самые слова. К примеру, сегодня жители Трудовских сказали, что очень ждут открытия дороги, которая ведет в Марьинку (село на территории Украины. — «Известия»), чтобы появилась наконец возможность посещать друзей, родственников...
— Вы говорите очевидные вещи, которые все мы произносим не первый год. Но ничего не меняется…
— Наша задача — документировать ситуацию с безопасностью на местах. Да, мы раз за разом фиксируем нарушения и говорим одно и то же. Но эти факты имеют колоссальное значение для мирных жителей, которые страдают. С другой стороны, не нам отводить вооружение и прекращать огонь. Это дело участников. Если бы они следовали Минским соглашениям, положение было бы иным! И однозначно в тех же Трудовских люди могли бы спокойно гулять по улицам, не боясь попасть под снаряд или наступить на мину…
— 30 октября вы заканчиваете свои полномочия в СММ. Почему?
— Есть правило: человек не может работать в ОБСЕ более 10 лет. Срок моей службы подходит к концу.
— Подводя итоги — что самое главное вам удалось сделать за эти 4,5 года?
— Главное — это, повторюсь, текущая работа, когда мы непрерывно объясняем, что же в реальности происходит в Донбассе. Да, это не красивые новости, не комфортное и удобное чтиво, а нелицеприятные факты. Другой важный итог: за все эти годы мы не встали ни на одну из сторон, несмотря на постоянные призывы СМИ и общественности занять какую-то позицию. И это очень значимо, иначе доверие к миссии было бы подорвано. Мы приняли только сторону мирного населения.
— Одна из самых распространенных претензий жителей Донбасса к сотрудникам ОБСЕ — отсутствие реальной пользы. А есть конкретные примеры, где вам удалось, например, остановить огонь, помочь людям?
— Мы неоднократно содействовали установлению так называемых локальных режимов прекращения огня. В частности, для проведения ремонтно-восстановительных работ на важных объектах инфраструктуры — Донецкой фильтровальной станции, Южнодонбасском водопроводе, Красногоровской газораспределительной станции, Бахмутском аграрном союзе, шламонакопителе фенольного завода. Помогали извлекать тела погибших, а также раненых с участков между позициями. Содействовали доставке гуманитарной помощи в населенные пункты, наиболее близкие к линии соприкосновения. И вместе с тем банально выслушивали людей. Просто потому что, кроме нас, этим никто не занимается.
— А что не удалось сделать за эти 4,5 года?
— Знаете, когда в конце марта 2014 года я только прибыл сюда, то не мог и представить, что всё это так затянется и приобретет такие масштабы. Тем более тогда ведь никакого конфликта, по сути, не было. Поэтому я, конечно, чувствую разочарование по этому поводу. При этом все мы понимаем, что нужно лишь принять необходимые политические решения, отдать приказы командирам, и военная составляющая будет урегулирована. И мы видели такие примеры, когда в течение дней и даже недель соблюдался режим относительной тишины.
— На днях Сергей Лавров упрекнул миссию ОБСЕ в «стерильности» отчетов по Донбассу. Что вы скажете по этому поводу?
— Я не могу оценивать заявление министра иностранных дел. Но, согласно нашему мандату, мы освещаем только установленные факты нарушений. Да, может иметь место человеческий фактор — ошибки, которые мы стараемся исправлять. Никаких инструкций о цензуре у нас нет.
— Как часто происходят выезды сотрудников миссии в прифронтовую зону?
— Ежедневно на места выезжает до 90 патрулей. Отмечу, что мы выполняем свою работу только при условии, если нам обеспечивают безопасный, надежный и беспрепятственный доступ, прописанный в Минских договоренностях. К сожалению, так происходит не всегда. Время от времени нас обстреливают, вооруженные люди угрожают нашим наблюдателям, отказываются извлекать мины или неразорвавшиеся снаряды. Вследствие чего в отдельных районах мы не присутствуем.
— Каков был самый опасный день во время вашей работы в Донбассе?
— Несколько раз мы с коллегами попадали под перекрестный огонь, включая массированные обстрелы. Однажды по той же причине вынуждены были прервать пресс-брифинг, который вели по интернету из Авдеевки. В другой раз пришлось укрываться от стрельбы во время патрулирования в промзоне под Донецком…
— Имели ли место потери среди сотрудников миссии?
— Да. Один из наших коллег погиб и двое получили ранение 23 апреля 2017 года возле села Пришиб в Луганской области, когда автомобиль ОБСЕ, вероятнее всего, наехал на наземную мину.
— Исходя из приобретенного опыта работы, что бы вы сказали своему преемнику?
— Крайне важно, чтобы миссия продолжала действовать только в интересах гражданского населения и не занимала чью-то сторону. Мы никоим образом не должны стать еще одной проблемой в этом конфликте.
