Улыбка Владимира Шаинского
Народный артист РСФСР Владимир Шаинский покинул этот мир в весьма почтенном 92-летнем возрасте, но мало кто давал композитору его годы. Небольшого роста, подвижный, ловкий, всегда готовый к озорству и всевозможным каверзам, он всю жизнь был похож на подростка. И когда выходил на сцену, не стоял важным истуканом, а чуть ли не пускался вскачь. Не для эпатажа, как кто-то, не знающий его, мог подумать — от избытка нерастраченных сил.
«Вы ведь в молодости играли в оркестре Утесова», — напомнил ему однажды интервьюер. «Неправильная постановка вопроса, — мгновенно отреагировал остроумный Шаинский. — Я и сейчас в молодости». Здесь можно добавить: и в юности, и в детстве. Словом, в той поре, когда мир кажется открытым и добрым, а отпущенное Богом время — бесконечным.
Возрастной диапазон соответствовал диапазону творческому. Шаинский был автором замечательных «взрослых» песен. С ними выходили на сцену звезды советской эстрады — от Льва Лещенко и Аллы Пугачевой до Анны Герман и Софии Ротару. Вся страна подпевала «Родительскому дому», сочувствовала героине «Когда цвели сады» и скандировала «Не плачь, девчонка». Одновременно он был непревзойденным сочинителем песен детских, твердо усвоившим ценное правило: «Для детей надо писать, как для взрослых, только лучше».
В результате антология его детских композиций во главе с «Голубым вагоном», «Антошкой» и «Кузнечиком» вошла в сокровищницу вневозрастной классики. Ее первые слушатели и исполнители уже стали бабушками и дедушками, а их внуки точно с тем же чувством выводят бессмертное: «Медленно минуты убегают вдаль, встречи с ними ты уже не жди...»
А первая песня композитора Шаинского была посвящена связистам. Написал ее Владимир Яковлевич, будучи на армейской службе в Средней Азии. До того была спецшкола при Киевской консерватории, где Шаинский осваивал скрипку, и учеба в Ташкенте. Затем последовали оркестровый факультет консерватории Московской и композиторский — Бакинской. Легкость на подъем всегда была свойственна Шаинскому, как и желание объять необъятное — писать и песни, и серьезную музыку.
— Он, как ни странно, переживал, — рассказал «Известиям» композитор Александр Журбин, — Казалось бы, великий песенник, творчество которого знают все поколения российского народа. Но тем не менее говорил мне в порыве дружеской искренней беседы: «Ты молодец, ты пишешь для театра, я ведь тоже могу, но мне на это не хватает ни времени, ни сил, очень жалею, что не написал ни одной симфонии, ни одной оперы...»
Владимир Яковлевич переживал совершенно зря. Мало кто из современных симфонистов может похвастать таким мелодическим даром. Почти все его песни стали шлягерами, а это значит, что они в буквальном смысле слова ложились на душу.
— Обычно если из ста песен у композитора есть три-четыре, надолго оставшиеся в памяти людей, то уже замечательно. У Шаинского же всенародно любимым становилось почти все, — восхитился творчеством коллеги председатель правления Союза композиторов России Рашид Калимуллин.
Сам же автор в последние годы переживал за подрастающее поколение, расстраивался, что мало пишется хороших текстов для детских песен и детей теперь на сцене красят и одевают, как взрослых, что им совершенно не подходит.
Была у него, выросшего в Киеве, но большую часть жизни прожившего в Москве, еще одна боль — нынешнее противостояние России и Украины. «Невозможно поверить в то, что война между братскими народами происходит в реальной жизни. Хочется заснуть, проснуться и понять, что всё это был страшный сон...» — обронил он незадолго до кончины.
Впрочем, природный оптимизм всегда позволял ему с надеждой смотреть в будущее. Этот «невероятный профессионал и абсолютный ребенок», как назвал его другой знаток детской души, автор «Ералаша» Борис Грачевский, знал рецепт деятельного долголетия: «Просто стараться не злиться, никому не завидовать, радоваться каждому дню и улыбаться».
