Год тревожных ожиданий
От 2017-го много ждали, и ожидания эти были не очень радужными. Столетняя годовщина Октябрьской революции, изменившей судьбу не только России, но и всего мира, навевала мысли о потрясениях и катаклизмах. А приход к власти в единственной сверхдержаве мира невероятно эксцентричного политика лишь добавлял поводов для беспокойства. Насколько оправданными оказались эти опасения и каким уходящий год войдет в историю мировой политики — напоминает iz.promo.vg.
Важным и в то же время позитивным событием стало завершение активной фазы гражданской войны в Сирии. В середине декабря правительственные войска при международной поддержке окончательно освободили крупнейший город страны — Алеппо. Это сделало для оппозиции продолжение войны бессмысленным и сподвигло ее спонсоров в Турции и странах залива стать сговорчивее.
В остальных регионах мира положение дел было гораздо менее определенным. Для России важнейшими регионами служат, во-первых, Северо-Восточная Азия, необходимая для интеграции страны в мировую экономику. А во-вторых, Европа, доставившая в последние годы заметные неприятности в сфере обеспечения национальной безопасности.
Президент РФ В. Путин отдал приказ начать вывод российской группировки войск в пункты их постоянной дислокации в Сирии
Если говорить об Азии, то там главными антигероями уходящего года стали, безусловно, президент США Дональд Трамп и руководитель КНДР Ким Чен Ын (впрочем, они же стали главными плохишами и в общемировом масштабе). Начиная с инаугурации нового хозяина Белого дома, эти два деятеля развлекали международное сообщество удивительно яркими поступками и заявлениями. Временами даже складывалось впечатление, что Трамп и Ким просто созданы друг для друга, а на общем фоне прочих мировых лидеров северокорейский руководитель чуть ли не единственный, по сравнению с кем президент США выглядит адекватно. Риторика США стала в 2017-м практически неотличимой от той, что ранее была присуща только северокорейскому режиму. Взаимные словесные эскапады подкреплялись на протяжении всего года испытаниями ракетно-ядерных вооружений КНДР и часто не менее провокационными учениями США и их южнокорейских союзников.
Всё это заставляло вздрагивать Китай, для которого Северная Корея — это «задний двор» и важнейшая часть периметра безопасности. Война на полуострове поставит Пекин перед очень сложным выбором — бросить протеже и «потерять лицо» или втянуться в серьезный конфликт. При этом в течение второй половины 2017 года Вашингтон периодически тревожил КНР вбросами, из которых следовало, что американцы якобы готовы к прямым переговорам с Пхеньяном. Такой диалог — именно то, чего и добивается Ким Чен Ын, рассчитывая с его помощью упрочить положение властей КНДР и навсегда избавиться от унизительной для них зависимости от Китая. Взаимные проклятия Вашингтона и Пхеньяна беспокоили и Россию, для которой мир на Корейском полуострове важен с точки зрения реализации собственных экономических планов в Азии. Поэтому Москва на протяжении года призывала стороны к «двойной заморозке» — одновременной приостановке испытаний на Севере и учений на Юге.
Северокорейский лидер Ким Чен Ын
Китай в 2017-м проявил себя как держава, способная жестко отстаивать свои интересы. После того как Южной Кореей было принято решение о размещении на своей территории элементов системы противоракетной обороны (ПРО) США, ее торгово-экономические связи с Китаем буквально обрушились. Дошло до того, что в марте Россия обошла Южную Корею по количеству экспортированных на китайский рынок транспортных средств.
Резко обмелел поток китайских туристов, а у южнокорейских компаний в КНР вдруг возникли многочисленные трудности. Ситуацию удалось урегулировать только в октябре, когда Сеул дал торжественное обещание учитывать интересы и озабоченности Китая в вопросе ПРО. Эта история, кстати, показала, насколько двусторонний военный союз Южной Кореи и США менее жесткая конструкция, чем НАТО. В свое время страны Восточной Европы отказались даже обсуждать с Россией ее озабоченности по поводу размещения ПРО на их территории.
