«Меня учили не играть лишнего»
О сербском актере Милоше Биковиче в российских СМИ обычно пишут после расставания с очередной русской красавицей. А между тем его уже пора называть не только сербским, но и российским актером: «Солнечный удар», «Духless 2», «Лед». В перерыве между съемками «Балканского рубежа», который продюсирует Гоша Куценко, актер рассказал, почему его приняли в России, как удается не стать заложником амплуа мажора-красавчика и чем он наслаждался, играя конченого дебила.
— Как вы считаете, почему так прижились в российском кинематографе? Какая ниша без вас пустовала?
— Если надо объяснить мой успех на российском рынке, это в основном потому, что я прячу тот факт, что я бездарный. Но если серьезно, то я сам немножко удивлен был и нахожусь до сих пор в удивлении, насколько открыто российское общество меня приняло. Не только коллеги и окружающий актеров мир, но и пресса, и общество, зрители.
Я думаю, что это в целом относится к российскому обществу. Это, скажем так, комплимент для российского общества. Потому что в Голливуде я бы играл только негодяев, если бы меня вообще приняли, то как человека второй-третьей степени. А в России меня приняли как родного человека, с одной стороны. С другой стороны, всё-таки с неким уважением, как к европейцу. И это очень удобно.
Я объясняю это тем, что у нас школы достаточно похожи. То есть мы тоже учимся по системе Станиславского, как и весь мир. Но у нас немножко в актерской игре есть некий аскетизм. Меня учили не играть лишнего: если можно спрятать — то спрятать эмоцию. А у русских актеров всё выдается. Поэтому у русского актера есть сила, которой у сербского нет. Но у сербского актера есть деликатность.
И я немножко отличаюсь тем, что я с европейским и всё-таки со славянским, русскому духу родным обаянием.
— Как насчет попадания в амплуа? Вы уже становитесь его заложником?
— Это интересно. Я начал в фильме «Солнечный удар», где я играл белого офицера, жесткого и принципиального. Потом я играл в «Духless 2» коррумпированного молодого чиновника. Потом третий фильм «Без границ» — это футболист, который заблудился. Потом «Отель Элеон» — это полусерб, полурусский, конченый дебил, обаятельный и добрый. И это, кстати, первый раз, когда я актер [играл] главную роль в сериале, причем еще и комедийном.
Кадр из сериала «Крылья империи»
Потом «Крылья империи» — я играю опять человека, который гниет. Так что я не мог сказать, что это амплуа. Что мне российский кинематограф предложил амплуа. Мне как-то помогло не придерживаться только в одном амплуа. Но если, скажем, самый такой доминантный амплуа, — это комедийные мажоры.
— Хочется ли выходить из него?
— В этом есть опасность. Это как Одиссей, комфортно, слышишь музыку, она играет, а потом смерть. Это проблема амплуа, поэтому я стараюсь менять. Слава Богу, мне предлагают. В сербском кинематографе я начал с роли футболиста. Такие трагические роли — мелодрамы и трагедии. Так что разнообразие ролей есть, слава Богу.
— Вы наслаждались ролью дебила?
— Там просто ничего не надо играть. Но на самом деле, да. Потому что это довольно удобно. И это тоже для меня было исследование. Тоже задача. Смех — это не что-то легкое, плоское и само собой разумевающееся. Нет. Это тяжело.
Смех — это библейский термин. Это триумф человеческого духа над смертью.
Человек постоянно подсознательно знает, что он умрет. Когда его дух поднимается на вершину, начинает лететь, это является смех. Отрывается от этой мысли, от смерти, которая имеет определенную гравитацию, тянет дух вниз. И на какие-то мгновения забывает об этом.
— Что насчет Голливуда? Хотите ли? Пытаетесь ли? Надеетесь ли?
— Я не то что стараюсь, но я не против. Я бы сыграл в Голливуде, но не играть русского террориста, маньяка и так далее. Так, как нам разрешено.
— А в принципе Голливуд готов к славянину не бандиту?
— Видите, что в Америке происходит? Нелогичные и, скажем, неожиданные вещи. Я думаю, что если не готов сейчас, то будет готов через 10 лет. Если приставится безумная антироссийская, антиславянская истерика, то тогда да, почему нет.
Потому что Голливуд — это интернациональная история. Он делает на весь мир, а в этом мире присутствуют и славяне.
— Известные на весь мир фильмы Эмира Кустурицы сильно непохожи на остальной сербский кинематограф. Что бы вы порекомендовали иностранцу посмотреть, чтобы не только составить впечатление, но и полюбить сербское кино?
Кадр из фильма «Кто там поет?» (1980)
— Я бы мог посоветовать фильмы Слободана Шияна, который является тоже значимым режиссером. Там несколько фильмов («Кто там поет?» (1980), две премии Монреальского МКФ; «Марафонцы бегут круг почета» (1982), премия жюри Монреальского МКФ; «Душитель против душителя» (1984), номинация на главный приз Чикагского МКФ. – Прим. ред.).
А из современных... Вот из того, что я знаю, потому что я знаю сербский кинематограф хуже, чем русский, фильм «Южный вечер» сейчас выйдет осенью. Это такая криминальная история, мы пытаемся фильм вывести на российский рынок. Еще, например, «Жди меня, но я точно не вернусь». Ну это такое… И «Муня», это называется «Гром». Есть такое слово «Гром»? Да? Ну, он так, «Муня».
