Бенефис Анатолия Зверева
В Москве открылась крупнейшая ретроспектива Анатолия Зверева. Более 270 работ заняли все три этажа Музея AZ и охватили самые разные стороны творчества выдающегося советского художника — от супрематических экспериментов 1950-х годов, чудом спасенных из пожара, до малоизвестных графических циклов ню и иллюстраций к произведениям Гоголя.
Выставкой с «эстрадным» названием «Зверев-Gala» музей отмечает трехлетие своего существования. И подобный «гала-концерт» — на первый взгляд, совсем не то, чего можно было ожидать от бессменного куратора галереи (и, кстати, модели Зверева) Полины Лобачевской.
Начиная с первой экспозиции и вплоть до недавних проектов, она делала ставку не на количество работ, а на их фокусный отбор сообразно концепции и творческое преображение интерьера музея с включением в него арт-объектов современных художников — фактически создание тотальной инсталляции. Можно вспомнить стилизацию первого этажа под трюм корабля в проекте «Сказки Андерсена» и обыгрывание рыцарской тематики в «Атаке Дон Кихотов».
На этот раз задача архитекторов и дизайнеров выставки была и проще, и сложнее одновременно: требовалось обеспечить максимально рациональное, компактное размещение экспонатов в относительно скромном помещении и по возможности добиться, чтобы работы не «забивали» друг друга. Получилось? Вполне.
Сгруппировав произведения по тематическим циклам (женские портреты, пейзажи, абстракции, графика), организаторы добились их гармоничного сочетания. Хотя после осмотра всё же остается ощущение, что нас буквально оглушили красотой. Но когда еще увидишь столько шедевров, пожалуй, главного живописца-шестидесятника? Даже на манежной выставке 2014 года, которая и спровоцировала всплеск интереса к творчеству Зверева, было представлено меньше.
Казалось бы, с тех пор прошло немало экспозиций художника, причем не только в музее его имени. Да и в крупнейших проектах, посвященных эпохе 1960-х годов, без зверевских работ не обходились — достаточно вспомнить третьяковскую «Оттепель». И всё же мы, как выясняется, до сих пор плохо представляем его творчество.
Открытием для посетителей «Зверев-Gala» могут стать религиозные мотивы в живописи художника — целая серия полотен с изображением храмов. Образы церквей у Зверева бесконечно разнообразны: например, холст «Новодевичий монастырь» (1981 год) поражает буйством красок, праздничной пестротой, тогда как ранняя гуашь 1959 года «Пейзаж с куполами» отличается, напротив, графичной сдержанностью цвета и деконструирует формы почти до геометрических первооснов.
В контексте этих работ иначе начинаешь воспринимать супрематические серии конца 1950-х годов. Тогда Зверев по совету своего покровителя, выдающегося коллекционера Георгия Костаки стал экспериментировать с абстракцией, развивать традиции Малевича, Лисицкого, Родченко. Но в парящих прямоугольниках и кругах вдруг проступают кресты и смутные очертания людей, а экспрессия цвета, «звериная» агрессивность линий привносят нетипичную для стиля эмоциональность.
Резким контрастом выглядят графические серии. Рисунки Зверева вообще сплошь ироничны (за исключением разве что портретов возлюбленной Асеевой). И здесь мы видим, как легкий, игривый юмор преображает жанр ню: линии изгибов женских тел будто пускаются в пляс. Летящий штрих сохраняет целомудренность, но оставляет пространство для фантазии.
И, конечно, не обошлось в экспозиции без автопортретов. Художник смотрит на посетителя и с рисунков, и с акварелей, и с картин маслом. Но лучшим «портретом» Зверева оказывается сама выставка в целом, создающая образ центрального героя со столь типичной для него многоликостью, шумной эксцентричностью и бесконечным обаянием.
