Манеж реконструировал жизнь революционного Петрограда
После того как бывшие императорские музеи Петербурга уже представили все свои выставки, посвященные революции, казалось, тема закрыта, итоги подведены. Однако Манеж тоже не остался в стороне от знакового юбилея и нашел особый подход. Было решено скрупулезно — месяц за месяцем — реконструировать жизнь столицы государства в 1917 году. Доказательство многообразия — спектр участников, предоставивших предметы из своих коллекций: от петербургских музеев-заповедников до мемориального «Разночинного Петербурга», от Военно-медицинского музея до Александринского театра.
Во всей экспозиции видна историческая тщательность, но и яркой образностью не пренебрегли. Собственно, только войдя в гигантский двухэтажный зал Манежа, зритель видит огромную инсталляцию авторства Бориса Мессерера, где виден этот сплав документа и символа. Циклопических размеров цилиндр, напоминающий гигантскую тумбу для афиш, «обернут» репродукцией цветного эскиза Головина к спектаклю Мейерхольда «Маскарад», вошедшему в историю как панихида по имперской России. А у подножия этого столпа — военные из черно-белой фотохроники, увеличенные до реального масштаба и словно обретшие плоть, пусть и фанерную.
— Мне было важно показать лица простых людей, делавших революцию, — рассказал «Известиям» художник Борис Мессерер. — Кто они, эти люди, готовые идти на смерть, участвовать в братоубийственной войне? Сочетание простодушия, революционной решимости, убежденности в правоте своего дела удивляет.
Выставленный на первом этаже предметный мир также смонтирован по принципу соединения разных начал. На одном полюсе большой витрины — мундирные костюмы августейшей четы и цесаревича, на другом — эстетские костюмы из мейерхольдовского «Маскарада». Между ними — снаряды и спасательный круг с крейсера «Аврора». На этом этаже можно увидеть уникальные дамские костюмы начала XX века из коллекции Натальи Костригиной, посуду, телефонный аппарат, мебель и огромные чемоданы, в которые упаковывали свои вещи бежавшие из России. Часть предметов демонстрируется как «клад» одной дворянской семьи — его случайно обнаружили на антресолях ленинградской квартиры в 1980-е. Кстати, нераспечатанные пачка кофе и плитки шоколада, привлекающие внимание публики, — оттуда. А стоящий без заграждений броневик или напечатанные сегодня киноплакаты, которые можно трогать, вносят элемент интерактивности.
На этой выставке убеждаешься, что дьявол кроется в деталях. Казалось бы, мы уже видели кумачовые знамена на выставках и в Русском музее, и в Эрмитаже, но там были вполне ожидаемые надписи вроде «Отречемся от старого мира». Здесь же — «Мы заставим уважать в официанте человека» или «Долой чаевые подачки».
Всмотреться в мелочи сполна можно на втором этаже, где, за исключением отдельных вещиц за стеклом, — распечатанные материалы: фотографии, выдержки из периодики, писем и дневников. Они расположены по 12 стендам-аркам (можно зайти внутрь), по числу месяцев. Все стенды оформлены по единому принципу: на внутренней части — ключевые события и фигуранты месяца, на внешней — социальная обстановка, быт, а также культурная жизнь, невероятно интересная и насыщенная. Перемещаясь от января к декабрю, зритель наглядно понимает, как менялась действительность. В феврале заметка о дефиците хлеба — при достатке сдобы и пирожных — еще могла быть слегка ироничной; одна из газет называет блинопустом наступившую Масленицу, поскольку «не из чего делать блины, мука таинственно исчезла». Осенью же, когда действуют продуктовые карточки, о голоде говорится с тотальным отчаянием.
Выбранные документы цепляют. Февральская афиша лекции «Новая женщина» — прелесть что такое. Зрителям предстояло услышать, кто она такая, новая женщина, чем отличается от старой, каковы искания ее души и ее свободный путь.
Стенды большие, информации много, и уже к середине «года» экспозицию с трудом воспринимаешь. С другой стороны, в этом виден колоссальный труд всех тех, кто делал выставку. И потратить на нее время и энергию, несомненно, стоит. Жаль только, что ей уготована короткая жизнь — до 6 декабря.