Отдельной неприятной новостью для Китая стало в 2017-м выдвижение американцами новой геостратегической концепции «индо-тихоокеанского региона». Растущие политические амбиции Нью-Дели будут и в следующем году подогреваться США. При этом индийские политики и дипломаты не скрывают раздражения в отношении Китая и намерения препятствовать росту его влияния в Азии. Стоит ли говорить, что это ставит крест на любых попытках создать альтернативу почившему стараниями Трампа Транстихоокеанскому торговому партнерству (ТТП)? Всё, что будет предлагать или продвигать Китай, Индия станет блокировать. И для России это противостояние азиатских гигантов постепенно будет превращаться во всё большую головную боль.
Президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин пожимает руку премьер-министру Китая Ли Кэцяну в Пекине
Главным ньюсмейкером года стал Дональд Трамп. Он смог добиться крупных успехов в области экономической дипломатии, выполняя предвыборные обещания. Однако другой посул времен избирательной гонки — налаживание отношений с Россией — реализовать не сумел. Более того, новый президент США позволил «подвесить» себя на крючке бесконечных разбирательств в отношении его ближайших сподвижников, которым ставятся в вину явные и мнимые контакты с Москвой. При этом Трамп не смог помешать конгрессменам увековечить конфликт с Россией, приняв летом новый закон о санкциях.
Для Европы уходящий год оказался похожим на американские горки — Старый Свет бросало то в жар, то в холод, уныние сменялось приступами безудержного оптимизма. За лавры главного события соревнуются триумфальное избрание Эммануэля Макрона президентом Франции и никем не предвиденный политический кризис в Германии. Напомним, что ФРГ, которую привыкли считать «островком стабильности», с сентября не может сформировать правительство. Никто, кроме вечных союзников ее партии — баварского «Христианско-социального союза», не хочет идти в коалицию с Ангелой Меркель.
Это неудивительно, учитывая, что за годы у власти госпожа Меркель проявила себя кем угодно, только не надежным партнером. Все партии, которые входили с ней в правительство, не могли реализовать свою предвыборную программу, из-за чего теряли голоса на следующих выборах.
Президент Соединенных Штатов Америки Дональд Трамп
Сейчас Меркель пытается загнать в коалицию пришедших в сентябре вторыми социал-демократов (СДПГ) Мартина Шульца, и ей это возможно даже удастся. Новое правительство — возникнет ли оно в результате переговоров или после новых выборов — станет в любом случае последним кабинетом Меркель. Тот, кто разделит с ней эту не очень почетную миссию, вряд ли будет иметь какое-либо политическое будущее.
Правда, Шульцу терять всё равно нечего: после того как СДПГ показала на выборах худший за последние 70 лет результат, должность главы МИДа в новом правительстве станет для него способом спокойно подготовить уход из большой европейской политики. Сама Меркель, видимо, останется в истории как политик, добившийся всего и покинувший свой пост непобежденным. При этом 2017-й определенно стал годом уже необратимого заката ее блистательной карьеры.
Что касается Макрона, то, приведя к власти этого яркого популиста, французская элита показала завидную способность к консолидации. Если бы она этого не сделала, то вполне вероятным стал бы триумф радикалов из «Национального фронта». Их кандидат Марин Ле Пен уверенно сметала всех системных политиков, но уступила во втором туре молодому и энергичному Макрону.
Сейчас он пытается выстроить вокруг себя систему личной власти, позволяющую чутко реагировать на чаяния избирателей. Хотя Макрон и провозглашает приверженность европейской интеграции, на деле он готов делать шаги, идущие вразрез с этим принципом, но вызывающие одобрение французов. Например, восстановить контроль на границе или национализировать отдельные сектора экономики. Иначе вести себя Макрон просто не может — его задача: не допустить прихода к власти несистемных сил, чего бы это ни стоило. Этот любитель принимать гостей в Версале, да и вообще появляться на фоне интерьеров королевской Франции — не реформатор, а хранитель главной ценности Пятой республики — власти богатых и образованных.
Президент Франции Эммануэль Макрон
В уходящем году Великобритания выглядела «призраком на вечеринке». Brexit стал самым большим потрясением для ЕС в 2016-м и заставил сомневаться в жизнеспособности европейского проекта вообще. В последовавшие за референдумом месяцы британские политики умудрились всё запутать, переругаться между собой и не сформулировать более-менее внятной переговорной позиции.
