Выставка «Позади Москва» меняет взгляд на столицу
Выставка «Позади Москва», открывшаяся в фонде In Artibus на Пречистенской набережной, приурочена, как несложно догадаться, к 870-летнему юбилею столицы и посвящена облику города в творчестве художников XX века. Но облик этот не празднично-официальный, а глубоко личный, неформальный.
Название подчеркивает положение, которое занимает сам город в представленных работах — а их в общей сложности более 50. Московские улицы, дворики и площади здесь действительно позади, а впереди — люди, как изображенные на картинах, так и те, через призму художественного восприятия которых современный зритель видит столицу прошлых лет.
В некоторых работах формула, заложенная в названии, воплощается буквально: так, например, одно из самых крупных полотен на выставке — «Семейный портрет в интерьере с видом на Зачатьевский монастырь» Виктора Разгулина (2015) — изображает в лубочно-наивной манере семью с четырьмя детьми и храм на заднем плане. А на картине «Вечеринка» Николая Ромадина (1939) городские строения видны в окне комнаты, где собралась компания молодежи.
Но чаще Москва оказывается «позади» героев не в прямом, а в переносном смысле: объективная реальность художникам менее важна, чем субъективное ощущение пространства и атмосферы. Так, например, Анатолий Зверев в «Пейзаже с церковью» (1959) нивелирует архитектурную конкретику и нервными линиями создает экспрессионистский образ. А Михаил Рогинский изображает своих безликих героев, уныло бредущих по таким же безликим московским улицам мимо серых бараков и заборов.
Именно работы нонкомформистов-шестидесятников составляют главную ценность экспозиции. Зверев и Рогинский, Краснопевцев и Вейсберг представлены немногочисленными, но первостатейными произведениями. Меньше «повезло» мирискусникам Петру Кончаловскому (необязательный в контексте темы «Портрет А.А. Алексиной») и Илье Машкову (два скучноватых реалистических эскиза панно «Канал Волга–Москва»). Еще сомнительнее графика Юрия Пименова, лишенная светлого обаяния, которое присуще его «оттепельной» живописи.
Но даже не самые яркие экспонаты интересны индивидуальностью художественного взгляда и трактовкой городской тематики. Конечно, места для специфики Первопрестольной здесь уже не остается. Зато вырисовывается обобщенный многогранный образ мегаполиса.
Поэтичные крыши домов на картинах Александра Лабаса и Константина Истомина, почти абстрактные осенние виды Бориса Касаткина, неожиданный «Московский двор» Дмитрия Краснопевцева (импрессионистская работа 1950-х годов еще не предвещает будущие метафизические натюрморты этого мастера) и, наоборот, типичная «Белая архитектура» Владимира Вейсберга (1980) — молочного цвета фигуры, проступающие на сером холсте, как здания в тумане…
Художественные «голоса», звучащие столь по-разному, в итоге складываются в хоровой гимн Москве — эклектичной, порой сумбурной и неуютной, но для всех родной.
