«Поэт — это образ жизни»
30 лет назад, 22 октября 1987 года Нобелевская премия по литературе была присуждена Иосифу Бродскому. Среди советских и российских литераторов он стал пятым лауреатом престижной награды — после Ивана Бунина, Бориса Пастернака, Михаила Шолохова и Александра Солженицына. К этому времени поэт уже 15 лет жил за границей — в тот день он находился в Лондоне и о награждении узнал от своей знакомой. В первом «нобелевском» интервью, которое он дал через несколько часов британской радиостанции Би-би-си, Бродский сказал, что, несмотря на эмиграцию и успешную работу за рубежом, остается прежде всего русскоязычным поэтом. Это, впрочем, не помешало ему обрести всемирную известность.
Портал iz.promo.vg собрал яркие высказывания поэта из многочисленных интервью, которые он в разные годы давал отечественным и зарубежным изданиям.
О Нобелевской премии
Я польщен и изумлен. Это главные ощущения. Я узнал об этом только четыре часа тому назад. Во время ланча со знакомыми вошла приятельница, которая сказала, что звонили со шведского телевидения, чтобы я вернулся в то место, где я здесь нахожусь, и вот, собственно, и всё.
Из нее самой (премии. — Прим. iz.promo.vg) не так уж много вытекает. А уж если человек искренне считает, что ее заслужил, то это полная катастрофа.
Вручение Нобелевской премии по литературе И. Бродскому, 1987 год
О себе
Мне кажется, что меня лучше читать, чем со мной иметь дело.
Я состою из трех частей: античности, литературы абсурда и лесного мужика.
Помню, как-то один знакомый — мне тогда было 22 года — задал вопрос: «Джо (так он меня называл), как бы ты определил суть того, что ты делаешь?» Я ответил: «Нахальная декларация идеализма».
Всё, что я делаю, — это хорошо, иначе я не делаю.
О своем утре
Я просыпаюсь, пью кофе и смотрю, что у меня лежит на столе. В основном там лежит не то, что хотелось бы. Или письмо, на которое надо отвечать, или книга, которую надо рецензировать, или речь, которую надо будет произносить. Я бы предпочел сесть и начать царапать свои стишки, но чем старше ты становишься, тем сложнее твоя жизнь.
Об идеале
Любой идеал хочется достичь, обнять, спать с ним. Настоящий идеал — как линия горизонта, он недостижим.
Иосиф Бродский в Вене в 1972 году
Об интеллигенции
Дворянин, если ты его оскорбил, мог вызвать тебя на дуэль — интеллигент же этого не делал. Он писал статью.
О поэзии и творчестве
Пишу я для себя и только для себя в проекции.
У человека есть множество способов искалечить свою жизнь и, значит, если он поэт, — излить горечь в своих песнях.
Писатель — одинокий путешественник, и ему никто не помощник.
Поэт — лучший судья своих стихов. Лучше, чем любой критик. У меня тоже есть собственная иерархия стихов. Не всегда последнее стихотворение — лучшее. Мои лучшие стихи — «Бабочка» и «Ист Финчли».
В старости редко кто пишет хорошо. Мудрость — да, мысль — редко.
Поэт — это образ жизни.
О женщинах
Мужчина может оправдаться перед самим собой с помощью общих понятий. У женщин же нет подобного размаха воображения. Женщина видит несчастье. Сломанную жизнь. Мучения. И вот — она попросту плачет.
О жизни
Есть колоссальное достоинство и мудрость в том, чтобы сидеть на одном месте и смотреть на мир, и тогда в тебе всё отражается, как в капле воды. Но я не думаю, что это плодотворно.
Я думаю, что ничего в жизни не следует хотеть слишком сильно.
К высказываниям критики, даже доброжелательной, следует относиться сдержанно. Вообще оказываться предметом сильных чувств — любви или ненависти — неловко.
Будущее, мягко говоря, есть частная утопия индивидуума.
О человеке
Человек одинок, как мысль, которая забывается.
Если человек начинает меняться, в лучшую или худшую сторону, я бы не стал объяснять эти перемены обстоятельствами внешними, это исключительно трение времени о его шкуру.
Человек — это сумма своих поступков.
О главном враге
Вульгарность. Интеллектуальная и духовная вульгарность.
Бродский в Нью-Йорке
О русском языке и эмиграции
Для писателя существует только один вид патриотизма: по отношению к языку.
Дома всё помогает и всё мешает; ты знаешь, чувствуешь, где враги и где друзья. Outside Russia ты не знаешь, who is who. Я один на один с языком. Чувство языка обостряется. Ты осторожнее, внимательнее, проверяешь себя несколько раз, чаще пользуешься словарем.
Я завидую своим оставшимся дома соотечественникам — и не только по крупному счету, но и просто потому, что они не лишены этого языкового общения, потому, что, например, слышат бытовую, разговорную речь, которую я хоть и не слишком-то жалую, но которая порой очень пригодилась бы мне в работе.
Независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестает быть родным. Как бы ты в нем — хорошо или плохо — ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дегтем. Россия — это мой дом, я прожил в нем всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и ее народу. И — главное — ее языку.