А в мае 2017-го премьер Тереза Мэй еще и провально выступила на затеянных ею же самой выборах. Государства, бывшие еще недавно соседями Великобритании по «общему европейскому дому», подошли к переговорам об условиях выхода максимально прагматично. Это позволило к концу года «дожать» Лондон по большинству пунктов соглашения о разводе. Дело идет к тому, что положение Великобритании по отношению к ЕС будет мало отличаться от состояния, в котором находятся Швейцария или Норвегия, имеющие доступ к Общему рынку, но беспрекословно принимающие европейское регулирование.
При этом фактически Великобритания уже находится вне Евросоюза и основные политические коалиции при принятии там решений формируются без ее участия. Те инициативы, которые раньше продвигал Лондон, теперь должны озвучивать привыкшие держаться в тени Нидерланды или страны Скандинавии. Варшава примеривает на себя роль противовеса франко-германскому тандему. Но экстравагантные на общем европейском фоне внутриполитические нравы вряд ли позволят Польше занять это место.
Осенние месяцы 2017-го запомнились трагикомическими событиями вокруг Каталонии. Местные парламентарии-сепаратисты сначала организовали референдум о выходе из состава Испании, а затем приняли декларацию о независимости. Мадрид, разумеется, объявил их действия незаконными, ввел в регион полицейские силы из других областей королевства, а часть членов каталонского правительства отправил за решетку. Лидер мятежа Карлес Пучдемон сбежал к фламандским националистам в Бельгию.
То, что консервативное правительство Мариано Рахоя в Мадриде отреагировало на провокации сепаратистов репрессиями, привело к тому, что его сторонники с треском проиграли в декабре выборы в каталонский парламент (большинство мест в нем получили сторонники сохранения Каталонии в составе Испании, но ни одна общеиспанская партия там теперь не представлена). При этом испанский премьер ставил в неудобное положение партнеров по Евросоюзу, заявляя, что в Каталонии «идет битва за Европу». С точки зрения самих европейских чиновников, проблемой был как раз Рахой, не сумевший проявить гибкость в диалоге с сепаратистами. В итоге европейские политики произносили дежурные фразы о поддержке испанской целостности, но делали это всё более «сквозь зубы».
На фоне этой феерии российская внешняя политика выглядела стабильной и последовательной. Москва не реагировала на очевидные провокации вроде захвата российской собственности в США и работала над продвижением важнейших для страны внешнеполитических инициатив. Среди этих инициатив центральное место занимает Евразийское партнерство. Это первая, по сути, в современной российской истории стратегическая концепция, позиционирующая страну не относительно того или иного центра силы — на Западе или Востоке — а как самостоятельный центр, способный предложить ориентированную на регион повестку развития.
Избирательный участок в Барселоне, выборы в каталонский парламент
2017-й не был ознаменован новыми попытками наладить отношения с Евросоюзом. В России как будто бы успокоились и перестали искать жизнь там, где ее давно нет. Одновременно в уходящем году и на фоне предвыборной гонки идей в дискуссиях вдруг засквозило желаньице помириться с США любой ценой или хотя бы капитализировать успехи и уйти в тень. И это очень тревожная тенденция. Самое опасное, что может случиться с российской внешней политикой после 2017 года, — это повторение ошибок прошлого, попыток зафиксировать статус-кво. На этом в свое время погорел СССР, разменявший внешнеполитические успехи на данные в 1975-м в Хельсинки обещания нерушимости территориальных приобретений. После ослабления Союза эти обещания были с легкостью перечеркнуты Западом, и Россия оказалась вынуждена начинать всё с начала. Однако возможности к возрождению небесконечны и нужно дорожить уже имеющимися достижениями, продолжать использовать возможности, открывающиеся благодаря слабости противников и силе друзей. Итоги 2017-го дают возможность сделать российскую внешнюю политику тем самым легендарным английским газоном, который не перестилают каждую весну, а терпеливо подстригают столетиями. Накапливая приобретения и ресурсы, ни от чего не отказываясь и постоянно стремясь к большему.
Автор — директор Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, директор евразийской программы клуба «Валдай»
